Так, из документов следует, что еще до закрытия границ в 1961 году было ясно, что Запад не будет вмешиваться, пишет NEWSru.com со ссылкой на Der Spiegel. Когда посол из Москвы Андрей Смирнов прибыл 16 августа 1961 года в Бонн, канцлер Аденауэр «лепетал об уме и прозорливости Хрущева» и высказал «настоятельное желание» поддерживать дружеские отношения с Советским Союзом, говорится в статье. Когда ГДР закрыла границу сектора в Берлине с его стороны «не было ни протеста против строительства стены, ни требования открыть границу или хотя бы просьбы провести переговоры на эту тему».
Сведения о малодушной позиции 85-летнего главы немецкого правительства до сих пор были известны лишь фрагментарно, но сейчас в Германии открыта часть архива под грифом высшей секретности, и «документы подтверждают бессилие федерального канцлерства, которое взвесило все варианты и пришло к выводу, что ничего не может сделать», — пишет автор.
Союзники же опасались войны, НАТО рисковать не собиралась. На чрезвычайном совещании альянса 8 августа 1961 года Норвегия публично заявила, что все члены блока пойдут на «очень серьезный риск», если вступятся за Западный Берлин.
Но у Аденауэра была другая задумка — он планировал обмен Западного Берлина на некоторые территории ГДР. На секретных переговорах США должны были предложить Советскому Союзу поменять его на Тюрингию и части Саксонии и Мекленбурга в восточной Германии. Однако перед практическим применением идеи американский президент Кеннеди дрогнул, и жители Западного Берлина остались в своем городе, а жители земель Тюрингии, Мекленбурга и Саксонии — насильно в ГДР, рассказывает немецкое издание.
Выходящая на немецком языке в Швейцарии Neue Zürcher Zeitung обращает внимание, что в сознании многих Берлинская стена была «стеной Хрущева». Но из документов, опубликованных в России в 1990-е — «золотые годы открытия архивов», стало известно, что ее скорее следует сохранить в истории как «стену Ульбрихта», тогдашнего руководителя ГДР.
Хрущев понимал, что стена нанесет непоправимый урон имиджу социализма, и, согласившись на ее строительство, уступил восьмилетнему давлению со стороны Вальтера Ульбрихта, который при помощи стены надеялся укрепить свою власть. «Антифашистский вал», как официальной именовалась Берлинская стена, стал эффективным механизмом защиты, предназначавшимся, главным образом, для внутреннего пользования. Стена стала не результатом деятельности оккупационных властей, а внутригерманским феноменом, заключается в статье.
Именно это, по мнению автора, отличало Берлинскую стену от аналогичных современных сооружений, например, барьера, который выстроили израильтяне против палестинцев, или американской стены на границе с Мексикой.
Но испанская El País не согласна, что между этими «защитными сооружениями» есть принципиальные отличия. Она добавляет стены и разграничители между двумя Кореями, на Кипре и в Белфасте. Существующие сегодня стены — это «искусственные границы для примирения, отгораживающие друг от друга, дробящие территории и их народы», осуждающе пишет издания.
«Тот, кто их строит, ищет благовидные аргументы. Например, Израиль обосновывает необходимость строительства стены стремлением перекрыть доступ палестинским террористам, однако эта стена, на некоторых участках достигающая высоты 12 метров, на 90% расположена на оккупированных территориях. С помощью бетона здесь пытаются освятить оккупацию», — заявляет он.
«Стена в Белфасте практически прекратила существование, — продолжает автор. — Самое трудное, однако, разрушить невидимые стены между общинами, как на Кипре».
Нужно помнить шрамы, оставленные Берлинской стеной, подчеркивает в редакционной статье The Times. «Берлинская стена была не просто физическим ограждением, разделявшим народ, и даже не наглядным средством угнетения Восточной Германии и символом холодной войны. Для целого поколения она была самым осязаемым символом бюрократии в системе, распространенной в большей части света на протяжении большей части прошлого века», — пишет издание.
По его мнению, «восстания, которые привели к триумфальному сносу стены, вместе с крахом восточноевропейского коммунизма в 1989 году свидетельствуют, прежде всего, о стойкости человеческого духа в трудных условиях».
Берлинская стена протяженностью 155 километров была укрепленной государственной границей между «коммунистической» ГДР и «капиталистическим» Западным Берлином. Она представляла собой сложный комплекс из бетонного ограждения, металлической сетки, сигнального ограждения под электричеством, земляных рвов, местами — противотанковых укреплений, полосы острых шипов и полосы с разравниваемым песком для заметности следов, а также сторожевых вышек и других пограничных сооружений.
Стена просуществовала до ноября 1989 года. Согласованных точных данных о жертвах, погибавших при попытке пересечь границу с благополучным Западом, до сих пор нет. Разные ведомства называют разные цифры — от 125 до 192 человек. Однако неофициальные данные намного выше — тысяча и более человек.