Правительство приняло Национальный проект по развитию АПК до 2025 года. Он говорит, что в прошлом году надо было вложить в село 1 триллион 280 миллиардов тенге. Выходит, уже на 1-м году его реализации аграриев недофинансировали на 500 миллиардов тенге. Где их взять? Да в городе, уверен Жанибек КЕНЖЕБАЕВ, руководитель животноводческого хозяйства “Береке” Костанайской области.
Национальный банк говорит, что на счетах казахстанцев сегодня лежат больше 2 триллионов тенге. Четверть этих денег – 580 миллиардов, ровно столько, сколько надо селу – в валюте. Это чистый сберегательный актив. Большие доходы валютные депозиты не дают.
Три четверти всех депозитов открыты в Алматы, Нур-Султане и Шымкенте. Иначе говоря, это деньги горожан. Кстати, им же принадлежат и 85 процентов валютных вкладов.
На самом деле денег в стране хватает. Другое дело, что они не работают, так как значительную часть их минфин стерилизует через свои ноты. Это бесполезные для страны средства, которых как бы и нет.
Есть еще один рынок, куда уходят лишние деньги. Это недвижимость. Квартиры, дома, земля. У нас нет культуры инвестирования. Нужны другие инструменты, в которые можно было бы вложить горящие тенге.
– В мире таких инструментов много. Это акции, интеллектуальная собственность, искусство и коллекционирование. У нас, в Казахстане, они не развиты, – сокрушается Жанибек Кенжебаев. – Значит, надо их придумать.
Хозяйство “Береке” – одно из крупнейших в Казахстане. В его табуне – около 6 тысяч лошадей. На самом деле и это не предел. Коневодство – серый бизнес, и мало кто раскрывает там подноготную. Баев у нас хватает. Есть хозяйства и по 10 тысяч голов, и больше. Но об этом никто не знает. По двум причинам: такие хозяйства не желают платить больше налогов и раскрытие информации им ничего не дает. Зачем делать лишнюю работу? В стране нет субсидий для развития коневодства, но затраты на таврирование, чипирование, предоставление отчетов никто не отменял. Это еще и форма защиты от рейдерства: в стране остается много людей, которые обладают властью и влиянием, чтобы забрать себе чужое имущество.
– Отрасль можно оживить, сделав ее прибыльной и открытой для инвестиций, используя национальные особенности, – уверен животновод. – У каждого казаха есть бзик – стать хозяином скакуна. Если не породистого аргамака, то хотя бы простого айгыра. У меня нет родственников, у которых нет скота. Или сами содержат, или держат у близких. Но ни у одной такой истории нет хеппи-энда. Всегда возникают какие-то проблемы и конфликты. Надо цивилизовать эти отношения. Например, через новые технологии.
Сегодня министерство сельского хозяйство обязало крестьян присваивать всем сельхозживотным идентификационные номера: с помощью бирки, подкожного чипа, татуировки или тавро. Но не все выполняют эти требования.
Государство может сделать эту процедуру привлекательной для села, создав некий аналог биткойна, но на базе права собственности на домашний скот.
– Мы берем криптовалюту, в которой токен подтвержден реальным активом, – рассуждает Жанибек Кенжебаев. – Условно говоря, 1 токен равен 1 лошади, и, покупая токен, покупаешь права на животное. Эти деньги получает фермер, который за ним ухаживает. Но с обязательством, что он будет смотреть за лошадью до момента забоя. У владельца токена нет риска, что животное потеряется, сдохнет, абортируется, сломает ногу или его загрызут волки. Все эти неприятные моменты человек от себя отодвигает. Эмитентом может стать конкретное животноводческое хозяйство или группа хозяйств, участвующих в проекте. Назвать крипту можно просто – малкойн.
Для работы криптовалюты надо создавать в Казахстане криптобиржу. Она должна работать в рамках закона. Это снимает риски для всех.
Государство будет знать и понимать, сколько животных находится у участников проекта, каковы обеспеченность кормами и пастбищами, породный состав. Это позволит обеспечить самое главное – защиту интересов инвесторов.
Проект может быть использован для финансирования и других животноводов, которые разводят бычков, баранов, верблюдов.
С барана в среднем получают от 14 до 20 килограммов мяса, от бычка – 150–200, лошади – 250–300 килограммов. Значит, один бычок стоит примерно 10 баранов. Лошадь – 14–20 баранов. Это притом что мы сравниваем только выход мяса по массе. Сейчас баранина стоит дороже говядины, конина – дороже баранины. С развитием технологий может меняться выход субпродуктов, шкур, курдюка. Может изменяться и соотношение между стоимостью скота.
– Такие проекты должны быть, – считает Алмасбек САДЫРБАЕВ, председатель Национальной ассоциации овцеводов Shopan-ata. – В городе есть ресурсы, которые надо использовать. Проценты по банковским вкладам сегодня даже не закрывают инфляцию, а прирост скота – это правильная и самая надежная сегодня тема. По нашим расчетам, инвестиции в животноводство дают прибыльность от 24 до 40 процентов.
– Проект можно раскрутить, если привязывать токен как NFT к конкретному животному, – считает финансовый аналитик Андрей ЧЕБОТАРЕВ. – Это будет хайповая тема, которую можно будет подать интересно: мы первые приручили лошадь, мы первые ее и оцифровали. Да, это будет красивая внешняя история. Но как будет реализовано, насколько это будет востребовано с точки зрения рыночного интереса? Тем более у нее очень ограниченный спрос: это Казахстан, может быть, Узбекистан и Кыргызстан.
АЛМАТЫ