Это один из наиболее успешных фильмов последних лет: обладатель премии "Особый взгляд" Каннского фестиваля, премии Британского киноинститута, Гран-При фестиваля в Токио и других призов на мировых фестивалях. "Тюльпан" Дворцевого больше двух лет не мог попасть на российские экраны. И это при том, что зарубежные страны тут же приобрели права на прокат картины, и она с успехом шла в зарубежных кинотеатрах.
Сегодня гостем студии радио "Вести ФМ" стал режиссер картины Сергей Дворцевой. Он рассказал о фильме и о нелегкой прокатной судьбе артхаусного кино в России. Беседу вел кинообозреватель радио "Вести ФМ" Антон Долин.
Долин: Здравствуйте. У микрофона — Антон Долин. И сегодня наш гость – кинорежиссер Сергей Дворцевой. Сергей, привет.
Дворцевой: Здравствуйте.
Долин: Дело в том, что фильм, который сделал Сергей (вообще-то известный документалист, дебютировавший некоторое время тому назад в игровом кино), так вот этот самый фильм – игровой дебют под названием "Тюльпан", он проехал по всему миру, он завоевал невероятное количество призов на многих фестивалях мира, начиная с самого престижного из них – Каннского, и никак не мог добраться до российских экранов, ни в каком виде, кроме премьеры, которая прошла на Московском кинофестивале аж два года назад. Ну, и давайте с этого, наверное, и начнем. Сережа, вот "Тюльпан", наконец, до нас добрался. Это, конечно, очень здорово. А что вообще мешало фильму быть показанным у нас? Какое-то было противостояние, не знаю, прокатчиков, кинотеатров? В чем вообще дело?
Дворцевой: Ну да, у нас всегда, когда касается разговор плохого проката, сложного проката, всегда говорят: "Ой, мерзавцы прокатчики, вот они такие злодеи, они сознательно не пускают хорошие, какие-то интересные фильмы на экран". Но я понял, что, в принципе, уж по крайней мере, что касается нашего фильма, это не так. И прежде всего сами продюсеры, сами создатели фильма не совсем готовы к тому, чтобы его в сложных ситуациях как-то прокатывать и стараться вынести быстрее на экран. А у нас было так, что фильм был копродукцией.
Помимо главного продюсера Баумгартера, было еще шесть или семь копродюсеров. И получилось так, что вот как у "семи нянек дитя без глаз". И я не увидел, я был поражен, после Канн прошло два месяца, три месяца, потом полгода, и я смотрю, что никто не собирается заниматься фильмом. Потом я уже стал поднимать вопрос: давайте я, может быть, буду сам заниматься? Мне тоже не хотели отдавать. Прошел год, прошло полтора года, и, слава Богу, сейчас фильмов занимается Сельянов, и он поступает очень правильно, и благодаря ему скорее всего сейчас все это так состоится.
Долин: А Сельянов не имел никакого отношения к продюсированию картины изначально? Или имел?
Дворцевой: Он был одним из копродюсеров, но таким, миноритарным, и он не влиял на производство и на последующую судьбу. А потом уже вот как бы к нему все перешло в итоге, потому что сначала начинал Яцура, потом Мелькумов, так все это переходило-переходило. И вот так получилось, что фильм показан в сорока с лишним странах, его купили в прокат в сорока с лишним стран, но не Россия. В течение двух лет, я уже сейчас, когда встречаюсь с кем-то, я говорю: "Слушай, ну я сам не знаю, почему это произошло". Дай Бог, чтобы последний раз в моей жизни такое было. Я не мог представить такого себе.
Долин: Ну это, мне кажется, самое очевидная и живописная иллюстрация тому тезису, который часто мы все приводим, что наши люди, они совершенно другую еду привыкли есть в наших кинотеатрах и питаться другим поп-корном, чем весь мир. И те вещи, которые во Франции, в Англии и в Америке люди, такие же обычные, часто необразованные, не обязательно какие-то сверхкиноманы, будут смотреть и даже с удовольствием, у нас в жизни не пойдут смотреть или не захотят показывать по тем или иным причинам, включая действительно тех, кто сами этот фильм сделали (я говорю о продюсерах).
Дворцевой: Вот это парадокс.
Долин: Это парадокс необъяснимый. А у вас все-таки свое какое-то объяснение есть? Ну вот если отстраниться там от личных чувств, там какой-то обиды, почему так происходит?
Дворцевой: Дело в том, что я был в разных странах, когда проходил прокат, я старался ездить почти везде, куда меня приглашали для промоушена, встреч со зрителями и с дистрибьюторами, и я как-то понял более-менее систему мирового проката артхаусного кино. И я вижу, что наша система, она просто находится, если уж не в зачаточном состоянии, то уж в самом-самом низшем состоянии. В том смысле, что у нас нет ни мотивации для продюсеров проката фильма, ни структуры. То есть во всем мире существует некая такая структура, скажем так. Это не какая-то организация, просто киносообщество так организовано, что оно выносит наверх наиболее интересные картины. А нас все перевернуто, у нас наоборот.
Что говорить про "Тюльпан", если про артхаус говорить, когда картина готова была к прокату. Потому что большой приз в Каннах, Токио, не знаю, много призов. И она – это не такой артхаус, как говорится, жесткий артхаус, который зритель смотреть не может, например. Картина, уж если откровенно говоря, она смотрибельная довольно-таки. И если за это не берутся люди, значит это все как-то перевернуто с ног на голову.
Источник: сайт Вести.Ru.