Такое мнение в интервью «Каравану» высказал вице-министр сельского хозяйства РК Азат Султанов.
— С точки зрения маркетинга, наше министерство сельского хозяйства должно называться министерством продовольствия. Во всех планах развития АПК нет переработчика и покупателя. Перед вами стоят задачи дать 100 % обеспеченности по картофелю, 200 % — по хлебу, 100 % — по мясу, 80 % — по овощам. То есть на первом месте для вас фермер, а не переработчик. Непосредственные производители продуктов питания для государства оказались забытыми детьми – непонятно, как к ним относятся. Насколько такой подход правилен?
— Такой подход совершенно правильный, когда все отрасли – и производство, и переработка, и экспорт – находятся в одних руках. Это способность обеспечить баланс производства и потребления, а также баланс мер государственной поддержки. Это хорошо еще, что мы за цены не отвечаем. Но главная задача МСХ – обеспечение хорошего заработка фермерам.
За счет баланса мы поддерживаем и фермеров, и переработчиков. Например, в сахарной отрасли всю жизнь плакали заводы, что они не загружены. В этом году, благодаря мерам правительства по обеспечению качественными семенами, техникой, впервые достигнут урожай в 1,2 млн тонн сахарной свеклы. Теперь мы столкнулись с другой проблемой.
— Свекла гниет…
— И это тоже: заводы не успевают перерабатывать урожай. Мы вынуждены перевозить урожай из Жамбылской области на сахарный завод в Аксу. Никто не верил, что мы полностью загрузим наши сахарные заводы. Фермерам спасибо – они приняли наш план по развитию отрасли.
Теперь на сахарных заводах говорят: не сейте столько много. Мы все не переработаем. Потому что не вовремя была проведена модернизация, не учтены вопросы правильной приемки.
— Сколько они могут переработать?
— Избыток сейчас у нас – 150-200 тысяч тонн. Значит, мощность переработки – 1 млн тонн. Из этого можно произвести 120 тысяч тонн сахара. Это четверть потребности страны. При таком объёме зависимость от поставок из России и Беларуси сохранится. Пока мы не реализуем новые проекты, эта зависимость сохранится. Самый молодой завод у нас — по-моему, 1974 года.
— Судя по публикациям в прессе, главная проблема сейчас — это отсутствие координации между фермерами и заводами. Сразу после сбора свекла не может лежать на полях. Ее надо везти на переработку. Сами же заводы жалуются, что урожай фермеры везут неравномерно, поэтому то начинается аврал, то идут перебои. Из-за этого свекла портится, гниет. При этом всю вину за качество заводы перекладывают на фермеров.
— Наши сахарные заводы страдают не столько от изношенности оборудования, сколько от управления в вопросах приемки. Уже отошли от обвинений, когда в кузов бросают камни для увеличения веса. В этом году качество очень хорошее.
Теперь вопрос стоит о правильной приемке. Мы увидели опыт России. Там есть четкий план приемки, когда каждый фермер точно знает, когда ему приезжать на пункт приемки свеклы.
— Защитить фермеров может кооператив или переход их непосредственно под крыло заводов, чтобы контроль качества строился от поля. Вы рассматривали такие варианты?
— Вопрос кооперации правильный. Но, наверное, больше в заготовительном плане: нужны некие заготовительные пункты, где свекла будет складироваться в специальные контейнеры с обеспечением вентиляции, чтобы урожай не портился.
Мы изучали опыт Северной Дакоты в США. Там климат схож с нашим, поэтому было интересно. Мы выяснили, что здесь фермеры являются соучредителями сахарных заводов.
— Вы не хотите предложить такую идею реализовать у нас?
— Мы предлагаем. Почему мы упираемся в 1 млн тонн переработки? Нам нужен еще один сахарный завод. Есть планы строительства одного завода в Павлодарской области, второго — в Шу.
В Жамбылской области есть хозяйства, которые растят лук, им по карте можно выращивать и сахарную свеклу. Но из-за финансовых проблем вопрос встал, поэтому мы предлагали схему, при которой фермеры могли бы войти в состав учредителей этого завода, чтобы была личная заинтересованность.
Кроме этого, у каждого завода треть поставщиков должны быть своими, чтобы в случае чего — если все остальные земли вокруг уйдут под другие, более выгодные культуры — он не остался без сырья.
В следующем году мы хотим сделать четкую плановость производства: объявить, что согласно комплексному плану мы хотим получить этот миллион тонн свеклы. Доля Жамбылской области будет 450-500 тыс. тонн. Свыше этого мы не гарантируем ни субсидии, ни реализацию. К такому варианту плановой экономики намерен перейти акимат Жамбылской области в следующем году.
Соответственно, если бы фермеры были совладельцами завода, они четко бы знали, что их урожай будет закуплен и при этом не будет искусственного занижения качества. Потому что они, как владельцы могли бы требовать нормального отношения к поставщикам.
Для этого нужна активность самих фермеров. В Павлодаре фермеры уже готовы отойти от картофеля и ввести в севооборот свеклу. Личная заинтересованность будет стимулировать повышение качества продукции. Но инвестора пока нет.
— В производстве зерна и муки вы тоже держите баланс?
— Если мы говорим о мукомольной отрасли, то здесь мы держим баланс. Например, все знают о хрусте французского багета. Но кто-нибудь слышал о качестве французской муки? Другой пример — Турция: мизерные площади под пшеницу, но страна — номер один по экспорту муки.
Мы проводили анализ: из 300 мукомольных комплексов, которые работали на пике, сегодня работают 120-140. По ним какие меры предпринимаем? Им предоставлен доступ к оборотке. Затем мы субсидируем экспорт. Третье: постоянно возим нашу муку по странам мира. Недавно в Катар возили. Но опять же, почему мы не вводим заградительные пошлины на сырье, чтобы торговать только мукой, как предлагает Союз зернопереработчиков? Кто наш главный потребитель муки?
— Афганистан…
— Да, Афганистан. И еще Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан. Даже в Россию попадает часть. Китай для нас пока не проходной по муке. И туда почему-то не стремятся наши мукомолы. Им более комфортны неприхотливые рынки Афганистана и Таджикистана.
Но мы локальные игроки. Не глобальные, как Турция. Мы постоянно упираемся в вопросы логистики и сбыта: мы не можем грузить муку сухогрузами в Африку или страны Персидского залива.
В хороший год мы перемалываем 5 млн тонн зерна, экспортируем 2 млн тонн муки. Еще 2 млн тонн оставляем для собственного потребления. Это мука, макароны, крупы для населения. А представьте, что мы перемелем все 16 млн тонн пшеницы. Куда мы денем эту муку? Цена на муку упадет, во-вторых, ее хранить негде.
— Почему вы не требуете от мельников поднять качество, чтобы пройти в Китай?
— Мы пытались. Сами бизнесмены не хотят. Министр вот только приехал из Китая. Там были заключены контракты на миллиард на поставку масла, животноводческой продукции и другого. В таких миссиях мы всегда предлагаем нашу муку. В ответ китайцы выставляют нам требования по помолу, сортности и цене.
По цене мы не проходные. По качеству — они почему-то предлагают муку 1-го сорта, которую они поставляют в Афганистан. Вы думаете афганцы берут дорогую муку высшего сорта? Вот узбеки берут ее как улучшитель для своей муки.
Все же наши мукомолы полностью обеспечены зерном. Нет такого, чтобы они стояли вообще не загруженными. Как только у них возникают проблемы, МСХ тут же принимает меры поддержки. Например, вы помните, мы закрывали экспорт зерна. Для чего? Для обеспечения внутреннего рынка: все зерно, оставшееся на рынке, шло на переработку. Как только мы видим, что экспорт зерна угрожает обеспечению продовольственной безопасности страны, правительство тут же реагирует. Мы это не раз показывали.
Если нам мукомолы покажут, что готовы взять излишки… В этом году мы на экспорт вывезем 12 млн тонн зерна. Еще в 2 млн тонн излишек образовался. И мы хотим простимулировать выход на новые рынки. На Грузию мы грузили до 500 тысяч тонн, но затем они ушли на российский хлеб. Сейчас мы выполняем экспортный контракт на Азербайджан. Кыргызстан брал 350-500 тысяч тонн. Ушел на российский рынок. В этом году мы туда экспортировали порядка 107 тыс. тонн. В прошлом году вообще ничего не грузили. Есть рынок Африки, рынок Восточной Европы, рынок Юго-Восточной Азии. Логистика туда очень дорогая, мы готовы перевозку субсидировать.
Кроме этого, есть экспорт комбикормов.
— А вернуться с мукой в Узбекистан мы уже не сможем.
— Каждая страна развивает собственную переработку. Каким образом мы можем повлиять на узбекские предприятия, чтобы они не открывали свои мельницы? Ограничивать экспорт зерна? Тогда возникает другой вопрос: смогут ли наши мельники забрать эти 10 млн тонн?
А есть еще фермеры, о которых мы должны заботиться. Не надо забывать, что основным поставщиком сырья являются фермеры, которые выращивают хлеб. 180 тысяч хозяйств занимаются растениеводством. Допустим, хлебом занимаются 140 тысяч. По данным Союза зерноперерабочиков, у нас работает 220 мельниц. Чьи интересы мы должны ставить в первую очередь?
Если по муке у нас обеспеченность больше 200 %, мы приняли непопулярные меры по подсолнечнику – мы ввели экспортные пошлины. С прошлого года действуют. Вот там пошла загрузка маслоперерабатывающих предприятий. Один из тех, кто подписал контракты с Китаем – это Ассоциация переработчиков масличных культур. Там мы видим точки роста. Мы видим, что их нагрузка была низкая. Экспорт никому не запрещали, ввели только экспортную пошлину.
Чтобы не вводить фермеров в кабальные условия, у нас есть субсидирование при сдаче семечки на перерабатывающие заводы — в среднем 20 тысяч тенге в зависимости от региона. Поэтому здесь фермер может продать фермеру подороже, или на завод, и получить разницу в цене от государства. Все, в принципе, довольны.
Производство масличных — примерно 3 млн тонн. Есть переработка по подсолнечнику – 2 млн и 1,2-1,3, которые производим.
Такого соотношения, как у мукомолов, мы здесь не видим. Там слишком большой перекос.
Маслосемена: надо учитывать, что российская семечка — не проходная на рынке Узбекистана. Поэтому казахстанские производители — виновники перехода Узбекистана с хлопкового на подсолнечное масло. Очень сильный престиж у нашего масла в КНР. В приграничных регионах казахстанское масло дарят, когда ходят в гости. Очень большим спросом пользуется. Соответственно, здесь есть возможность ограничить экспорт семечки, не ограничивая возможности экспорта готового масла. По зерновому производству такой баланс мы не можем найти. В первую очередь потому, что пострадают фермеры.