Об этом сообщил премьер-министр Алихан Смаилов еще в августе прошлого года. А в декабре 2022 года он говорил, что такого показателя планировалось достичь только к 2025-му. В ситуации разобрался корреспондент медиапортала Caravan.kz.
Эти слова вызывают сомнения сразу по нескольким причинам. Первое – эксперты еще пару лет назад говорили, что государство контролирует минимум 40-45 % экономики. И в Казахстане в последние два года не проводилось масштабной приватизации.
Второе – государство всегда говорит только о предприятиях, которыми оно владеет напрямую. И очень мало о квазигоссекторе. Это часть экономики, которой владеют правительство или министерства через свои ведомственные предприятия. Самый яркий пример — АО «Продовольственная контрактная корпорация» («Продкорпорация»). Вроде компания работает на рынке и зарабатывает сама, но на деньги бюджета, и проводит государственную политику в развитии сельского хозяйства.
И третье — данные Бюро национальной статистики говорят, что государство продолжает активно финансировать развитие госсектора.
Это график роста валовой добавленной стоимости (ВДС), произведенной предприятиями Казахстана. Пока последние данные — за 2022 год, но нас интересуют общие данные и серая часть диаграммы – она отражает производство в госсекторе. Видно, что, несмотря на стремительный рост экономики Казахстана в целом, доля госсектора не снижается.
На 2010 год распределение ВДС по видам собственности предприятий было таким: государство – 9,3 %, частный сектор – 77,8 %, иностранные предприятия – 12,9 %.
В 2022 году ситуация почти не изменилась: на госсектор приходилось 9,6 % ВДС, на частный сектор – 75 %, на иностранные предприятия – 15,4 %.
Почему это важно? Валовая добавленная стоимость – это и есть размер экономики. При этом понятно, что для роста производства любому предприятию нужны деньги – на закупку большего объёма сырья, оборудования, технологий, выплату зарплаты. Где государственные предприятия могут взять эти деньги? Или из бюджета, или под гарантию бюджета.
Например, этим летом сразу несколько предприятий страны обновили свой кредитный рейтинг с ВВВ- до ВВВ. Рост очень большой. Но ключевой фразой в оценке рейтингового агентства было то, что за риски предприятия отвечает государство.
Чтобы было совсем понятно, ниже на графике показаны темпы роста ВДС разных секторов экономики по собственности.
Голубым цветом показаны темпы роста всей экономики страны. Это средняя температура по больнице. Красным – государственный сектор. И желтым – частный сектор. Бросается в глаза, что темпы роста госсектора почти синхронны с темпом роста всей экономики. А после 2019 году опережают его.
А темпы роста частного сектора остаются на скромном уровне в 2-4 %.
Понятно, что это связано в большой степени с эффектом низкой базы: госсектор в Казахстане официально в шесть раз меньше, чем частный бизнес. Поэтому каждый тенге дает эффект роста в 6 раз больше. Тем не менее этот тенге надо найти и дать.
Судя по темпам роста производства, государство находило и давало эти деньги. Хотя график говорит, что, если бы государство захотело реально выйти из экономики, оно могло попросту не вкладываться. И лет через 5-6 оно бы вышло из экономики само собой.
Но общеизвестно, что государство — не самый лучший собственник. Для Казахстана разница в эффективности использования капитала между частным и госпредприятием составляет больше 50 %. Иногда до 100 %. То есть если вложить 100 тенге в госпредприятие, оно может получить выгоду в 5-7 тенге за год. Частный бизнес – получит 15-20 тенге.
«Большой приватизации в этом году исполняется уже 30 лет: все началось с продажи «Алюминий Казахстана» в 1994 году. Но пока никто так и не проработал идею приватизации. Поэтому государство приватизирует и приватизирует свою собственность, а доля государства в экономике как бы не сокращается. Потому что одновременно идет национализация и махинации с активами. В бюджете страны есть указания на то, что государство выделяет миллиарды тенге на повышение капитала квазигоссектора. Это и «Байтерек», и «Казавтожол», и другие предприятия», — обьяснил «Каравану» ситуацию политолог Данияр Ашимбаев.
По многим приватизационным сделкам последних 10 лет вообще нет никаких материалов. Как они были проданы, как оценивались, как их очищали от кредитов?
Пример такой сделки – приватизация Инвестиционного фонда Казахстана (ИФК).
«Более того, некоторые активы в списках на приватизацию проходили по нескольку раз. Причем их продавали через тендер, затем они возвращались и снова оказывались выставлены на торги», — рассказал политолог.
Проблема в том, что само понятие госсектора размазано. Термин «квазигоссектор» в мире тоже как бы не используется. Поэтому в него часто включают предприятия, которые меняют форму собственности.
Если поднять отчеты материнских госкомпаний, а затем сравнить их с данными Бюро нацстатистики, то и здесь информация не будет биться, потому что правовой статус и методология, по которой работают статистики, находятся в разных плоскостях.
«Список собственности государства в принципе составить можно. Но если затем посмотреть на распоряжение правительства о закреплении пакетов за тем или иным министерством, то вы заметите разницу. Более того, был случай, когда из ведения одного министерства исключили актив, который был продан за два года до этого. То есть это предприятие могло эти два года получать бонусы от государства: заказы, деньги, преференции. Все что угодно», — рассказал Данияр Ашимбаев.