Откуда взялась традиция рассказывать страшилки на Святки?
Не все доживут до весны
На самом деле Самайн, который стал прародителем Хэллоуина, изначально был довольно светлым праздником поминовения усопших, чем-то вроде православной Радоницы. Только к середине XIX века к байкам про мертвецов, которых не так помянули и они пришли мстить живым, добавились истории о прочей нечисти.
А вот самым ужасным периодом, когда из параллельных миров к нам лезут зловредные духи и монстры, во все времена была середина зимы. По крайней мере для народов, проживающих там, где долго тянется зима. Этому есть вполне логичное объяснение. Мало кто, от богача до нищего крестьянина, мог быть уверен, что доживет до весны. Даже в наши времена середина января - довольно мрачный период. Начинаются лютые холода, бушует грипп и простуда, а новогодние праздники пробили брешь в бюджете, поэтому ближайшее будущее кажется совсем уж бесперспективным.
Нашим предкам было еще хуже. Припасы скудели после рождественских пиршеств, прогулка в лес за дровами могла обернуться смертью от холода; просто выскочив ночью во двор по нужде, можно было вернуться с сильной простудой, а антибиотиков с аспирином тогда еще не было. Тут поневоле задумаешься о том, что человек внезапно смертен, а загадочные несчастные случаи, когда крепкие и здоровые мужчины вдруг слегли с воспалением легких, легче всего объяснить происками нечистой силы.
В Древнем Риме этот период был посвящен Сатурну, а божество это, мягко говоря, малоприятное. Его было принято изображать в плаще и с косой, как Смерть. Миф о том, как Сатурн пожирал живьем собственных детей, тоже не придает ему обаяния. И это в Риме, где климат довольно мягкий. В Европе, особенно в горных районах вроде Карпат или Альп, а тем более в суровой Скандинавии, капризы погоды могли убить целые села, поэтому и легенды из этих краев мрачные.
Охота на охоту
Самой распространённой и живучей оказалась страшилка о Дикой охоте. В разных вариантах она существовала по всей Европе, от Пиреней до западных регионов России, Белорусии и Украины, а верили в нее вплоть до начала ХХ века. Легенда гласит, что после Рождества из преисподней выходит вся нечисть, и на уродливых конях бесы, мертвецы и духи носятся по ночному небу. Горе тому, кого Дикая охота повстречает на своем пути. В лучшем случае нечисть заставит несчастного стать одним из охотников на людские души, в худшем бесы замучают человека до безумия и утром утащат в пекло, не посмотрев на его праведность.
Легенда оказалась такой распространённой и живучей, потому что с Дикой охотой сталкивались абсолютно все. Смотреть на адских всадников было нельзя, а шум ночной вьюги, поваленные деревья, погибших животных суеверные люди списывали на жуткие забавы охотников из преисподней. Если же человек, рискнувший покинуть дом в опасные ночи, погибал, то ни у кого не было сомнений, что именно адские всадники убили его.
Как и многие народные поверья, легенда о Дикой охоте не лишена практической подоплеки. И в наши дни отправляться в путь в период сильных морозов или буранов очень опасно. Трагедия этого января, когда на Щучинской трассе столкнулось около сотни автомобилей, прекрасное тому подтверждение. Лет 200 назад отойти от своего дома больше чем на тысячу шагов было смертельно опасно.
Такая же подоплека у истории про Йольского кота. Если верить этой легенде, после Рождества из горной пещеры выходит огромный, с быка размером, черный котяра. Он бродит ночами у домов и, если кто-то плохо выполняет домашние обязанности, котяра проникает в жилище и пожирает всю семью. Не нужно лишний раз объяснять, что такое домашние обязанности зимой. Хорошенько просушить обувь, утеплить одежду, заштопать носки или чулки, запасти дров на ночь, приготовить плотный ужин. Если не выполнить эту рутину, то и без чудовищного кота семье придется несладко, ведь на кону стоят жизнь и здоровье.
Йольский кот - легенда исландская. Но у разных народов есть свое чудище, которое жестоко наказывает нерадивых хозяев. Сейчас итальянская фея Бефана - милая добрая старушка в остроконечной шляпе и полосатых чулках, а занимается только тем, что помогает Санте, точно как наша Снегурочка. А еще лет 150 назад это была придирчивая и злобная старушенция, которая могла замучить до смерти хозяйку, плохо выстиравшую белье или сварившую невкусную похлебку.
Едва ли не в каждой европейской провинции был свой монстр, который либо пожирал, либо до смерти запарывал розгами непослушных детей. В массовой культуре больше всего известен альпийский Крампус – существо, больше напоминающее черта. Крампус - постоянный гость на рождественских ярмарках, правда, к нашим дням он стал менее жестоким и максимум на что способен - вручить непослушному ребенку уголек вместо подарка. А когда-то дети свято верили, что за непослушание зимний гость с рогами их попросту сожрет.
Пит чистой воды невиновен
Рассказы о кровожадных чудищах, может быть, и травмировали психику ребенка, но в условиях того времени это был очень грамотный педагогический ход. Не каждый родитель, занятый нелегким трудом в лютые холода, сможет терпеливо объяснять, к чему могут привести детские шалости - игры с огнем в печи, украденные лакомства из кладовки, плохо закрытая дверь или забытое поручение. Сейчас подобные шалости чреваты лишь бардаком в доме, а тогда у всей семьи могли начаться серьезные проблемы. Вот и было проще пригрозить малышу людоедом Крампусом, чем нудно объяснять причинно-следственные связи между задвинутой вьюшкой печи и отравлением угарным газом.
Любопытно, но в Голландии, вместо потусторонних монстров к непослушным детям приходил вполне реальный чернокожий. Звали его Черный Пит. Легко провинившихся детишек он порол розгами, совсем неуправляемых сжирал, а отъявленных хулиганов, по которым с колыбели плачет тюрьма, увозил в …Испанию. Почему-то флегматичным голландцам, страна, где невыносимо жарко, а люди горячи и темпераментны, казалась хуже ада.
В наши дни на волне толерантности Черного Пита хотели убрать из новогодних представлений. Афроголландец, садист и каннибал совсем не вписывался в современную этику, да еще перед испанцами неудобно. Но что интересно, против этого взбунтовались сами чернокожие, давно проживающие в Нидерландах. Черный Пит стал частью их приятных детских воспоминаний, и новогодних праздников без него представить уже невозможно.
Кстати, легенда про Черного Пита появилась на волне историй путешественников о далекой Африке, где чернокожие племена и в самом деле ели людей. Якобы один из таких каннибалов добрался до Европы, ассимилировался, открыл успешный мясницкий бизнес, но сильно скучал по человечинке и заманивал к себе в лавку детишек, чтобы сделать из них котлет.
Жертв было так много, что мяса хватало и на продажу, под видом свинины. Про это узнал Святой Николай, но Пит убедил его, что жрать людей - это часть его национальной культуры, и если бы такое было противно Господу, то он не создал бы каннибальских племен. Святой Николай признал аргументы весомыми и после долгого раздумья предложил компромисс. Жрать людей Питу можно, раз такова воля Создателя, но тут немного другие ценности, так что придется есть не кого вздумается, а только безнадежных грешников.
Этой легенде как минимум 300 лет, так что либеральные игры европейцев в толерантность и уважение чужих традиций, какими бы дикими они ни казались, - отнюдь не изобретение ХХI века.
В некоторых балканских странах существовал довольно изящный вид зомбо-апокалипсиса. Там мертвые после Рождества восставали из могил, но не носились за живыми, чтобы слопать их мозги, как это показывают в голливудских ужастиках, а чарующе пели загадочные песни. Если кто-то из людей слышал это пение, то как гипнотизированный присоединялся к толпе мертвецов и к утру уходил с ними на тот свет.
Жаль, что никто из «Нетфликса» не додумался снять новый сезон «Ходячих мертвецов» по мотивам этой легенды.
Мифу о поющих мертвецах есть вполне рациональное объяснение. В холодные зимы, особенно в горной местности, где, кроме холода, чувствуется еще недостаток кислорода, у долго сидящего в тесном домике человека рано или поздно сдадут нервы. К этому можно еще прибавить скудное питание и злоупотребление крепким алкоголем. На фоне всего этого немудрено допиться до галлюцинаций с поющими трупами. А что ждет человека с «белочкой», отправившегося без верхней одежды на мороз послушать концерт с того света, представлять не нужно.
Я тут сижу, а меня ведь неприятности ждут!
С ХVIII века, когда в искусстве началась эпоха романтизма, народные легенды, а вернее, их адаптации, стали очень востребованы у читателей. Сначала фольклористы собирали эпосы о богах и героях, а потом, когда эта тема себя исчерпала, за вдохновением пришлось обращаться к простым крестьянам.
Тут и обнаружилась любопытная тенденция. Чем суровее был климат в регионе, тем страшнее и зловещее святочные страшилки. Но при этом в особенно холодных краях с нечистью за пару часов мог разобраться любой деревенский дурачок, а в теплых регионах целые города замирали, когда на улице появлялась завалящая ведьма. Другими словами, где-нибудь в Италии, с ее «лютыми морозами» в плюс семь градусов, люди молились и каялись, когда им казалось, что Бефана во дворе придирчиво разглядывает свежевыстиранное белье, а в России, где минус 30 считается легким морозцем, народ сам от скуки ищет нечистую силу, чтобы набить морду дюжине чертей.
Яркий пример тому - повесть «Ночь перед Рождеством» Николая Гоголя, написанная по мотивам малороссийской легенды. Кузнец Вакула сам отправляется к колдуну, призывает черта, заставляет его нестись к императрице ради красивых туфелек, а в «благодарность» еще и жестоко избивает нечистого.
Конечно, Вакула - персонаж вымышленный и сила духа его гипертрофирована, но именно в России и ряде стран Восточной Европы особенно популярны святочные гадания и прочие способы общения с потусторонним миром. Ритуал обязывает гадающего снять крестик и завесить иконы, что лишает человека единственной защиты в самые страшные ночи года, но, как мы помним, гадали совсем юные девушки, и на контакт с чертовщиной они шли ради праздного любопытства.
В целом сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки» - буквально эталонный образец страшилок, которые были принято рассказывать на Святки. Сам Гоголь вдохновлялся рассказами киевского журналиста Ореста Сомова. В его произведениях собрано много народного фольклора, но язык журналиста и стиль письма не так колоритен, как у Николая Васильевича.
В Европе святочные рассказы собирали Шарль Перро, братья Гримм, Теодор Амадей Гофман, и почти все истории дошли до нас довольно прилизанными. Тот же «Щелкунчик», который сейчас стал сюжетом для милого, почти детского, балета, в оригинале был пострашнее «Субстанции» и всех ужастиков Стивена Кинга. Но даже в том варианте, в котором их публиковали фольклористы, изнеженную просвещенную публику они пугали до ночных кошмаров. После скандалов, жалоб и угроз большинство периодических изданий стало публиковать совсем беззубые святочные рассказы, где все проблемы решались в одну секунду и только чудом.
Хорошо забытое старое
Традиция жива и сейчас. 90 % рождественских голливудских мелодрам построены по старым лекалам. По сюжету влюбленные воссоединяются чудесным образом за минуту до полуночи, на банкротов вдруг сваливается целое состояние, а очкастый ботаник вдруг узнает, что в него влюблена по уши самая красивая девочка школы. Фильмы смотрибельны, востребованы, но сейчас с трудом кто-то вспомнит хотя бы три названия.
Кстати, в СССР фильм «Ирония судьбы» снят именно по лекалам доброго святочного рассказа. Но, во-первых, его снимал такой гений, как Эльдар Рязанов, а во-вторых, подобных лент у нас не снимали, что сделало фильм настолько популярным. Нынешние режиссеры с попытками наштамповать «Елок» о таком успехе мечтать не могут.
А вот два современных фильма, ставших символом зимних праздников для нового поколения, выстроены именно по структуре народных святочных историй. С «Гарри Поттером» все ясно. Там полно чудищ, монстров и фантастических тварей, а главные герои их с успехом побеждают. Во втором культовом фильме никакой нечисти нет. Речь идет о культовой комедии «Один дома». Не секрет, что современные жители мегаполиса боятся грабителей больше, чем призраков и вампиров. Если отбросить комедийную составляющую, то страшно представить, что два злодея могли сделать с маленьким мальчиком, если бы им удалось его поймать. Сам же Кевин совершает то, что категорически запрещают делать народные легенды - ослушивается родителей. Но при этом проявляет смекалку, чтобы противостоять более сильному противнику.
В СССР же один раз была принята попытка использовать структуру мрачного святочного рассказа в воспитательных целях. Но, как все искусственное, это вышло топорно и неуклюже.
В январе 1955 года, то есть аккурат на Святки, несколько газет опубликовало короткий рассказик «Валенки». Инициатива на публикацию шла сверху. По сюжету, пятилетнему мальчику мама на Новый год дарит новенькие валеночки, которым малыш радуется, как самой дорогой игрушке. Но когда мать уходит на работу, в дом вваливается отец, страдающий с похмелья. Не отыскав деньги, он забирает валенки, а ревущий мальчик бежит за папой по сугробам босиком. Протрезвев, алкоголик понимает, что натворил, раскаивается, просит деньги в профкоме и покупает валенки еще лучше прежних, но подарок оказывается напрасным. Мальчик отморозил ноги, и их пришлось ампутировать.
Планировалось, что выпивающие мужики прочитают рассказ и тут же возьмутся за ум, но вместо святочного ужастика получилась депрессивная чернуха, и эксперимент решили больше не повторять.
Но стиль святочного рассказа в СССР был очень успешен на детских утренниках. Невозможно найти сценарий, где Кощей или Баба-Яга не пытались бы испортить детишкам праздник, а добрые персонажи не побеждали успешно сказочную нечисть.
Сейчас поем и буду бояться
Что касается наших степей, то можно заметить интересную тенденцию. В казахском фольклоре есть много сказок и легенд, которые и сейчас способны напугать даже взрослого человека. Чего стоит только легенда о жезтырнак - вампирше с железными когтями. Убить ее можно, хоть и с трудом. Но тогда десяткам поколений презренного человечишки родня жезтырнак начнет мстить за убитую.
Тем не менее практически невозможно среди страшных казахских сказок найти такую, где дело происходило бы зимой.
Климат у нас очень суровый, и прогуливаться в крещенские морозы по степи намного опаснее, чем по лесу между двумя европейскими деревушками.
Дело в том, что для наших предков зима не была периодом смерти и особого риска. Как уже говорилось выше, святочные истории породил страх перед смертью от нехватки припасов и холода.
В наших же краях это большинству кочевых племен не грозило. Во-первых, это культура заготовки согыма. На морозе мясо не портится, в отличие от овощей и фруктов, которым питались земледельцы. Во-вторых, летняя жара в маловодной степи опаснее, чем лютый холод. Когда вокруг трехметровые сугробы, то умереть от жажды точно невозможно. Всегда можно натопить снега. В-третьих, следы животных на снегу видны лучше, а значит, и для охотников больше раздолья.
И самое главное - зимой наши предки старались объединиться и на зимовье останавливались несколькими семьями. Тут есть большое преимущество перед хуторами или маленькими европейскими деревушками. Если с кем-то случалась беда, например, простуда или потеря припасов, остальные точно не дали бы ему погибнуть.
Но случалось и такое, когда тяжело было абсолютно всем на зимовье. Трава оказывалась под коркой льда, и животные не могли прокормиться, либо зима выдавалась без снега, а крошечные речушки замерзали и люди лишались драгоценной влаги.
В случае подобного форс-мажора, наши предки не проклинали судьбу, а просто собирали пожитки и перекочёвывали в другое место, где дела обстоят получше.
А вот когда потеплеет и соберутся гости к Наурызу, после хорошего дастархана можно развалиться на солнышке. И послушать страшные истории про жалмауызкемпир и кровожадную жезтырнак.