Недавно Францию потрясло убийство преподавателя на религиозной почве, и теперь это событие приобретает политическое значение. Эммануэль Макрон трактует его как экстремизм, а Рамзан Кадыров обвиняет Францию в политических манипуляциях. Руководитель отдела исследования религиозной ситуации «Центра исследования проблем религии, г. Нур-Султан» Александр Антипин попробовал объяснить ситуацию и то, может ли она повториться в Казахстане.
– Почему такие случаи до сих пор происходят? Кто виноват, если учитель заранее предупредил мусульман и предложил им выйти, чтобы не задеть их чувства?
– Новость уже повсюду, но судить ситуацию мы в Казахстане можем только по публикациям в СМИ. Мы видим, что всё освещается с позиции «если всех предупредили, то стоит встать однозначно на защиту учителя». У меня вызывает много вопросов выступление Макрона. Он говорит: «Мы будем бороться!», то есть уже позиционирует это действие как экстремизм. Несмотря на то что в Сети есть информация о том, что юноша, совершивший убийство, не отслеживался ни в каких антитеррористических организациях, и из числа знакомых всего-навсего несколько человек фиксировались в данном ведомстве, а во Франции профилактика работает достаточно хорошо. А выступление президента уже напрямую касалось экстремизма и терроризма, как обычно - исламского. И всё это он делал под лозунгом защиты свободы выражения мнений. «Нападение исламистов» это называли. Если подходить концептуально к вопросу, то на уровне понятий «исламское государство», «исламский экстремизм», «исламский терроризм» происходит маркировка религии ислам как деструктивного явления в сознании большинства обывателей. Возможно, это тоже такая политическая уловка с целью консолидировать немусульманское общество в поддержку своей позиции. В информационном плане есть интересное наблюдение. Допустим, в новостях, если убил белый американец, то говорят «убил Джон Смит», а если убивает Абдулак, то пишут «убил мусульманин». И хотя отчасти это справедливо, потому что случай произошёл на почве оскорбления пророка, по мне, так у Макрона не было достаточных оснований, кроме политических мотивов, чтобы позиционировать это как терроризм. И у нас есть множество новостей о страшных случаях насильственных действий, но религиозный фактор в них не затрагивается, хотя при желании его можно притянуть за уши в любом случае. Недавно мой знакомый убил свою жену, закопал её в поле и уехал за границу. Что теперь, назвать это христианским экстремизмом?
Лично у меня на основании тех публикаций, которые есть в Рунете, нет причин называть того убийцу экстремистом или террористом. Он скорее человек душевнобольной, который в силу доступности радикального видеоконтента, сцен насилия, на фоне психического сдвига совершил такой поступок. Какой экстремизм, какой терроризм? Если верить публикациям в СМИ, его описывали как спокойного человека, на учёте он нигде не состоял, и вдруг совершает такое. Юноша не проявлял никаких предварительных признаков того, что он склонен к этому. Эффект Люцифера. Моё мнение: религиозный фактор в этом случае играет очень косвенное значение. Не говоря уже об отношении к каким-то конкретным организациям. Когда речь идёт о терроризме и экстремизме на фоне религиозных воззрений, стоит учитывать, организованный ли он? Или это саморадикализирующаяся личность, замкнутая, не особо общительная, которая сидит дома, получает какие-то посылы из Интернета, и в один момент происходит детонация из-за определённой ситуации, и происходит взрыв.
– Рамзан Кадыров высказался по этому поводу: "Когда мы проводим следственные действия и задерживаем пособников террористов, во Франции и во всем мире поднимается шум: мол, в Чеченской республике нарушают права человека. Но разница в том, что мы не используем теракт в громких политических целях". Что это за громкие политические цели, о которых он говорит?
– Это вопрос больше политологический, я в этой области не эксперт. Но своё мнение могу сказать. Если верить русскоязычным изданиям, то в словах Макрона прозвучала идея сплочения, идея о том, что «они не выиграют, а мы будем действовать крепко и быстро». Это звучит как лозунг, учитывая социальную раздробленность из-за большого числа мигрантов во Франции, к тому же там в своё время были сильны националистические идеи. Поэтому мне кажется, что это хороший политический шаг для укрепления своих позиций. Даже если бы ситуация произошла и не имела ничего общего с терроризмом, её очень хорошо можно было бы так использовать.
– На ваш взгляд, что нужно сделать, чтобы подобное не повторялось?
– Государство, как я понимаю, уже создало целое ведомство, которое занимается работой с людьми, обладающими радикальным сознанием. Эти психологи должны мониторить состояние школьников, студентов и делать акцент на психике, а не на мировоззрении. В моей практике у подобных людей с малых лет есть проблемы семейно-бытового характера. Я считаю, что склонность к радикальным моментам базируется на психологических травмах, которые тянутся из детства. Мы рекомендуем и нашим гражданам мониторить аккаунты детей, их круг общения. Мы пропагандируем здоровые семейные отношения, в которых ребёнок имеет возможность самовыражения. На мой взгляд, самый адекватный выход из ситуации – поддержка института семьи не только в материальном плане, но и в эмоционально-психологическом.
– В Казахстане достаточно много мусульман. Как вы оцениваете риск того, что подобное может произойти в нашей стране? Почему?
– Если провести ревизию терактов в нашей стране за десять лет, то можно увидеть, что практически для всех характерен организованный характер. Кроме одного случая, когда парень устроил поножовщину. Причём у нас это почти всегда нацелено на деятельность государственных институтов – военных, полицейских. А в случае с тем парнем, как мне кажется, значительную роль играл эмоциональный момент, вряд ли это был целенаправленный теракт. Не нужно забывать, что коренное население Франции преимущественно христиане, поэтому, как мне кажется, была попытка сыграть на негативном отношении к мигрантам. А в Казахстане большинство коренного населения придерживается ислама либерального толка, и нет политических мотивов для маркировки каких-то преступлений экстремистскими взглядами, за исключением тех, которые подтверждены. Поэтому у нас и нет подобных новостей. Потому что теракты со стороны группировок – организованные, хотя неуравновешенных сумасшедших у нас и самих хватает.