О том, как проходит самый скандальный судебный процесс в Казахстане, корреспондент медиа-портала Caravan.kz решил узнать у адвоката Биртанова – Нурлана Бейсекеева.
- Нурлан, почему вы усомнились в независимости судьи?
- Уголовно-процессуальное законодательство – это свод правил, и от их точного исполнения зависит законность и правильность решений следователя, прокурора и судьи. Для каждого из них законом предельно внятно определены права и обязанности и отведены индивидуальные задачи. По тому, как они соблюдаются, каждый из нас, как по лакмусовой бумаге, вправе судить и давать оценки состоянию законности и правосудия.
Суд принимает решения в совещательной комнате. Этим он изолирован от внешнего мира и огражден от воздействия на него. Все, что требуется от судьи в созданных ему условиях, –принять решение, которое отвечает закону и процедуре судопроизводства.
Отличительной чертой суда является его независимость, которая в статье 26 Закона «О судебной системе и статусе судей» определена как соблюдение судом установленной в законе процедуры судопроизводства. Закон запрещает судам произвольно изменять порядок судопроизводства.
Так вот, процедура судопроизводства была соблюдена судом, когда, не назначая главное судебное разбирательство, он вернул 28 января 2022 года дело в Генеральную прокуратуру, чтобы она устранила нарушения закона, которые допустили следователи Агентства по финансовому мониторингу. Вернул по вполне банальной причине. Закон не дал суду права и не наделил его обязанностью устранять нарушения закона, допущенные следователем. Эта обязанность возложена исключительно на прокуроров, для чего они наделены функцией надзора за законностью. 18 марта 2022 г. апелляционная инстанция не только согласилась с этим решением суда, но еще и отметила, что из-за отказа в переводе переданных мной следователю документов они не были исследованы в стадии досудебного производства, тогда как, согласно закону, подлежали всестороннему, полному и объективному исследованию в целях правильного разрешения дела в той же досудебной стадии.
И это были абсолютно точные и правильные решения судов. Биртанов мешал воровать бюджетные деньги?
О чем размышлял суд в совещательной комнате 12 мая 2022 г., понимал ли он, что, когда прокуратура не исполнила обязательные постановления судов, ему следует вернуть дело прокурору, - не знаю. Чем руководствовался суд, когда заявил, что сам устранит нарушения следователей и прокуроров?
Почему состоялось такое решение, когда закон, как минимум, обязывал вновь вернуть дело прокурору? Из иерархической организации судебной системы, опасения наказания, амбиций карьерного роста, влияния общественного мнения или же мнения коллег, или еще чего-то? Чего не знаю, того не знаю. Но точно знаю, что решение суда и его правовая суть должны быть обусловлены только законом и в границах тех обстоятельств, что установлены в деле.
- По мнению Елжана Биртанова, в суде не могут участвовать от имени государства обвинители, которых «уличили» в нарушении УПК. Почему?
- По Конституции на прокурора возложена обязанность высшего надзора за соблюдением законности. К глубокому сожалению, современные прокуроры считают, что их назначение ограничивается лишь поддержанием обвинения в суде. Но Конституция имеет высшую юридическую силу и прямое действие. Так вот, если прокурор не желает видеть и реагировать на допущенные следователем нарушения закона, то тогда как и с какой совестью он будет исполнять свое предназначение в судебном разбирательстве, единственной целью которого является установление истины, а не осуждение невиновного? Если одна из сторон в этом не заинтересована, то правосудие, как вы понимаете, возможно, и не свершится. Вот потому прокурорам и был заявлен отвод от участия в суде, тем более, когда закон обязывает заявить отвод при таких обстоятельствах.
- Касаемо перевода документов - актов проверок состояния Платформы компанией «Эрикссон Никола Тесла». Вы утверждаете, что если бы Генпрокуратура ознакомилась с этими материалами, то дело было бы прекращено в связи с отсутствием состава преступления. Любопытно, что такого в этих документах, чего не хотят видеть в Генпрокуратуре?
- Все эти документы находятся в деле после того, как в начале текущего года следственный суд признал их имеющими отношение к обстоятельствам дела и обязал Министерство здравоохранения выдать их мне. Приведу только один из них – акт проверки текущего технического состояния Платформы от 1 ноября 2021 г. с участием специалистов компании "Эриксон Никола Тесла", Министерства здравоохранения, Республиканского центра электронного здравоохранения, Национального центра экспертизы лекарственных средств и СК «Фармация».
Результатами этой проверки установлено, что интерфейсы со стороны Платформы, необходимые для интеграции с информационными системами (ИС) Минздрава, поставщиком разработаны и готовы к использованию. В промышленной среде продемонстрирована интеграция Платформы с шестью ИС Минздрава; интеграция с внешними системами - лабораторные ИС и медицинские ИС отсутствуют, так как их поставщики не адаптировали свои системы для интеграции с Платформой; автоматизация трех государственных услуг, а именно - прикрепление к организации, оказывающей первую медико-санитарную помощь, вызов врача на дом и запись на прием к врачу - отсутствует, так как казахстанской стороной не выполнены интеграционные работы со стороны электронного правительства (eGov); компания "Эрикссон Никола Тесла" подготовила интерфейсы со стороны Платформы, но в eGov нет соответствующих сервисов. На Платформе разработаны все 26 шаблонов клинических документов, но их функциональность не может быть продемонстрирована, так как у компании «Эрикссон Никола Тесла» нет официального письменного разрешения Минздрава на использование реальных данных. За кого сидит Биртанов? Казахстану грозит международный скандал
Все 25 шаблонов статистических отчетов разработаны и продемонстрированы, но они пусты, так как Платформа не используется, а потому нет реальных данных; в промышленной среде успешно продемонстрирован ряд других важных функциональных возможностей Платформы, такие как поиск пациента, выписной эпикриз, отправка и получение лекарственных средств. То есть эта проверка показала, что компания «Эрикссон Никола Тесла» полностью выполнила свои контрактные обязательства. А это значит, что наши двухлетние доводы об отсутствии ущерба государству и тем самым даже намека на преступление, понапрасну не были услышаны ни в АФМ, ни в прокуратуре.
Отсюда и становится понятно, почему Генеральная прокуратура, продержав у себя месяц уголовное дело после того, как суды вернули его для перевода этих документов и последующего их исследования, сделала «хорошую мину» при плохой игре, заявив в суде 12 мая 2022 г., что, видите ли, суды вернули им дело лишь для разрешения жалоб адвокатов, одна из которых была подана на постановление следователя АФМ Финансова Максима об отказе в приобщении к уголовному делу этих документов и их переводе.
Все бы ничего, но потратить месяц на изготовление трех постановлений по две страницы, а потом с серьезным видом на всю страну заявить в суде, мол, нам не давали указание перевести эти документы и исследовать их, тогда как вся страна такое указание слышала 18 марта 2022 г. при оглашении апелляционной коллегией постановления. Считаю, что эти три постановления также незаконны, поскольку, опять-таки вопреки указанному в постановлении апелляционной коллегии, прокуратура отказалась переводить и исследовать представленные мной документы, которые, как я уже заметил выше, следственный суд ранее уже признал имеющими отношение к обстоятельствам дела.
Скорее всего, прокуроры перевели эти документы. Ведь не лгал же суду руководитель группы процессуальных прокуроров Талканбаев, когда в заседании апелляционной инстанции с участием адвоката Сагалиева на вопрос председательствующего, исполняет ли Генпрокуратура постановление судебной коллегии от 18 марта 2022 г. и ведется ли перевод документов, дал утвердительный ответ. Или лгал? Получается, что когда они обнаружили в них данные о несостоятельности выдвинутого Биртанову и Абишеву обвинения, то отыграли тот спектакль, что вся страна увидела в суде 12 мая 2022 г.
Наверное, это и есть показатель состояния прокурорского надзора в стране…
- Вы заявляли и о других нарушениях закона в ходе расследования – незаконные обыски и аресты, пытки подозреваемого… Биртанова и Абишева пытали во время допросов?
- Абишев Олжас, действительно, публично заявил, что после ареста в августе 2020 года и до освобождения из-под стражи в конце октября 2020 года его с определенной периодичностью в следственном изоляторе посещали сотрудники АФМ, которые, угрожая и запугивая, требовали от него признания вины в совершении хищения.
Сообщил, что подал тогда жалобу в Генпрокуратуру в надежде на прекращение такого давления и наказание тех, кто его оказывал на него. Но реакции не последовало.
Тогда же в этих судах он объяснил, что бездействие прокуратуры на эту жалобу укрепило и усилило в нем опасения и страхи в абсолютной безысходности собственного положения, усугубило его психологические состояние и страдания, лишив всякой надежды на справедливость и законность.
Согласно международным и нашим национальным правовым актам «пытка» означает любое действие государственного должностного лица, с его ведома или молчаливого согласия, которым человеку причиняются сильная боль или страдание, физическое или нравственное, не только для того, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, но и чтобы наказать его за действие, в совершении которого оно подозревается, а также запугать его.
Исходя из такого определения пытки, я письменно обратился к Генеральному прокурору с просьбой начать расследование по заявлению Абишева, как того требует Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, с применением методов расследования преступлений о пытках из Стамбульского Протокола, тем более, когда к тому обязывает одно из требований статьи 180 УПК и статья 4 Закона «О прокуратуре», которой задачами прокуратуры определены обязанность защиты и восстановления прав и свобод человека, выявление и устранение нарушений законности, причин и условий, им способствующих, а также их последствий.
Вскоре мне пришел ответ за подписью одного из заместителей начальника Службы уголовного преследования Генпрокуратуры, то есть подразделения, должного обеспечить надзор за расследованием дела против Биртанова и Абишева, о том, что мое обращение и заявление Абишева, поданное после суда в апелляционной инстанции, перенаправлены в Антикоррупционную службу для проведения предварительной проверки.
С тех пор я подал уже две жалобы с просьбами к Генеральному прокурору признать незаконным подобное отношение к заявлениям Абишева о пытках, уповая на пункт 55 Инструкции по организации надзора за законность уголовного преследования, утвержденной приказом Генерального прокурора от 30 декабря 2020 г. №165, согласно которому заявление и сообщение о пытках должно незамедлительно регистрироваться в ЕРДР по статье 146 УК, а руководитель органа прокуратуры обязан обеспечить качественное закрепление доказательств и проведение неотложных следственных действий… Ответа жду до сих пор.
12 мая 2022 г. перед заседанием районного суда Абишев поведал мне о вообще прелюбопытнейшем событии – он получил ответ, что его заявление о пытках, которое он подал после 18 марта 2022 г., вновь оказалось списано в архив.
В общем, как-то так обстоят у нас дела с борьбой против пыток.
Были ли факты пыток к Биртанову? Полагаю, что да, исходя из определения пытки. Поскольку именно те формы страданий, что в нем даны, и испытывал Биртанов, когда при проведении следственных действий и принимаемыми решениями на наши ходатайства и жалобы явно нарушался закон.