С 1966 по 1979 год большинство жителей Прикаспия не просто не знали, даже не догадывались, что происходило в степях Курмангазинского района. Автор этих строк помнит, как в 70-х годах сосед по лестничной площадке рассказывал, что он увидел, заблудившись по дороге к родным, живущим в одном из сел Курмангазинского района:
– Я ехал на машине по степным буграм, вокруг на сотни километров ни души, как вдруг передо мной будто из земли появился мужчина в военной форме. Я был в шоке, даже ничего спросить не успел. Военный-призрак исчез так же внезапно, как и появился.
Жители региона были в неведении, какие эксперименты ставились на Азгире. В народе говорили о военных подземных бункерах в степи, о страшных опытах, проводимых там. Что было на самом деле, оставалось тайной – объект работал под грифом “секретно”.
По материалам, предоставленным Юрием ЛЯЛИНЫМ – жителем Курмангазинского района, ранее работавшим в Жайык-Каспийском департаменте экологии, полигон южно-сейсмической экспедиции Министерства среднего машиностроения и Министерства обороны СССР площадью 300 гектаров действовал на участке Азгир тогдашнего совхоза “Балкудукский” Денгизского (ныне Курмангазинский) района с 1964 года:
– Насколько мне известно, экспедиция, по заявлению ее руководителей, была создана для проведения экспериментов с помощью ядерных взрывов, – говорит Юрий Лялин. – Земли, отведенные под полигон, были закреплены государственным актом лишь 16 апреля 1979 года на основании постановления Совета Министров Казахской ССР от 20 января 1978 года. Арендная плата за использование земли южно-сейсмической экспедицией не производилась.
Выяснились интересные обстоятельства. Оказывается, изначально полигон планировали использовать для переработки урана. По словам Юрия Лялина, от идеи отказались из-за ограниченных возможностей железной дороги региона, по которой надо было доставлять материалы. Между тем толщина каменной соли была редкостная – идеальный вариант для запланированных экспериментов. Поэтому в районе села Азгир в 1966–1979 годах проводились подземные ядерные взрывы для отработки технологии создания полостей в соляных пластах.
По словам жителей села Азгир, во время каждого ядерного испытания все вокруг лихорадило – земля тряслась и дергалась, словно при землетрясении. Разрушались жилые дома, клубы, скотопомещения и другие хозяйственные постройки. Выходили из строя колодцы с питьевой водой и места для водопоя скота. Старая школа в Азгире вся потрескалась.
– Воду для своих работников экспедиция завозила из Астраханской области, – поясняет Лялин. – Когда начались испытания, я только окончил школу. Тогда обратил внимание, что летом солнце, словно “рентгеном”, пронизывает и давит на организм человека. Основательную порцию вредного воздействия Азгира добавлял действовавший в Астраханской области военный полигон Капустин Яр. На нем в этот же период проводили наземные ядерные взрывы на значительных высотах. Ракеты оттуда взлетали очень часто, падали на территорию нашего района, разливался гептил.
В Азгирской зоне, как именуют северную часть Курмангазинского района, в период с 1979 по 1981 год творилось невероятное – массовый падеж домашнего и совхозного скота, особенно лошадей. Дикие животные погибали стадами от болезни, как говорили специалисты, “неизвестной этиологии”. Как правило, заболевание появлялось с наступлением жаркой погоды и затухало с холодами. И если в 1979 году скот хворал в основном в хозяйствах Курмангазинского района, то на следующий год неизвестная зараза распространилась уже на три соседних района. В область стала приезжать одна комиссия за другой.
– С 1979 по 1981 год здесь побывало 32 комиссии ученых из научно-исследовательских институтов Москвы, Алма-Аты, Ленинграда, Казани и других городов, – отмечает Юрий Лялин. – Какие только версии и предположения не высказывались: и о стрептококковой инфекции, и о ринопневмонии, и об отравлении. Все разводили руками.
Но о том, что ситуация требовала решения, говорит хотя бы то, что власти, пусть и не афишируя, стали проводить всевозможные лечебные и санитарно-профилактические мероприятия. А табуны перегнали на удаленные от Азгира участки. Немало получено и подтверждений того, что от испытаний на Азгире пострадали и растительность, и дикие животные региона. Слепыми оказались два из трех сайгаков, отстрелянных летом 1991 года в районе промышленной площадки АI, что в полутора километрах от поселка Азгир.
Первое знакомство с Азгиром самого Юрия Лялина произошло необычным образом. В начале 70-х годов он поехал в служебную командировку и стал невольным свидетелем аварии на автотрассе Харабали – Балкудук:
– У поворота на Азгир перевернулся водовоз. Водитель погиб, пассажир получил тяжелую травму, у него были сломаны ноги. Раненого вытащили из кабины и положили у обочины, оказывали первую медицинскую помощь. Я обратил внимание, что к его руке наручниками пристегнут портфель-дипломат. Когда мужчина очнулся, весь окровавленный, он сразу прошептал: “Портфель на месте?”. Потом стало известно, что водитель и пассажир – участники экспедиционной группы, расположившейся в Азгире.
С начала испытаний на полигоне стали регистрироваться многочисленные факты смертности среди населения Азгирской зоны от малоизвестных болезней, особенно среди женщин и детей. Согласно данным ученых, по многим показателям состояние здоровья жителей Азгира было намного хуже, чем у населения зоны чернобыльской катастрофы. Да и откуда могло взяться хорошее здоровье, если люди жили у ядерного полигона? Первый выброс в 1966 году из скважины на площадке АI, расположенной вблизи поселка Азгир, длился 20 дней и составил 0,2 млн. кюри. Второй выброс был в 1968 году из скважины на площадке АII, длился 9 дней – это еще 5,4 млн. кюри. Суммарный выброс на полигоне составил не менее 10 млн. кюри.
– Владимир Вольф, работавший главным врачом Харабалинской центральной районной больницы Астраханской области, расположенной в 70 километрах от Азгира, рассказывал, что с 1970 года из этого поселка стали поступать взрослые и дети с признаками неясного заболевания, напоминавшего острую лучевую болезнь, – вспоминает Юрий Лялин. – Многие умерли через несколько месяцев. Самое многое, сколько удалось прожить, – два года. Сначала в больницу поступали трактористы из Азгира. Затем дети из семей чабанов. В 1992 году из Азгира привезли ребенка 9 лет. В районной больнице был поставлен диагноз “острый лейкоз”. Он был подтвержден в областном гематологическом центре.
В те годы другой медик – заместитель главного врача по лечебной части райбольницы Андрей ТАТАРИНОВ, поведал экологам, что от лейкоза и рака с 1980 года начали умирать водители машин скорой помощи больницы, обслуживавшие Азгир и чабанские точки вокруг него. Тогда врач выяснил: за десять лет преимущественно от лейкозов умерли 9 шоферов. Узнав, что сеет болезни и смерть, люди 23 сентября 1992 года устроили митинг. Было принято обращение к руководству Казахстана о прекращении испытаний, закрытии полигона, возмещении ущерба, нанесенного как населению, так и хозяйствам.
В поселке Азгир около 100 домов, и почти в каждом есть те, кто в свое время работал в южно-сейсмической экспедиции. Мамантай КАЛИЕВ – один из них:
– Местных жителей привлекали по хозяйственной части, преимущественно в работе “принеси-подай”. С 1974 по 1990 год, вплоть до расформирования экспедиции, я работал шофером, дизелистом. Мы не понимали, что такое ядерные взрывы, да нас в это и не посвящали. Некоторые территории были огорожены, нам говорили: дескать, там грязь, а какая грязь – в подробности никто не вдавался. Медицинских проверок тогда не было. Заработная плата была хорошая – если в совхозе платили около 120 рублей, то за работу в экспедиции получали 200 рублей в месяц.
Работники экспедиции отоваривались в особом магазине, закрытом для остальных жителей. Без ограничений продавали лучшие болгарские вина и шампанское, чешское пиво, колбасы, французское сливочное масло.
– Вспоминаю, как все было, и ужасаюсь, много было случаев суицида, табуны лошадей и стада сайгаков погибали, – сокрушается Калиев. – Раньше об этом молчали.
Полигон Азгир закрыли в 1996 году. Подземные воды затопили некоторые полости, и, возможно, атомное загрязнение стало распространяться по водоносным горизонтам, расширяя площадь опасной территории для всего живого. По словам специалистов Республиканского центра комплексных экологических исследований Казахстанского института ядерной физики, все объекты на Азгире остаются радиационно-опасными и требуют постоянного мониторинга. Экологи утверждают: радиация никуда не исчезла, она мигрирует в подземных водах. Так что последствия ядерных испытаний на Азгире еще долго будут напоминать о себе. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Атырау