"Это было, когда улыбался только мертвый, спокойствию рад..." - строки из пронзительного "Реквиема" Анны Ахматовой, простоявшей семнадцать месяцев в тюремных очередях, когда взяли ее единственного сына. Страшное время черных воронков и массового психоза, арестов по разнарядке и доносов, гибели ни в чем не повинных людей - высоколобых интеллигентов и неграмотных работяг. Время, когда весь народ превратился вдруг в его собственного врага: сплошные вредители, шпионы, изменники и клеветники. "Дела" лепились из воздуха - достаточно было "не так" посмотреть на портрет товарища Сталина или похвалить что-нибудь заграничное. А можно было вести себя идеально, но оказаться соседом или знакомым арестованного врага.
В застенках ГПУ люди сознавались в чем угодно, подписывали полную нелепицу - с 37-го года "органам" было разрешено применять особые методы ведения допроса. Упрямых "врагов" изуверски пытали. К расстрелу - во избежание заторов в процессе - приговаривали списками. И тут же приводили в исполнение. В Казахстане был расстрелян каждый четвертый из арестованных "врагов народа". Существовала какая-то запредельная патология - нужно было, чтобы человек непременно признался во всех фантастических грехах: от подкопа под Кремль до службы в японской разведке. Канцелярская работа велась аккуратнейшим образом. Благодаря этому циничному порядку стала возможна посмертная реабилитация огромного числа жертв сталинской бойни. В нашей республике реабилитировано 305 тысяч человек.
Казахстан тех лет - это Карлаг и Алжир. Скорбные исторические места. Через Карлаг прошли больше 2 миллионов мучеников Советского Союза. Многие обрели вечный покой в казахстанской земле. Самое большое захоронение - более 5 тысяч расстрелянных - находится в поселке Жаналык в 35 км от Алматы. Сегодня сюда, к мемориалу, приедут сотни людей, чтобы поклониться памяти, которую невозможно убить. Чимкент, Актюбинск, Уральск, Кзыл-Орда - близ этих городов обнаружены страшные по своим масштабам братские могилы...
В полней мере о том, что творилось тогда в стране, мы узнали с началом перестройки. Конечно, в брежневские времена ходил по рукам "Архипелаг Гулаг", специально изданный на Западе для контрабандной провозки в советскую страну - карманным форматом, микроскопическим шрифтом, на тончайшей бумаге, чтоб прятать легче было. Но при Горбачеве словно темную плотину прорвало: "Дети Арбата", "Крутой маршрут", "Калымские рассказы"... Проза, останавливающая сердце. Так - честно и больно могли писать только те, кто пережил тот ад. А сколько талантливых писателей и поэтов, в том числе, и казахских - погибли в лагерях! Впрочем, как сказал кто-то из них - вся страна была превращена в один большой лагерь.
Казахстан одним из первых суверенных государств в СНГ принял 14 апреля 1993 года закон "О реабилитации жертв массовых политических репрессий". Но те, кому он адресован, считают необходимой доработку некоторых моментов: в частности, в отношении детей репрессированных. Здесь возникают сложности. Ведь в Акмолинском лагере у жен изменников родины отбирали детей - им меняли имена и фамилии, заставляли отречься от родителей. "Алжирки", виновные лишь в том, что их мужей арестовали, лишались возможности когда-либо увидеть своего ребенка. Сегодня очень трудно установить истину - в областных центрах работа с архивами идет по старинке, нет базы данных, нет элементарных компьютеров. Тем не менее, энтузиастами проделан огромный труд - в республике, присоединившейся вместе с Россией и Украиной к проекту "Возвращенные имена", собрана информация о 109 000 репрессированных казахстанцах. Правда, тем, кто остался в живых, приходилось в лучших советских бюрократических традициях проходить долгий путь сбора всевозможных бумажек и доказательств своего прошлого.
Иногда приходится слышать от пожилых людей, сетующих на рост преступности, падение нравов и аморальное поведение молодежи: "Сталина надо поднимать! При нем порядок был". Или видеть на митинге пенсионера с портретом усатого отца всех народов. Непонятно: то ли эти люди на необитаемом острове в то время жили, то ли настолько примитивно мозги устроены, то ли идеологическое зомбирование в свое время подействовало. И мне, внучке капитана первого ранга, арестованного в 38-м, хочется сказать: да, давайте поднимать вашего вождя, но при условии, что поднимутся все убиенные им. Те, что незримой тенью и вечной болью - рядом с нами в скорбный день.