Его причиной стала публикация туманного документа, излагающего промежуточные итоги работы синода епископов, который папа Франциск созвал, чтобы обсудить вопрос о семье, по информации Нашей планеты.
Что было такого сенсационного в этом докладе? Утверждается, что Ватикан предлагает в нем новый подход, предполагающий поиск хорошего даже в нестандартных семейных отношениях — скажем, во внебрачных союзах, вторых браках, участники которых ранее разводились, или в однополых союзах — и «постепенно» приводящий людей полному пониманию учения Церкви. Однако большая часть содержащихся в нем «великих открытий» — вовсе не открытия, а истины, столь банальные и старые, что называть их чем-то революционным просто нелепо.
Следует отметить, что речь не идет о вероучительном документе. Доклад уже критикуют и даже отчасти от него отрекаются. Более того — один из подписавших его кардиналов заявил, что он не может объяснить смысл некоторых пассажей, которые присутствуют в его тексте.
Однако полностью не имеющим веса данный документ тоже назвать нельзя. Даже отвергнутые в итоге инициативы вроде доклада Папской комиссии по вопросам контроля над рождаемостью могут порождать многолетние споры и конфликты. Итак, в чем же, собственно, дело на сей раз?
Кардинал Эрде объяснил, что Церковь не должна отрицать «возможное присутствие положительных элементов» в отношениях, не вполне соответствующих католическому брачному идеалу. В самом докладе говорится: «Неразумно думать об однозначных решениях или следовать логике “все или ничего”».
Эти заявления выглядят репликами в споре, но в реальности спорить с ними никто не будет. Святой Фома Аквинский и святой Августин учили, что грех, зло или несовершенство есть отсутствие некоторого добра, а не всякого добра в принципе. Когда Церковь осуждает прелюбодейное «второбрачие», она не осуждает прелюбодея за то, что он вовремя платит за свет или любит своих детей. В прелюбодействе она осуждает только само прелюбодейство.
Еще одна привлекшая журналистов идея, которая была выдвинута синодом, — это «закон постепенности», подчеркивающий, что люди не всегда исправляют свою жизнь сразу же и могут меняться медленно. Если его понимать таким образом, то перед нами еще одно общее место. Вряд ли в Церкви можно найти хоть одного хорошего духовника, который его не применяет — а также не следует предыдущему совету о поддержке хороших тенденций. Считать, что эти мысли переворачивают самоощущение Церкви, было бы странно.
Впрочем, «постепенность» можно понимать намного шире. Церковное учение о браке — не набор недостижимых идеалов. Для большинства членов Церкви оно — норма, естественное призвание, живая реальность. Расхождения с ним — это не несоответствие некоему католическому идеалу в стиле «степфордских жен», а грехи, которых нужно избегать. Готовность до бесконечности фокусироваться на «хороших сторонах» нестандартных ситуаций может стать уловкой, позволяющей боязливому пастырю не противостоять греху. Что еще хуже, она может лишить нас, несчастных грешников, шанса исправить нашу жизнь.
В синодальном докладе говорится о создании Церкви, которая будет принимать каждого — в том числе людей, находящихся в нестандартных ситуациях. Это странное заявление, так как одна из Десяти заповедей не просто зовет людей в Церковь, но прямо обязывает их приходить в нее, какой бы ни была их жизнь. У дверей вашего приходского храма не стоят охранники, проверяющие, не разводились ли вы.
Если вспомнить, что — как уже признают некоторые из прелатов — в Церкви сейчас даже подготовка к браку стала редкостью, трудно будет представить себе, как обычный священник будет героически стремиться «сопровождать» людей в нестандартной ситуации — если речь не идет о призывах изменить жизнь. В ответ на реплику о том, что люди, находящиеся в состоянии смертного греха (а прелюбодейное гражданское второбрачие — это, безусловно, смертный грех), должны исправить свою жизнь, прежде чем их допустят к причастию, кардинал Каспер вздохнул и сказал, что он «восхищается» теми, кто так поступает, но это — «акт героизма, а героизм не для обычного христианина».
Есть в этом некая ирония: хотя документы синода признают, что западный мир все более явным образом превращает брак в некое архитектурное украшение, предмет экономической роскоши, одно из главных предложений, рассматривающихся в Риме, превращает брак в предмет роскоши с моральной точки зрения. Христианский брак втихомолку делают некоей необязательной добродетелью, идеалом для немногочисленных «героев». Синод рискует еще сильнее отдалить реалии брака от культуры, в которой их и так не хватает, — не меняя, при этом саму доктрину о браке.
Священникам в Риме следует помнить, что церковное учение — не карающий закон, а приглашение от самого Бога участвовать в Его жизни. Оно предполагает полностью христианское понимание отношений Бога с человеком и с историей. Оно само по себе обладает притягательной мощью.
Папа Бенедикт XVI говорил, что «невыразимый факт, тайна Господней любви к людям, заимствует лингвистическое выражение из словаря брака и семьи — как в положительном, так и в отрицательном смысле». Что это значит? Необходимая в христианском браке открытость жизни отражает щедрость Бога в акте творения. В Ветхом Завете грехи Израиля — в частности, идолопоклонство — воспринимаются как разновидность прелюбодеяния. Нерасторжимость брака связана с верностью Христа Церкви. Все Евангелие от Иоанна можно прочесть как романтический сюжет об «истинном женихе», пришедшем спасти свою возлюбленную. Осознание этих вещей, о которых Церковь так четко говорит, дает людям надежду и силы, чтобы исправлять свою жизнь.
Жаль будет, если Церковь, стремясь идти людям навстречу, забудет, как возвращать их домой.