Оказывается, за годы нашей дружбы у меня скопилось немало книг Бельгера. Некоторые из них с автографами. Раньше как-то не обращала внимания на записи, которые делал Гереке на подаренных мне книгах. А сейчас в преддверии дня рождения захотелось их посмотреть, пролистать. В одной наткнулась на фразы о журналистах в стране, среди которых с удивлением нашла и свою фамилию. С удивлением – потому что при жизни Герольд Карлович не был щедр на похвалы. Наоборот, поддразнивал, подшучивал надо мной, пытаясь настроить на то важное, что я должна была делать, по его мнению. А именно: он считал, что я просто обязана знать родной язык в совершенстве, уметь выражать свои мысли на нем свободно как устно, так и письменно. Собственно, в последние годы общения с моим старшим другом, которого не стало в феврале 2015 года, речь шла преимущественно о том, что необходимо учить казахский язык. Говорил он со мной по-казахски.
И неудивительно, что одной из первых книг, подаренных мне, стало “Казахское слово”, изданное издательством “Елорда” в 2001 году. Читаю автограф на русском языке: “Строптивой и симпатичной аргынке Айгуль О. от покладистого и занудливого атыгайца Г. Б., 25.05.02”. Вспоминаю, как когда-то Гереке выяснял, откуда я родом, А узнав, сказал, что мы – родственники с ним, потому что он тоже аргын, атыгаец. Казалось бы, просто пустяк, а ведь за этим скрывается глубокое знание казахской действительности, культуры, обычаев. А Герольд Карлович не просто знал, но и умел о каждом казахском роде сказать доброе слово. Герольд БЕЛЬГЕР: До цели не доходят ни деньги, ни добрая воля
А вот книга “Постфактум”. Автограф здесь уже на казахском языке и звучит примерно так: “Всё на свете знающей и издавна любимой мной Айгуль (О.) с наилучшими пожеланиями Герольд Бельгер". В этой книге рецензий на произведения писателей, государственных и общественных деятелей нахожу слова: “Уходит со сцены мое поколение”. Да, уходит. Только не надо чувствовать себя “замшелой керосиновой лампой” в компьютерный век. Ибо остаются как завет-аманат добро, память и деяния во славу жизни”. Воистину это и о нем самом, Герольде Карловиче Бельгере.
Здесь же размышления о переходе на латиницу. Рецензируя книгу известного публициста Султана Оразалинова, Герольд Карлович пишет: “Или вот еще актуальнейшая проблема: переход на латинскую графику. Прав Оразалинов: “И все же – в перспективе – переход на латынь неизбежен, если мы не хотим выпасть из контекста мировой культуры и всепланетарного социума”.
Только опасно отодвигать слишком далеко эту перспективу. Понятно: поначалу будут трудности, потери, неудобства, но акт этот вскорости обретет мощный заряд в сближении и гармонизации тюркской системы языков и народов”. Не правда ли, что эти слова, написанные 10 лет назад, сегодня приобретают особую актуальность.
Герольд Карлович был благодарным читателем, слушателем и мог по достоинству оценить труд современников. В книге “Тамыр тамыров” он рассуждает о Мурате Ауэзове. Много верных слов о человеке, которого уважал бесконечно. Помню, что мы говорили о дневниках Мурата Мухтаровича – пронзительных, дающих пищу для сердца, души. И вот что позже после прочтения этих дневников напишет в своей книге Гереке: “Мне порой он напоминает героя романа Германа Гессе “Степной волк”. Одинок даже среди людей и близких. Трагически одинок. И можно только восхищаться его природным даром, его интеллектом, его культурологической всеохватностью, его способностями мыслить и страдать…Приспособиться к реальности ему немыслимо. В нем, как и у отца его, странным образом уживается несколько эпох, несколько слоев народной боли, воли судьбы”. А ведь так оно и есть. И понять это можно, если внимательно прочитать дневники.
Но на самом деле Герольд Бельгер и Мурат Ауэзов были одной группы крови, а потому переживания, думы Мурата Мухтаровича так близки оказались Бельгеру. “Неприлично быть богатым, когда рядом с тобой столько бедствующих людей…” – это не только об Ауэзове, но и самом Гереке.
Возвращаюсь к “Казахскому слову”. Бельгер говорил и писал на казахском языке так, как мало пишут те, кто себя числит его знатоком. При этом он постоянно находил новое, неизведанное в самом языке, обращая внимание на его многозначность, лексическое богатство. И приводит пример: “Пушкин употребил 21 197 слов. Мухтар Ауэзов только в “Пути Абая” использовал 16 893 слова”. Но при этом Гереке призывал: “Я горячо и убежденно ратую за возрождение и развитие казахского языка. О том неустанно поют казахские струны моей души. Но я категорически не разделяю мнения, будто в бедах казахского языка виноват русский язык. Знание русского языка для всех нас, инородцев, – великое благо. Без русского языка любой национальный коржын заметно опустеет, отощает. И тут нечего лезть в бутылку и напрасно сотрясать воздух. На все лады проклинать разваливающуюся “империю зла”. Унижением русского языка казахский язык не возвеличишь, не спасешь, не обогатишь. Русский язык тут ни при чем. Русский язык следует только благодарить. Причину бед необходимо прежде всего искать в самих себе. “Почитай родной язык – вот нравственное кредо любого человека”. Герольд Бельгер: Мы страшно скудеем умственно
…Уже два года, как нет Гереке с нами. Сейчас, когда общество стоит на пороге перемен, так не хватает людей, которые были бы моральными авторитетами, кто мог бы указать на недостатки, не унижая никого. Герольд Карлович был именно таким, и потому так остро ощущается его отсутствие. Как он сам сказал: “Остаются как завет-аманат добро, память и деяния во славу жизни”. Помнить бы об этом...
Алматы