– Стоит ли вообще выпускать фильмы без проката? Наши кинопроизводители часто прямиком отправляют ленты на фестивали, минуя зрителя…
– Мне кажется, что казахстанское кино еще непрочно стоит на ногах. Понятно, что первый этап – это фестивали, но надо уже заниматься коммерческим продвижением. Если вы хорошо знаете французское кино с детства, это только потому, что оно было в прокате. Его до сих пор показывают по телевидению. Если кино есть на ТВ – это значит, что была заключена коммерческая сделка. Я считаю, что после 1988–1989 года и до 2007 года в Казахстане не было киноиндустрии, были лишь отдельные фильмы. Сейчас уже есть большое количество кинозалов, включая цифровые, растет количество произведенных фильмов. В этом году Бауржан Шукенов впервые вышел на французского продавца, минуя Россию. Считаю, это большое событие. Надо, чтобы теперь о казахстанском кино узнали за рубежом.
– А как же продвижение местного кино на своем рынке?
– У вас 5–8 процентов местных фильмов от внешней доли начиная с 2010 года. У нас эта цифра составляет 40 процентов. Вы снимали малобюджетное кино, но для того чтобы охватить большую рыночную долю, нужны большие проекты, которые у вас появились недавно. В конце концов наша рыночная доля базируется не на Жан-Люке Годаре с Филиппом Гаррелем, а на комедиях от Люка Бессона. Главное, что у нас есть, – это разнообразие, включая блокбастеры. У вас пока своих блокбастеров мало. Я не говорю об их качестве, а о том, что привлекает людей в залы.
– По-вашему, в арсенале казахстанского кино есть фильмы, которые могли бы иметь успех в заграничном прокате?
– Например, “Монгол” пользовался успехом во Франции.
– Но это все-таки больше российское кино, хотя и снятое на казахстанские средства…
– Да, но для нас ассоциация идет с Казахстаном. Мы очень благодарны американцам, снявшим “Трех мушкетеров” в 3D. Это американское кино, но о нас. Благодаря их продвижению фильма Александр Дюма стал еще более читаемым. Если завтра Стивен Спилберг будет снимать картину на казахском языке в Казахстане, надеюсь, никто не скажет, что раз Спилберг – это не наше кино. Благодаря ему вы будете известны во всем мире. Помимо чисто авторских фильмов Омирбаева, Нарымбетова, даже у фильма “Келин” не было судьбы, которой картина заслуживает. Я не только говорю о качестве фильма, а о его коммерческом потенциале.
– Киновкусы зрителей в Центральной Азии и в Европе схожи?
– Что касается американского кино, вы идете в ногу. Относительно европейского кино – тут вы явно отстаете, потому что доступ к нему у вас меньше, чем у россиян. И все-таки сегодня мы можем обсуждать много фильмов, потому что вы видели то же, что и я. 20 лет тому назад такой разговор бы не состоялся. Потому что вы бы мне рассказывали об Эльдаре Рязанове, а я вам о Клинте Иствуде!
– Наши режиссеры регулярно эксплуатируют этнику, и у иностранцев может сложиться ощущение, что мы до сих пор в Казахстане пасем баранов...
– Смотря как снимать. Если мы снимаем Эйфелеву башню и хотим ее рекламировать – это патриотическая пропаганда. Если это фон за историей, как в картине “Шеф”, – другой вопрос. Я посмотрел “Шал”, и мне очень понравилось. Несмотря на то, что те же степи, бараны, старик, это свободная экранизация “Старика и моря”. Ермек Турсунов сумел использовать ваши реалии и снять человеческое кино. Когда человек от этого уходит и дает понять, что фон важнее сюжета,– он обречен на провал.
– Последний европейский хит “1 + 1” как раз родом из Франции. Такие удачные фильмы для вашего кинематографа – все же редкость?
– Да, это редчайший случай. Фильм посмотрели 19 миллионов зрителей, у нас такого не было. Это талант режиссера, сценариста, актеров… Фильм затрагивает душу, таких картин не так много не только у нас – вообще в мире. Наши фильмы считаются суперуспешными, когда они достигают отметки в 7 миллионов зрителей. А когда 19 миллионов – это социальное явление, речь идет уже не о кино, это то, что находит отклик внутри человека.
– У этой картины большой бюджет?
– Средний бюджет для Франции – 7 миллионов евро. У “1 + 1” было около 10, а в прокате фильм собрал 400 миллионов долларов.
– Считаете ли вы большой бюджет гарантией успеха?
– Нет. К тому же чем больше бюджет, тем больше риска. Возьмите “Вавилон Н. Э.” француза Матьё Кассовица с бюджетом в 60 миллионов, который полностью провалился в прокате. С другой стороны, “Астерикс и Обеликс”, сделанный за 40–50 миллионов, является успешным, но успех этот все равно меньше, чем у “1 + 1”. Это очередное доказательство, что в кино нет рецептов. Если бы рецепт заключался в одних деньгах, были бы одни блокбастеры и все только бы зарабатывали!