– Каково сниматься у молодых режиссеров?
– Плюс в том, что они ничего не боятся. К чему ни прикоснутся – это должно быть очень быстро, снимают на таких скоростях. С удовольствием поработал, мы с Фарой Абдраимовым играли чудиков-ученых.
– Сегодня вы так часто снимаетесь – это результат упорного труда или попадания в тренд?
– Не сказал бы, что очень много снимаюсь. Хотя, если учитывать, сколько у нас фильмов выходит в год, может быть... Думаю, все произошло благодаря людям, пригласившим меня на первый кинопроект. Это Мейрым Карбозов и Сатыбалды Нарымбетов. У меня первое образование – актерское. У нас была мим-группа “Колония С” с Муратом Карабаевым. Выступали в детских колониях, показывали номера на алматинском Арбате. Это было что-то вроде “Маски-шоу”. Нарымбетов меня тогда увидел и пригласил в картину “Молитва Лейлы”. Так я на “Казахфильме” и задержался, мне сама кухня киношная понравилась. Хотя в 90-е года здесь бегали “одни собаки” и, как говорит дядя Була Калымбетов, “и пара-троечка калек”…
– То есть работали в кино без денег?
– Если брать творчество, то да.
– А с какого момента оно стало приносить материальную прибыль?
– Прибыль до сих пор не приносит.
– Да ладно!..
– Может, это я из этой точки зрения не вырос, а может, жизнь такова, что с каждым днем тебе все мало и мало. Вот недавно думал, что в студенческие годы ну ничего не было, мерзнешь на улице по 2–3 часа – и все до лампочки. А сейчас… Вчера постояли, померзли, уже слышу капризы. Но я не плачусь, все здорово!
– Ну иностранцы же приезжают зарабатывать в Казахстан…
– Они потом могут позволить себе квартирку купить, а нашим приходится – как бы сказать, чтобы не обидеть коллег, – поунижаться. Нас просят: потерпите. Не буду называть режиссера, но мне говорили: “Это же Он, а ты кто? У тебя все впереди!”. А я, что, должен до 60 лет дожить, обивая пороги?! Иностранцам готовы платить, а на наших денег жалко. Но когда артист по 15–18 часов пашет на площадке, это не учитывается… Я вчера про холод забыл, а снимались в неотапливаемом помещении. Я был летом на съемках сериала “Снайпер-2: Тунгус” в Беларуси (на фото). Там было очень хорошее ко мне отношение, у меня и вагончик свой был. Я этим не пользовался, но приятно.
– Что у вас в “Снайпере-2” за роль?
– Я играю снайпера по прозвищу Тунгус, бью фашистов. Фильм по аналогии с “А зори здесь тихие…” – там все девчонки погибают, а у нас раненые, перебитые, но живые.
– Не обидно ли оставаться на вторых ролях?
– Нет, во-первых, маленьких ролей не бывает. Во-вторых, я не думаю, когда играю, главная или не главная у меня роль. Потом, так получается, что некоторые персонажи из кино пересекались с моей жизнью. Думаешь: ничего себе!
– Казахстанские режиссеры приглашали вас на главные роли?
– В ситком “Курдастар” (“Ровесники”). Его не приняли, к сожалению. Непонятно. Ведь смотрят же российский ситком “Счастливы вместе”, и людям нравится. У нас был подобный юмор... Мне сказали: “Как ты можешь плюнуть в вечность?!”. Я сначала серьезно к этому отнесся, думал, что можно ставить крест на профессии. Потом как-то иду в Костанае, подбегают ко мне счастливые дети и кричат: “Вася-коке!” (персонаж Байсакалова в “Курдастар”). Значит, не все так плохо.
– Кем вы уже только не были в кино! Но вот в одном из своих последних фильмов – “Солнечные дни” – сыграли соседа с нетрадиционной ориентацией…
– Я сам не видел фильм, но раз вам так показалось, значит, все правильно сыграл.
– Вы упомянули о материализации ролей…
– Например, я снялся в Москве, гаишника играл. Вернулся в Алматы, и у меня вышла неприятная ситуация с дорожной полицией. Это лишь толика совпадений. Бывает, они проявляются не сразу – через годы.
– Отсюда, видимо, и возникают актерские суеверия – в гроб не ложиться и так далее?
– Я, кстати, ложился в гроб, и не раз. Как-то во ВГИКе, где я учился на продюсера, ставили спектакль, а я хотя и учился три года на продюсера, ходил то к актерам, то к режиссерам… Так вот, никто не захотел лечь, а я это сделал, и ничего, как видите.
– Что вам дала Москва?
– Москва – слишком быстрая для меня. Я учился с 17-летними и не поспевал за ними. Они ходили по музеям, театрам, носились с камерами целыми днями… Может, если бы мне было 17, а не 33, то влился бы.
– У вас свои такие пышные волосы?
– Это наследство от бабушки, причем у двух моих сестер абсолютно ровные волосы.
– Это же фишка!
– Фишка должна быть вот здесь (показывает на сердце), хотя это тоже фишка – только ухаживать за ними тяжело!