Поскольку Сауат Мынбаев возглавляет национальную компанию “КазМунайГаз”, последняя часть – про “денег нет” – для него, видимо, не актуальна. Он переосмыслил рецепт дяди Федора: “Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо создать что-нибудь ненужное”. Сегодня мы расскажем только об одном примере реализации этого нехитрого алгоритма.
Знаете, сколько “КазМунайГаз” продал непрофильных активов за последние пять лет? Два! Во всяком случае, так следует из ответа, который мы получили от этой компании. Мы попросили предоставить полный список компаний, входящих в состав КМГ, которые были приватизированы за последние пять лет. И нам назвали только две. Одна из них – АО “Казахстанский институт нефти и газа” (КИНГ) с его дочерними организациями.
“Странная какая-то у вас настроечная таблица, кругами...”
КИНГ был продан в июне этого года со второй попытки на электронном аукционе за 7 с половиной миллиардов тенге. Согласно независимой оценке компании Deloitte, рыночная стоимость КИНГа на 31 марта 2015 года составляла 10 с половиной миллиардов тенге. В отчете об оценке говорится, что КИНГ – крупнейшая казахстанская компания, осуществляющая инжиниринговые услуги, научно-исследовательские проекты и другие продукты собственной разработки предприятиям нефтегазовой и электроэнергетической отраслей. Он был создан в 2002 году постановлением правительства РК.
Создается впечатление, что КИНГ так спешили продать, что просто, вероятно, плюнули на 3 миллиарда тенге – в конце концов, не такие уж большие деньги на фоне долга КМГ в 18 миллиардов долларов!
Почему же спешили? Да потому что г-н Мынбаев создал к тому времени другой НИИ – ТОО “Научно-исследовательский институт технологий добычи и бурения “КазМунайГаз” (НИИ ТДБ). Первые торги по продаже КИНГа были назначены на 27 января 2015 года. Но они не состоялись – не набралось в стране двух покупателей, готовых побороться за столь привлекательный объект. Но и это не остановило г-на Мынбаева: 30 января 2015 года КМГ подписал с НИИ ТДБ договор о предоставлении услуг по мониторингу геологоразведочных проектов, процессов нефтедобычи и разработки месторождений. То есть отдал новому НИИ контракт на услуги, которые традиционно выполнял КИНГ.
Возникла странная ситуация: в составе КМГ было сразу два учреждения, которые занимались научным обеспечением нефтегазовой деятельности, фактически – конкурирующие организации. Но, видимо, г-н Мынбаев решил: мол, “держаться нету больше сил”.
“Ничего себе, вашу маму и там и тут передают... До чего техника дошла!”
Скорее всего, довольно быстро выяснилось, что выполнять работы по контракту с КМГ в новом НИИ ТДБ просто некому. В КИНГ входили два мощнейших института, существовавшие еще с советских времен, – АО “Казахский научно-исследовательский и проектный институт нефти и газа” (АО “КазНИПИмунайгаз”), находящийся в Актау, и ТОО “НИИ “Каспиймунайгаз”, расположенное в Атырау. Но они уходили из КМГ вместе с продажей КИНГа!
Тогда в “КазМунайГазе” придумывают отличный ход: они передают эти два института в состав НИИ ТДБ, и все шито-крыто! Теперь у них на выданье почти “пустой” КИНГ, а в новом НИИ – все “рабочие лошадки”.
Но возникает вопрос: если КИНГ – непрофильный актив, от которого надо было избавиться, то зачем тогда создавали НИИ ТДБ, который, по сути, тот же КИНГ, только вид сбоку? Зачем было огород городить?
Не ищите логики в этом, дорогие читатели! Тут нет экономической целесообразности, нет бизнес-расчета, нет стратегического планирования. Здесь уровень мышления дяди Федора из детского мультфильма.
Когда КИНГ был продан, мало кто внутри КМГ знал, что он “пустой”. Первому заместителю Сауата Мынбаева г-ну Хопкинсу пришлось даже писать письма первым руководителям других дочерних компаний КМГ: “Просим Вас во взаимоотношениях с группой компаний НИИ ТДБ принять во внимание, что НИИ ТДБ и его дочерние организации (АО “КазНИПИмунайгаз” и ТОО “НИИ “Каспиймунайгаз”) входят в группу компаний АО “НК “КазМунайГаз”.
Единственное, что осталось в КИНГе интересного с точки зрения бизнеса, – 20-процентная доля в KPJV Ltd., совместном предприятии Казахстанского института нефти и газа, ТОО “Инжиниринговая компания “Казгипронефтетранс” и альянса двух ведущих в сфере нефтегазового проектирования иностранных компаний Worley Parsons Limited и Fluor Limited. Эта компания, KPJV, является подрядчиком по крупнейшему в Казахстане нефтегазовому контракту – проекту будущего расширения Тенгиза – и имеет весьма перспективный контракт с “Тенгизшевройлом”.
Очевидно, из-за этого КИНГ и был приобретен ТОО “САЭС СРЕДАЗЭНЕРГОСТРОЙ”. Владельцем этой компании называют бизнесмена Сергея Кана, и, судя по тому, что в октябре этого года он стал председателем совета директоров КИНГа, небезосновательно. Он входит в число 50 богатейших бизнесменов Казахстана по версии журнала Forbes как обладатель состояния в 300 миллионов долларов.
Фактически г-н Кан увеличил свою долю в KPJV, так как второй казахстанский акционер этого СП – ТОО “Инжиниринговая компания “Казгипронефтетранс” – значится в списках аффилированных компаний в ТОО KGNT Holding, совладельцем которого в числе других является Сергей Кан.
Но “КазМунайГазу” этот проект оказался не нужен. Могу предположить, что НИИ ТДБ просто не справился бы со столь сложным делом, а на Тенгизе все-таки западные партнеры, транснациональные компании, их на мякине не проведешь, им давай мировое качество.
То ли дело на проектах, которые ты сам заказываешь, сам проверяешь, сам оплачиваешь!
“Вот он, этот коварный тип гражданской наружности!”
Мы спрашивали НИИ ТДБ: “Какие именно рекомендации и по каким именно месторождениям вы дали специалистам НК КМГ? Как можно оценить экономический эффект от внедрения этих рекомендаций?”. Мы интересовались проектом “Евразия” – проектом бурения сверхглубоких скважин в Прикаспии, который передали НИИ ТДБ, забрав у КИНГа после продажи: “Расскажите, пожалуйста, какой прогресс наблюдается по каждому из этих пунктов. Обходится ли ваша компания своими силами либо привлекает подрядчиков и специалистов со стороны? Если второе, то что это за компании и что это за специалисты?”.
Но нам ничего не ответили, сославшись на конфиденциальность договора.
Вообще, ответ НИИ ТДБ на наш запрос можно смело вносить в Книгу рекордов Гиннесса – это тот редкий случай, когда вопросы потребовали больше места на бумаге, чем ответы. Единственное, что мы узнали, – численность этого НИИ. В головном офисе в Астане работают 166 человек, а большинство сотрудников – в “КазНИПИмунайгазе” (351 человек) и “Каспиймунайгазе” (277 человек). Иными словами, наибольшая часть коллектива НИИ ТДБ – с отколовшейся от айсберга КИНГ льдины. Как говорится, что и требовалось доказать!
А руководит всеми этими восемью сотнями человек некто Джон Ричард Денис. “Некто” – потому что о нем ничего не известно. Мы спросили: “Какой квалификацией он обладает? Какой у него опыт работы в нефтегазовой отрасли? Какой опыт в научно-исследовательской работе?”. Но он нам ответил, что это персональные данные, которые подпадают под действие Закона РК “О персональных данных и их защите”.
Если г-н Денис так же разбирается в нефтегазовой науке, как в юриспруденции, мне жаль геологоразведочные и нефтепромысловые проекты, реализуемые КМГ. Полагаю, юристы КМГ разъяснят ему, что его согласие на получение персональных данных нам не требуется, так как сбор и обработка персональных данных без согласия субъекта допускается при осуществлении “законной профессиональной деятельности журналиста и (или) деятельности средства массовой информации”. Так что мы и без его участия получим всю необходимую нам информацию, потому что считаем, что это общественно значимые сведения:
Кто именно получает доступ к геологическим данным Казахстана? Какова его квалификация? Нет ли риска случайного или умышленного нанесения вреда экономике Казахстана путем принятия неверных решений относительно освоения нефтегазовых месторождений?
У нас были и другие вопросы, на которые г-н Денис предпочел не отвечать. Поэтому мы задаем их здесь, адресуя уполномоченным государственным органам – министерству труда и генеральной прокуратуре:
Как долго Джон Ричард Денис занимает эту должность? Когда было получено разрешение на его работу в Казахстане и когда истекает срок его действия? Какие профессиональные требования, необходимые для кандидата на эту должность, выдвигались при объявлении конкурса? Почему не нашлось никого другого в Казахстане для этой работы? Насколько оплата труда Джона Ричарда Дениса отличается от оплаты труда руководителей – граждан Казахстана?
Только получив ясные и конкретные ответы на эти вопросы, мы сможем объяснить, зачем Сауат Мынбаев назначил именно г-на Дениса на эту должность.
“Он о зайцах думает! А о нас кто будет думать? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн?”
Возвращаясь к “рецепту дяди Сауата”, хочу сказать: в случае с КИНГом и НИИ ТДБ как в капле воды отразилась вся суть деятельности г-на Мынбаева и его команды по управлению “КазМунайГазом”.
Во-первых, одной рукой выполняя решение правительства о реализации активов, г-н Мынбаев другой рукой создает новую структуру взамен проданной.
В-вторых, отношение к правительственной программе наплевательское: из 27 компаний, которые надо было приватизировать согласно комплексному плану, продано всего две!
И, наконец, в-третьих: вся суть правительственной программы реализации активов извращена. Вместо оптимизации структуры управления г-н Мынбаев создает нового монстра со многочисленными “дочками”, “внучками” и “правнучками”, когда в группу компаний КМГ входят группы компаний НИИ ТДБ, РД КМГ, КМГ ПМ и прочие. Как мы уже писали, в 2002 году, когда КМГ только был создан, в его состав входило 48 дочерних и зависимых организаций. Сегодня их как минимум 273!
По сути, КМГ при Мынбаеве – это матрешки в матрешке, а учитывая, что КМГ – это тоже матрешка в другой матрешке – ФНБ “Самрук-Казына”, при такой структуре смысл существования национальной нефтегазовой компании просто ускользает от понимания здравомыслящих людей.
Надеюсь, Сауат Мынбаев знает, что он делает. Надеюсь, Умирзак Шукеев знает, что делает Сауат Мынбаев. Надеюсь, Владимир Школьник знает, что делает Сауат Мынбаев.
Хоть кто-то ведь должен знать, что делает Сауат Мынбаев!
В материале использованы цитаты из советского мультфильма “Зима в Простоквашино”
Алматы