Пробация – это альтернатива тюремному заключению без изоляции от общества, а также содействие осужденным, находящимся на пробационном учете, во время которого правонарушители находятся под постоянным наблюдением. Институт пробации действует во многих странах мира и считается эффективным способом сокращения бюджетных расходов. К примеру, в Нидерландах в 2015 году суд заменил приговоры, связанные с лишением свободы, на общественные работы, что привело к экономии более 240 миллионов евро. Еще одно преимущество этой процедуры – возможность получить работу и оставаться со своей семьей, что увеличивает шанс избежать рецидива.
В Казахстане эта служба работает с 2012 года, а скоро ее возможности увеличатся. Досудебная пробация, по словам главы МВД Калмуханбета КАСЫМОВА, будет заключаться в оказании социально-правовой помощи подозреваемым в совершении правонарушения. Если же подозреваемый переходит в статус осужденного и получает реальный срок, наступает действие пенитенциарной модели пробации. Это значит, что, когда до освобождения заключенного останется 1 год, служба пробации совместно с администрацией исправительного учреждения разработает для него индивидуальную программу возвращения к нормальной жизни.
– Организация получения профессии, трудовых навыков, восстановление документов, планирование трудового и бытового устройства на стадии освобождения – вот эти параметры были взяты за основу деятельности пенитенциарной пробации, – пояснил Калмуханбет Касымов.
Покорми собаку, а уж потом на нары
Новые нормы внедряются в Казахстане в рамках проекта “Совершенствование уголовного правосудия в РК”. Заместитель руководителя этого проекта Бен ЗЕНГЕРИК рассказал “КАРАВАНУ”, что у него на родине, в Голландии, процедуры пробации начинаются на самом раннем этапе уголовного процесса. Как только полиция задерживает человека, совершившего преступление, об этом тут же сообщают пробационному офицеру, который выясняет его социально-психологический статус.
– Когда человека задерживают, это означает, что его выдергивают из привычной жизни, и у него могут остаться какие-то незамедлительные негативные последствия. Например, дети дома без присмотра остались, собака не накормлена. Это первый вопрос, который выясняет пробационный офицер. Второе – он должен понять, чем обусловлено поведения этого человека. Офицер выясняет, с кем он общается, чем занимается, какую работу выполняет. Эта информация важна для принятия объективного решения – не попадает задержанный в уголовный процесс или же попадает, – рассказывает эксперт.
В Голландии, если преступление небольшой тяжести и задержанный признает свою вину, у прокурора есть возможность самостоятельно назначить ему наказание в виде общественных работ, поэтому половина всех дел идет через процедуру неуголовного воздействия. Если же дело дошло до суда, то пробационный офицер передает туда свой отчет с полной характеристикой правонарушителя.
– Важным элементом этого документа является оценка рисков. Исходя из собранной информации пробационный офицер определяет, насколько задержанный склонен к нарушению установленных правил и процедур, и в зависимости от этих рисков суд выносит наказание – условное или в исправительном учреждении. И с самого первого дня пребывания в тюрьме с человеком проводится работа в плане того, как он будет возвращаться в общество, – сообщил Бен Зенгерик.
Коррупционеров – сажать
Альтернативные методы наказания в Голландии применяются не всегда. К примеру, коррупционерам там почти всегда прямая дорога на нары.
– Это преступление у нас рассматривается как очень серьезное, к которому неприменимы альтернативные меры – медиация и т. д. Такие преступления проходят через официальную систему уголовного правосудия, поэтому это всегда уголовное преследование, конфискация и чаще всего лишение свободы. Мы не считаем, что людей, попавших в эту категорию, можно изменить, поэтому в большинстве случаев лица, виновные в совершении коррупционных преступлений, идут в тюрьму, – рассказывает Бен Зенгерик.
В редких случаях коррупционерам все же назначаются общественные работы. Но даже самое интенсивное подметание улиц не освобождает преступника от возвращения похищенных средств.
– В Европе, в частности в Голландии, прокуроры заинтересованы прежде всего вернуть украденные деньги. Специальный департамент, состоящий из прокуроров и полиции, выясняет, куда ушли эти средства. Личное имущество коррупционера полностью конфискуется, счета арестовываются, – объясняет замруководителя проекта.
Педофилов – лечить
Зато к педофилам европейское правосудие весьма гуманно. Любителей детских тел здесь рассматривают как больных людей, имеющих серьезные психологические отклонения.
– Мы знаем, что такое девиантное поведение трудно поддается корректировке, поэтому в отношении этих людей обязательно применяются медицинские программы по психокоррекции. Также эти люди находятся в программе жесткого наблюдения и контроля, – говорит Бен Зенгерик.
Для европейских педофилов волонтеры проводят множество мероприятий, явка на которые обязательна. Считается, что люди, постоянно занятые, не имеют времени вспоминать о своей похоти. А чтобы наверняка избежать рецидива, им запрещают появляться рядом с детскими учреждениями – школами, садиками, при этом постоянно контролируя их перемещение посредством электронного чипа. Если датчик срабатывает, на место тут же выезжает полиция, которая возвращает извращенца на безопасное для детей расстояние.
Публикацию черных списков педофилов в Европе категорически не приветствуют, так как это, по мнению Бена Зенгерика, нарушает права самих правонарушителей, подогревает желание общества их линчевать.
– Такое поведение со стороны общества – как бомба замедленного действия. Человек будет постоянно находиться под давлением общества и может отреагировать еще более девиантным поведением. Это его не исправляет, – считает эксперт. – Поэтому мы отказались от публикации черных списков. Наши государственные органы не могут поддаться эмоциональному призыву толпы, которая требует крови, возмездия. Они решают более долгосрочные задачи безопасности общества в целом и каждого человека.
На внедрение новой модели пробации в Казахстане уйдет, по мнению руководителя проекта “Совершенствование уголовного правосудия в РК”, 5–6 лет.
Астана