В лагере Каспарова
– В 80-е годы, когда только начиналось противоборство Каспарова и Карпова, я входил в штаб будущего чемпиона мира, – рассказывает Евгений Владимиров. – Все крупные шахматисты имеют бригады помощников. Чрезвычайно важную роль в матчах на первенство мира играет дебютная подготовка. У Каспарова она была блестящей, благодаря чему он, уступая поначалу Анатолию Карпову в классе, сумел эту разницу нивелировать. Мы помогали Гарри в глубоком анализе и уточнении деталей дебютных позиций. Конечно, это немножко попахивает каменным веком, но все происходило в докомпьютерную эпоху. Сейчас многие вещи делаются намного быстрее и качественнее, но сам механизм остался прежним. К примеру, в последнем матче на первенство мира против Владимира Крамника у Вишванатана Ананда была бригада из пяти помощников, которые занимались тем же самым, чем и мы, но уже с помощью компьютерной техники и на другом уровне.
– Как вы сами относитесь к интеграции машин в шахматы?
– Я это принимаю как данность. Конечно, компьютер кое-что задушил, но и многое привнес. Прежде всего, заметно выросло количество людей, которые начинают профессионально заниматься шахматами в очень молодом возрасте. С помощью компьютера гораздо быстрее осваивать вещи, дававшиеся нам потом и кровью. В этом нет ничего плохого. Но когда человек входит в шахматы с помощью компьютера, у него появляется типичная болезнь – поверхностное понимание игры. Создается ощущение обманчивой легкости. Стало намного проще добывать знания. Если раньше шахматист мог месяцами использовать какую-нибудь дебютную новинку, то сейчас с помощью Интернета она становится достоянием общественности в считанные часы. Это новые реалии времени, и Карпов, на мой взгляд, рано сошел из-за того, что не смог стать на “ты” с компьютером.
Шахматы были идеологическим козырем
– Противостояние Каспарова и Карпова в 80-е годы преподносилось как битва нового и старого режимов…
– Это была идея Каспарова. Он блистательный шахматный литератор, но когда пытается притянуть за уши стиль игры шахматиста к веяниям эпохи, становится просто смешно. Шахматы вообще были самым политизированным видом спорта в СССР. Московские идеологи, видимо, считали, что если советские шахматисты будут всех побеждать, то в мире поймут, насколько хорошо живется в нашей стране. Во время матчей на первенство мира выпуски спортивных новостей в программе “Время” начинались с шахмат.
– За счет чего советские гроссмейстеры долгое время доминировали в мировых шахматах?
– Истоки берут свое начало в 20-х годах прошлого столетия, когда в Москве был организован первый международный турнир, а в стране в массовом порядке стали появляться шахматные секции. Успех советских шахмат заключался в их колоссальной массовости. В любом Дворце пионеров или заштатном Доме культуры обязательно была шахматная комната. В СССР была построена типичная пирамида, когда массовость рождает мастерство. Если в стране миллионы занимаются шахматами, то из них хотя бы десятки будут играть сильно, а единицы – очень сильно. К тому же шахматы были уважаемым в обществе видом деятельности. Очень многие пришли в шахматы из-за того, что видели, как в обществе поощряется это занятие.
Мастер спорта мог не думать о куске хлеба
– Шахматами можно обеспечить себе безбедную жизнь? Или дополнительный заработок все же необходим?
– Чтобы заработать шахматами, нужно входить в число пятидесяти лучших. Люди из первой десятки живут очень хорошо и богато, еще 30–50 живут нормально. Все остальные обязательно имеют либо дополнительные источники дохода, либо перебиваются с хлеба на квас.
– А как было в советское время?
– Тогда заработать шахматами было намного легче. Человек, ставший мастером спорта СССР, мог не думать о куске хлеба: он обязательно играл за какой-нибудь клуб и имел фиксированный источник дохода. Очень часто шахматисты числились на другой работе. Я, к примеру, был закреплен за ЦСКА, хотя на службу ходил редко. С другой стороны, в специфические советские времена было невозможно умереть с голоду, как, впрочем, и разбогатеть.
Армейская служба за игровым столом
– В ЦСКА какие погоны носили?
– Военное звание у меня было самое обычное для спортсмена – прапорщик. Выше я пойти не мог.
– Каких командных успехов добились с армейским клубом?
– Я лет 15 выступал за ЦСКА, причем как за региональную, казахстанскую армейскую команду, так и за всесоюзную. Этот период пришелся на пору расцвета армейского клуба, когда он трижды выигрывал Кубок европейских чемпионов. В последний раз это произошло в 1991 году.
– А из личных турниров какой стал для вас самым успешным?
– Трудно сказать. Больших успехов я не добивался. Дважды участвовал в турнирах за первенство мира, и в 2000 году дошел до третьего круга, где проиграл россиянину Александру Морозевичу.
Пусть в памяти останется хорошее
– Можете выделить в своей карьере какую-то одну, самую удачную партию?
– Я этому никогда не придавал большого значения. Когда удается красиво победить, ты испытываешь большой эмоциональный подъем. Но затем при анализе партии видишь, что в некоторых моментах можно было сыграть сильнее. Помню, выиграл партию у Владимира Епишина, который в свое время входил в десятку лучших в мире. Партия получилась очень эффектной, ее даже признали одной из лучших по итогам года. Через несколько лет я разобрал эту партию и пришел к выводу, что она была несовершенна. Так что такие вещи лучше не трогать, пусть в памяти останутся хорошие воспоминания.
– На сколько ходов вперед шахматист способен видеть партию?
– Все зависит от характера позиции. Если позиция односторонняя, ее можно рассчитать хоть на 50 ходов. А если идут какие-то ответвления, как в дебюте, то на три хода вперед – уже будет здорово.
У Гарри Кимовича выкладывались по полной
– Почему звание гроссмейстера вы получили так поздно – только в 32 года?
– Тогда было не поздно. Это сейчас, если человек в 20–25 лет не стал гроссмейстером, то его можно списывать. Опять же, пока занимался с Каспаровым, у меня абсолютно не было времени играть в турнирах, шанс выполнить норму гроссмейстера выпадал всего четыре или пять раз. Развал Советского Союза с точки зрения профессиональных шахмат имел очевидный плюс: у казахстанских шахматистов появилось больше возможностей для участия в международных турнирах.
– Получается, что молодые годы у вас прошли в команде Каспарова. Нет сожаления, что в это время вы были практически лишены соревновательной практики?
– Сожалений нет по двум причинам. Во-первых, у меня никогда не было больших амбиций как у шахматиста-практика. Гораздо больше их у меня было как у тренера. Во-вторых, если бы я не провел столько времени с Гарри Каспаровым, то стал бы значительно более слабым шахматистом. Я много чем помог Каспарову, но шахматам скорее учил он меня, чем наоборот.
Свежий взгляд – двигатель прогресса
– Вы работали со сборными разных стран. Работа в штабе Каспарова и национальных команд сильно разнится?
– Нет, методика схожая. Разница только в том, что в работе с командой иногда проявляется учительское, преподавательское начало. Имея опыт работы с Каспаровым, мне сейчас легче заниматься тренерской деятельностью.
– Кто из шахматистов современного поколения вам импонирует больше остальных?
– Очень сильное впечатление оставляет Виши Ананд из Индии. Ему уже почти 40 лет, но он продолжает демонстрировать разнообразную игру, свежий взгляд на шахматы. Такое впечатление, что он только пришел в шахматы и не успел от них устать. Его вечный соперник, россиянин Владимир Крамник – тоже очень сильный шахматист. Игра Крамника не вызывает у меня каких-то эстетических чувств, но его прочность, профессионализм заставляют проникнуться к нему большим уважением. Эти два шахматиста, на мой взгляд, выделяются среди остальных. Хорош болгарин Веселин Топалов. Ряд неплохих результатов показывает в последнее время украинец Василий Иванчук. Думаю, что прошлый год был для него лучшим в карьере. 18-летний норвежец Магнус Карлсен – фантастическая фигура. Когда впервые его увидел, у меня сразу возникло ощущение дежавю, что это юный Каспаров.
Есть возможность жить нормально
– Сейчас продолжаете активно заниматься шахматами?
– В турнирах я не участвую, но шахматами занимаюсь очень активно. Во-первых, работаю на кафедре физвоспитания Казахско-британского технического университета. Эта работа дает мне возможность нормально жить и при этом не путешествовать по жарким странам, занимаясь тренерской деятельностью. Кроме того, у меня есть почти номинальная должность главного тренера национальной сборной Казахстана по шахматам. В течение трех лет я выезжаю с ней на различные командные турниры.
– Не секрет, что шахматы остро нуждаются в популяризации. За счет чего этого можно добиться?
– Такой вопрос легче задать, чем ответить на него. Дело в том, что шахматы – это ведь не футбол, где все считаются большими специалистами. Многим непонятно, почему вдруг один шахматист в какой-то момент решает сдаться сопернику. В связи с этим один иранский шахматный деятель предложил отменить ничьи и сдачи партий и играть до мата. Пусть это наивное предложение, но рациональное зерно в нем есть. Популярность шахмат зависит и от регионов. Где-то они являются национальным видом спорта, а где-то находятся на задворках. В том же Иране в свое время шахматы были запрещены как азартная игра, а сейчас их собираются сделать обязательным предметом в школах. Кстати, когда в Исландии было принято такое решение, эта страна вскоре стала мировым лидером по количеству гроссмейстеров на душу населения.
Сергей РАЙЛЯН