Тоты родилась в Усть-Каменогорске. Однако всё детство у нее прошло в поселках и деревнях: Никитинка, Алексеевка, Таргын, Бестерек.
– Так что я деревенская, – с улыбкой говорит Тоты. – Село Бестерек Уланского района – это вообще родина моих предков по отцовской линии.
Все и всегда почему-то спрашивают: кто ее назвал таким необычным именем? В переводе с казахского оно означает "Жар-птица". Тоты улыбается и пожимает плечами. Соглашается: "Ну да, символично".
Для нее самой гораздо важней и интересней фамилия. В арабском языке Амир – это предводитель, полководец.
Дед Тоты, Амир, предводителем не был. Хотя в годы Великой Отечественной воевал. И каким-то чудом из "мясорубки" под Ржевом смог вернуться живым.
Предводителем стала внучка Амира – Тоты. Если точнее – не предводителем, а капитаном. Женщиной, которая с улыбкой поднимает в небо "боинги" и "эйрбасы".
"А мне летать охота..."
Тоты не хотела быть балериной. Врачом, учителем – тоже. Она грезила о том, о чем мечтали обычно мальчишки. О небе. Красивые высокие стюардессы ей были неинтересны. Она хотела поднимать в небо самолеты.
– В детстве мне, наверно, просто повезло. Когда мы жили в Алексеевке Маркакольского района, в наше село из Москвы приехали высокие гости. Легендарные летчики, ветераны войны, Герои Советского Союза. Они прибыли, как я сейчас понимаю, "для воспитания молодого поколения". Одного из них, Константина Коккинаки, отец пригласил к нам в гости, – вспоминает Тоты. – Мне тогда было десять лет, но впечатление осталось на всю жизнь. Летчики – они, знаете, удивительно харизматичные. Я тогда точно решила: буду пилотом.
Чуть подумав, Тоты добавляет – есть еще одно символичное совпадение. У казахов, как и у славян, есть такое понятие, как крестный отец. Для Тоты это дядя. Он же – летчик военной авиации.
– Действительно, символично, – снова соглашается Тоты. – Хотя, возможно, просто совпадение.
Первым делом – ну, конечно, самолеты!
– Мой отец умер, когда мне было 15. Младшему братику исполнилось семь. Мама работала учительницей в школе, – Тоты тяжело вздыхает. – В общем, если коротко: было непросто. И с неба мне ничего не упало. Кроме, наверно, божьего благословения.
Тоты была самостоятельным ребенком. Ни у кого даже спрашивать не стала, куда пойти учиться. Она всё давно решила.
Была, правда, одна проблема. Не то чтобы совсем неразрешимая, но существенная. В Советском Союзе девушек в летчики не брали. Вообще. Никак, ни под каким предлогом.
Именно поэтому Тоты после школы поступила в Рижский институт инженеров гражданской авиации. После института вернулась в Алматы. Работала в Казахском управлении гражданской авиации.
А потом распался Советский Союз. Тоты вновь попыталась получить разрешение учиться на летчика. Ей разрешили – в качестве "эксперимента".
– Первым самолетом был Ан-2. Первое ощущение полета? Конечно, помню. Рассказать? Нет, не могу. Словами это не объяснишь, – улыбается Тоты. – Позднее я стала управлять самолетом Як-40, потом "Боингом-737-200", "Боингом 737-700/800" и, наконец, освоила "Эйрбас-320" и 321. У последнего взлетный вес – 89 тонн. Ощущения, конечно, изменились. И, знаете, мне сейчас даже кажется, что Ан-2 – это уже было как будто не со мной.
– Правда, что вам, как девушке-пилоту, даже самолет приходилось мыть?
– Да, приходилось краску с Ан-2 отмывать. Помню, жарко было, плюс 35 градусов... Но, знаете, я не считаю это чем-то зазорным. Если тебе нравится самолет – тебе даже мыть его будет приятно.
– Мужчине стать пилотом несколько проще?
– Ну, отчасти, – улыбается Тоты. – Я не верю, что успех бывает случайным. Его нужно добиться, заработать, заслужить. А это колоссальная самоотдача – и для мужчин, и для женщин. Знаете, с кем ощущается потрясающая разница? С иностранными пилотами. Неважно, женщина это или мужчина. Просто у них уровень другой. Чтобы "выровнять позиции", нужно учиться, учиться и снова учиться...
Тоты по несколько раз в год ездила в Англию. Закончила там Оксфордскую авиационную академию.
Жизнь между облаками
Эту жизнь Тоты прекрасно знает. Отсутствие хоть какого-то режима, постоянное напряжение и ответственность, ночные полеты, частая смена климата, пищи, языков. Все это не идет на пользу внешности. Однако для женщины, у которой 21-летняя дочь, Тоты выглядит прекрасно. Говорит: работа такая – хочется не отставать от стюардесс.
Дочь Тоты учится за границей.
– Так как я давно не замужем, мне легко устраивать быт. Могу съездить к дочери, могу побывать на родине предков и просто хоть немного посидеть на одном месте, – объясняет Тоты. – Понимаете, я не живу по принципу: что скажут люди? Пытаться подыгрывать стереотипам общества – это не мое. Часто слышу рассуждения типа "женщина должна сохранять семейный очаг", "она должна находиться дома". Я не подхожу под стандартный образ женщины. И, честно сказать, даже не пытаюсь чему-то соответствовать.
* * *
– Только не спрашивайте, кто лучше: женщина-пилот или мужчина? Разницы по большому счету никакой! – смеется Тоты. – Хотя, если серьезно, работать с мужчинами проще. Знаете, во время полетов бывает всякое. Когда ситуация непростая, а времени в обрез, сложно соблюдать условности и правила хорошего тона. Думаю, многим знакома ситуация, когда тебе не до любезных обращений. Так вот, мужчины через пять минут забывают о повышенном голосе, о какой-то фразе, брошенной в сердцах. Они четко понимают: работа есть работа. А у женщин, как правило, слишком много лишних эмоций.
Удивительно, но Тоты Амирова уверена: за успехом любой женщины стоит мужчина. Это говорит единственная в Казахстане женщина-капитан воздушного судна.
– Я не имею в виду то, что сильный пол должен помогать слабому материально или "звонками", связями. Всё гораздо проще: женщине необходимо, чтобы в нужный момент мужчина сказал ей, что она – самая лучшая. Я счастлива, что у меня есть такой человек. С ним я перестаю быть "предводителем", летчиком и капитаном.