Какие изменения произошли в этом прогрессивном начинании, мы узнали у его инициатора и вдохновителя Марианны ГУРИНОЙ.
Проект прошел испытание временем и стал насущной потребностью для людей, желающих усыновить детей. Воспитать воспитателей оказалось одной из самых нелегких и ответственных задач.
– Наш проект начинался с детского дома “Нур” в Талгаре, в котором тогда проживали 47 детей, – рассказывает Марианна Юрьевна. – При открытии там Школы приемных родителей мы выяснили: оказывается, у многих детей есть родственники, просто они их не посещали. Поначалу нам удалось воссоединить с семьями 6 человек. А на сегодняшний день в самом детском доме остались только 10 детей.
Особых проблем с приемными родителями мы не наблюдали, поскольку воспитанников забирали кровные родственники. Другое дело, когда детей забирают чужие люди! Приходит, скажем, будущая приемная мама с надеждой в интернат: “Хочу взять из приюта себе вон ту девочку с голубым бантиком, она – такая хорошая, будет радовать глаз и тешить мое самолюбие, что у меня есть свой малыш!”.
А на деле: ребенок свет, воду не выключает, за собой ухаживать не умеет, демонстрирует прочие “прелести воспитания”, коим успел “обучиться” за свою маленькую жизнь. И взрослый, привыкший до этого жить один и для себя, начинает нервничать и расстраиваться.
По такой причине случались практически 10–15 процентов возврата детей обратно в детский дом.
Главной целью создания Школы приемных родителей было стремление помочь кандидатам, планирующим усыновление, оценить свои возможности и психологическую готовность к воспитанию приемного ребенка. А кроме того, повысить уровень родительской компетенции, вооружить их знаниями о психофизических особенностях детей, выходящих из социальных учреждений.
– Конечно, не все по стране стали профессионалами. Бывали и срывы, и не совсем благоприятные примеры общения родителей с психологами. Но в любом случае это новаторство пошло на пользу, – резюмирует Марианна Юрьевна. – Шаг за шагом мы продвигаемся к цели, и детские дома пустеют. Если вначале это было таким экспериментом, то теперь все поняли, что это необходимость. Потому что сейчас без прохождения Школы приемных родителей никто не может взять ребенка из интерната. Такие школы в Казахстане теперь стали повсеместными.
Пожалуй, самый наглядный пример – это семья Эдуарда и Жанны КИМ. Жанна не только сама была приемным родителем, но и первым преподавателем Школы приемных родителей. Дети к ним попадали разные, каждый со своими, не очень-то хорошими манерами и привычками. Случалось и непонимание, и даже воровство среди них. И это было серьезным испытанием. После 25 лет совместной бездетной жизни супруги взяли на воспитание ребенка: к чему это привело
Эдуард и Жанна стали первой, как говорят за границей, фостеровской семьей.
– Пока у нас в стране еще сохраняется система: если ребенку плохо в семье, его обычно отправляют в Центр адаптации несовершеннолетних, – продолжает Марианна Гурина. – А там... ну, мы боремся, конечно, чтобы не было решеток… Раньше там еще сидели “тетеньки” в милицейской форме. И это была трагедия. За рубежом, во многих странах, нет таких детских домов. Там есть фостеровские семьи, которые выполняют функции как бы скорой социальной помощи.
Если в своей биологической семье у ребенка возникли какие-либо кризисные условия, то эта временная приемная семья становится особой формой защиты детства.
Ребенок попадает в среду, где есть папа и мама. У них есть свои дети и есть еще чужие. А потом эта фостеровская семья уже устраивает детей в другие семьи. И вот у папы с мамой, Эдуарда и Жанны, это был первый и наиболее удачный опыт здесь, в Алматы, в Казахстане. Им удавалось справляться с воспитанием и коррекцией порой даже самых трудных подростков. Они начали с родителей, а теперь уже стали общественными деятелями и вдохновителями для многих других семей.
АЛМАТЫ