А пока ответил на вопросы “КАРАВАНА”, рассказав, что его нынешний проект – по сути, генеральная репетиция перед созданием исторического сериала.
Без драконов и живых мертвецов
– Фильм о Бату имеет отношение к недавно созданному институту изучения улуса Джучи?
– Я работаю над проектом уже более 7 лет, институт же только что создан, поэтому мы просто физически не могли войти в рамки его мероприятий. В будущем надеемся на сотрудничество, потому что наш проект – не вольная фантазия, а серьезное и глубокое изучение вопроса о самых истоках создания Золотой Орды. Нам было важно собрать мнения ведущих исследователей мира, посвятивших этому вопросу многие годы и десятилетия жизни. Впервые нам удалось объединить в одном фильме 26 выдающихся историков, культурологов и просветителей из Казахстана, России, Монголии, Украины, Франции, США и Канады, опубликовавших множество статей, научных трудов, монографий и книг по истории Монгольской империи и улуса Джучи.
– Почему вы отдали предпочтение документальному формату, ведь игровой исторический сериал наверняка собрал бы больше зрителей?
– Именно с целью создания игрового сериала и был задуман полнометражный документальный фильм “Бату. Исторический детектив”. Он снят в жанре следствия, в центре которого – загадка гибели Джучи. Не разгадав этой тайны, Бату – юноша, назначенный Чингисханом правителем улуса в раннем возрасте, – не сумеет взять судьбу в свои руки и исполнить предначертанную ему миссию. Следуя логике его расследования, и построен фильм, хотя документальная форма требует от нас сохранения объективной дистанции и беспристрастности. Кто она, самая любимая женщина Чингисхана: версия драматурга
Как в любом следствии, рассмотрены самые разные версии и мнения, записаны десятки часов интервью, которые помогают нам сложить правдивую историю Джучи и его сына Бату, ведь их жизни неразрывно связаны, и понять этот смысл невозможно в отрыве одного от другого. И на этом материале мы будем строить будущий игровой сериал. Все наши спикеры выразили готовность войти в сценарную группу.
Да, безусловно, игровой сериал будет иметь привлекательность для гораздо более широкой массовой аудитории, чем документалка, ведь зрители любят наблюдать за перипетиями жизни персонажей, воплощенных на экране актерами, а не учеными. Тем не менее мы и в этом фильме построили сюжет по законам драматургии, а не учебного пособия.
Что касается развития параллельного документального сиквела, это, на мой взгляд, тоже интересная перспектива, ведь на основе записанных интервью мы можем сложить уже многосерийный фильм-суд, где каждому из свидетелей могли бы уделить больше экранного времени. “Бату. Суд истории”, по крайней мере, для меня звучит интригующе: следствие закончено и дело передано на рассмотрение судьи, с обвинением и защитой, а зрители пусть станут присяжными и вынесут свой вердикт.
– Вы ранее сравнили ваш будущий фильм с “Игрой престолов”. Что между ними общего?
– Переплетение множества судеб в борьбе за престол в огромной империи. Только вместо фантазийного Вестероса с его Семью Королевствами и вымышленными персонажами у нас реальные исторические фигуры и весь Евразийский континент – от Китая до Священной Римской империи – в невероятной геополитической перетряске XIII века. Ну разве что без драконов и живых мертвецов.
Ждите катарсиса
– Сложно ли рассказывать зрителю историю, не опускаясь до оценочных суждений – деяний того же Бату, его отца Джучи и других персон?
– И сложно, и чрезвычайно интересно. Воссоздание трехмерных, живых характеров со своими сильными сторонами и слабостями – наша задача. И нам вовсе не интересно рисовать картонных, однозначных персонажей. Люди XIII века – точно такие же человеческие личности, как и мы, но помещенные в другую эпоху, в другие условия игры, в другие традиции и другую социально-культурную среду. Во всём остальном – никакой разницы нет. Никаких роботов и инопланетян.
– Какими они предстанут в вашем фильме? Будет ли зритель испытывать симпатию или, может, отвращение к местами кровавой биографии главных героев?
– Самое главное – добиться понимания зрителем малейших мотиваций героев истории, средств, с помощью которых они идут к своей цели через множество препятствий. Именно понимание смысла поступков и неизбежной расплаты за них вызывает чувство. Это то, что Аристотель называет катарсисом – то есть очищением после переживания глубоких эмоций. И только тогда возникает мораль. Не из нравоучений, но из переживания. И чем больше амплитуда переживаний – от симпатии до отвращения, тем глубже человеческая драма.
– Чем вас самого захватывает эта степная история: взаимоотношениями сына и отца, загадочной смертью последнего? Получили ли вы ответ на главный вопрос?
– Эта история не дает мне покоя многие годы, и лично для себя я ответ получил. Теперь важно соотнести свои находки с мнением признанных экспертов, а в конечном итоге – донести найденное до зрителя в увлекательной, захватывающей форме. Не навязывая ему своей точки зрения, но демонстрируя удивительные судьбы и переменчивые взаимоотношения людей, их борьбу, триумфы и поражения, благородство, верность, подлость и предательство. Разумеется, я перелопатил множество архивных материалов за эти годы. Но еще больше я получил от общения с живыми людьми, которые анализируют эти архивы с пронзительностью взгляда профессиональных ученых-исследователей.
Дитя пандемии
– Каково было снимать такой объемный проект в условиях пандемии, отразилось ли это на фильме?
– Сложность представляли как пандемия, так и крайне ограниченное время производства – всего 4 месяца. Невообразимые сроки для полнометражного фильма, рассчитанного на съемки в нескольких странах. Съёмки в Алматы, Нур-Султане и Жезказгане не составили проблем, но поездки в Европу, Монголию и Америку стали невозможными по причине сложности получения виз, ограничения передвижения и карантинных мер. Если проводить в каждой новой локации по неделе самоизоляции, когда выходить из отеля запрещено, такой фильм невозможно было бы снять к декабрю!
Россия и Украина оставались доступными, и мы провели десанты в Москву, Санкт-Петербург, Владимир, Великий Новгород, Астрахань и Киев. Однако, чтобы спасти картину и сохранить сценарий, пришлось проявить предельную оперативность. Взяв на вооружение методы великого документалиста Дзиги Вертова, моего любимого режиссера первой половины прошлого века, мы создали несколько удаленных вторых групп из местных кинематографистов в Улан-Баторе, Париже, Флориде, Пенсильвании, Атланте и Калифорнии и сумели отснять все необходимые интервью, а также провести натурные съемки.
Наша творческая группа сидела в алматинской студии “Cubic”, проводя параллельный монтаж, создание трехмерной графики и анимации, а также съемки в построенных декорациях. Фильм произведен ТОО “Cinegram (Синеграм)” при поддержке НАО “Государственный центр поддержки национального кино” по заказу министерства культуры и спорта Республики Казахстан. Все работали самоотверженно, днями и ночами, и сделали практически невозможное. Фильм сдан в срок.
– Будет ли фильм прокатываться в кинотеатрах или его ждёт фестивальная судьба?
– Мы осознаем, что основная аудитория для документальных фильмов подобного рода – телевидение и стриминговые платформы. Тем не менее обязательно попробуем привлечь казахстанскую аудиторию в кинотеатры, ведь это их собственная история. Конечно, пандемия, нанесшая сокрушительный удар по кинотеатрам, и тут нам не в помощь. Но надежды мы не теряем.
Рок – это современный шаманизм
– Теперь можно переключиться на другие ваши проекты. На какой стадии фильм “Бог” и почему вы бы хотели снять там Скриптонита?
– Сценарий готов к производству, и мы уверены, что такой фильм привлек бы большую аудиторию в Казахстане и за его пределами. Это современная история, а недавние события в Афганистане еще более заострили ее актуальность.
В фильме 4 главных персонажа-антагониста, судьбы которых сталкиваются в едином сюжете. Что касается Скриптонита, я писал эту роль, не имея его в виду. Однако по завершении сценария коллеги привлекли мое внимание к его личности, и я увидел, насколько близко она попадает в этот вымышленный персонаж. Я умею работать с непрофессиональными актерами – на самом деле, такая работа наиболее меня привлекала и привлекает, я выработал свой стиль и сразу вижу, кто ложится в роль, а кто нет. Адиль Жалелов, на мой взгляд, смог бы наполнить этот персонаж реальной, полноценной жизнью, доверие к которому было бы безусловно. Но прежде еще надо познакомиться и увлечь его. Кроме того, работа с непрофессионалами требует полного взаимопонимания и доверия друг к другу, без этого ничего не получится.
– Раньше писали, что у вас была задумка снять в кино сына Виктора Цоя – Александра?
– Да, была задумка снять его в роли, предназначенной для Виктора в сценарии, написанном мной вместе с отцом киберпанка Биллом Гибсоном для продюсера Эда Прессмана. Если обстоятельства позволят, не исключено, что мы еще вернемся к этому проекту. Но человек полагает…
– Зная вашу симпатию к музыкальному андеграунду, будут ли какие-то подобные фишки в проекте о Бату?
– Я полагаю, и это мое субъективное мнение, что фильм о Бату трудно снять без глубинного понимания музыкального андеграунда. Рок в своей глубинной сути – это современный шаманизм. Он не каждому доступен, но без понимания тенгрианского космоса и ощущения природного ритма образ Бату рискует ускользнуть в театральность и пафос, утратить те самые вибрации, которые наполняют его жизнью и неотъемлемы от его пассионарности.
Алматы