Здесь, на леднике, течет совсем другая жизнь. И чашка горячего сладкого чая, поданная товарищу, скажет больше, чем десяток слов уважения и симпатии. А утро начинается с поисков снега почище – чтобы воды натопить.
Взяв запас продуктов на несколько дней, мы в компании гляциологов медленно поднимаемся на ледник Туюксу. Зимой добраться сюда можно только пешком. Когда наша цепочка поравнялась с метеостанцией Мынжылки, что на другой стороне реки, примерно в километре от нас, оттуда раздается веселый лай собак. Путников приветствуют добродушные Чарли и Шиза, две противоположности: один – черный и кудрявый, другая – белая и гладкошерстная. Начальник объединенной экспедиции Института географии МОН РК Николай Касаткин громко переговаривается с сотрудниками метеостанции. Воздух здесь настолько чистый, что звуки слышны на огромном расстоянии.
За замерзшей речкой, вытекающей из морены намного ниже ледника, начинается долгий подъем. На последнем повороте нашу компанию встречает один из дежурных сотрудников гляциологической станции Т1 Василий Мишенин в сопровождении собаки Хрюши. “Давайте рюкзак понесу!” – весело кричит он. И легко взваливает на себя нашу тяжеленную ношу.
После нас потоп?
Ледник Туюксу – самый изученный в СНГ. Именно по его “поведению” ведущие гляциологи мира из Всемирной службы мониторинга ледников, что в Швейцарии, судят о состоянии других горных оледенений в Центральной Азии. Гляциологическая станция Института географии “Ледник Туюксу-Т1” основана 51 год назад. Это одна из старейших гляциологических станций в мире. Когда после Великой Отечественной войны советские гляциологи строили свои домики почти на “языке” ледника, никто не мог предположить, что спустя пять десятилетий лед отступит на несколько сотен метров.
– Повышение среднегодовой температуры на десятые доли градуса имеет огромное значение! – объясняет Николай Касаткин. – Глобальное потепление – вопрос очень сложный. Но то, что ледники – один из наиболее ярких индикаторов изменений климата, факт неоспоримый. Поэтому и существует Всемирная служба мониторинга ледников.
В течение последних десятилетий ледники сокращаются в большинстве горных районов мира. Особенно интенсивно этот процесс идет с начала 1970-х годов. При этом темпы таяния ледников Центральной Азии – одни из самых высоких в мире!
По данным сотрудника Оксфордского университета доктора Стефана Харрисона, с конца XX века тянь-шаньские ледники ежегодно теряют до двух кубических километров льда. Гималайские ледники отступают со скоростью 10–15 метров в год. Такое стремительное таяние может лишить доступа к воде сотни миллионов людей – ученые полагают, что следствием столь стремительного таяния ледников может стать резкое сокращение водных ресурсов.
А это повлияет не только на развитие экономики Казахстана и сопредельных стран Центральной Азии, но может поставить под угрозу политическую стабильность всего региона. Поскольку практически все главные реки являются трансграничными, то есть пересекают границы двух и более государств.
В общем, понятно, что гляциологи, изучающие ледники, занимаются действительно важным и крайне ответственным делом.
На голом энтузиазме
Наблюдение за ледником Туюксу ведется круглогодично. Зимой работа состоит в регулярном снятии показаний с приборов, расположенных на метеорологической площадке перед домиком. Сила ветра, количество осадков, температура и влажность воздуха, давление, высота снежного покрова, продолжительность солнечного сияния… Один раз в день, ровно в 15.00, информация поступает в “Казселезащиту”, а раз в месяц показания отправляют в Институт географии, где ведется обработка и анализ данных. Летом работа гляциологов интереснее, но сложнее и опаснее. Ежедневно нужно измерять уровень воды в ледниковом озере, а также ходить на ледник, где в лед забурено более 120 четырехметровых реек. По ним регулярно измеряется слой стаявшего льда. Эти данные необходимы для расчета годового баланса массы ледника – основного показателя отклика ледника на изменения климата.
Год назад во время таких измерений начальник станции “Ледник Туюксу” Юрий Ребров провалился в ледниковую трещину. Из специального горного снаряжения у работников станции только два ледоруба и короткая лесенка, да и те оказались в домике. Василий Мишенин побежал за экипировкой, попутно устанавливая рекорд скорости передвижения по леднику, и каким-то чудом сумел вытащить коллегу из плена. После этого случая работникам станции было выдано качественное снаряжение.
– Когда в трещине сидел, думал уже все – конец, – улыбается Юрий Ребров. – Но я даже не заболел. Наверное, адреналин не дал!
– Он весь промок, ручейки-то текут за шиворот, челюсти не шевелятся от холода, а на казенный фотоаппарат хоть бы капля воды попала – ценность, Институтом географии выдана! – смеется Мишенин.
Хотя смешного на самом деле тут немного. Зарплата казахстанских гляциологов – 20–25 тысяч тенге. В советское время платили надбавки – высокогорные, энцефалитные, безводные. Сейчас за каждый день пребывания на леднике сотрудник станции Т1 получает чуть более 500 тенге.
– Текучку кадров нам удалось остановить, – рассказывает Николай Касаткин. – Сегодня на Т1 сложился прекрасный коллектив – молодой, полный энтузиазма. А за сохранность станции в сложные времена начала и середины 90-х нужно сказать спасибо Аушряле Ревутайте. Во многом именно благодаря ей работы на леднике продолжались! Кстати, проводившиеся ранее аналогичные наблюдения на ледниках Федченко на Памире, Голубина и Карабаткак на Тянь-Шане и на леднике Абрамова в Гиссаро-Алае по разным причинам были прекращены.
Хранительница ледника
Об Аушряле стоит сказать особо. Эта уникальная женщина, приехав в Алматы из далекой Литвы, проработала на Т1 25 лет!
– Я родилась в один год с Т1, в 1956 году, – улыбается хозяйка ледника. – В прошлом году мы со станцией отпраздновали юбилей. Обеим по 50!
Девочкой-подростком Аушряле попала на Кавказ. Учитель русского языка, руководивший в школе туристическим кружком, на все лето отвез ребят на свою родину, в Кабардино-Балкарию. Горы запали в душу Аушряле на всю жизнь. Именно тогда девушка решила поступать на географический факультет университета.
– Я выбрала специализацией географию, – угощая нас, возможно, самыми высокогорными в мире пирожками с капустой, рассказывает Аушряле. – В то время треть предметов составляли научный коммунизм, политэкономия и так далее. Я очень не любила эти предметы и оказалась в числе плохо успевающих студентов. По окончании университета меня направили в школу преподавать географию. Отработав там год, я сбежала! Собрала рюкзак и приехала в Казахстан.
Переезд
“Зеленый дом” – такая же яркая достопримечательность “тэшки”, как деревянный идол по имени "бог ветров", красующийся напротив крыльца. Дом по чьему-то недосмотру был построен на ледниковой морене. А морена по мере таяния льда оседает. Ползет и домик. Сейчас полдома напоминает палубу корабля, который сильно штормит. Один конец кухни поднят вверх, другой опущен вниз, окна дома уже давно не открываются из-за перекошенных стен, а стекла, по словам гляциологов, того и гляди лопнут от натяжения. Чтобы “не топить ущелье” и не рисковать здоровьем, еще летом окончательно решено: нужно перебираться в “красный дом” – самую добротную постройку станции Т1, приведенную в порядок и обновленную.
Так что мы приехали как раз вовремя, чтобы помочь с переездом. Мы с Ириной Ребровой, сотрудником Т1, занимаемся перетаскиванием посуды и богатой фонотеки гляциологов. За музыкальное оформление трудового дня нужно сказать спасибо главному меломану – технику Саналу Чемидову. На кассетах и дисках – шедевры мировой музыкальной культуры: кантаты и фуги Баха, скрипичные и фортепьянные концерты Моцарта, Гайдна в исполнении мировых знаменитостей Йегуди Минухина, Давида Ойстраха, Глена Гульда, Святослава Рихтера.
Размещение на новом месте занимает целый день. В последнюю ходку я несу в новый дом полноправного члена гляциологической семьи – толстый чайный гриб в трехлитровой банке. Снег под моими ногами весело скрипит, а гриб оптимистично бултыхается, очевидно, тоже радуясь переезду.
А нам немножко грустно, что “зеленый дом”, спасательный круг альпинистов, часто заходящих на огонек, опустел. В нем осталось столько милых сердцу вещиц. Бутафорский глазок на двери с нарисованным фломастером глазом, настоящие унты, подвешенные на крыльце рядом с входной дверью, портрет Хемингуэя в спальне. А еще здесь остались книжные полки до потолка. Ассортимент книг самый разный: Маркес со своим очень здесь символичным “Полковнику никто не пишет”, четыре тома “Войны и мира” по соседству с “Материалистической диалектикой как методологией”, Есенин, Пушкин, Куприн… На входной двери как будто осиротевшие надписи: “Не ходи в холодную погоду без шапки – менингитом заболеешь” и “Стой! Вытирай ноги – имей совесть!”
Но больше всего мне жаль "бога ветров". Никто из работников станции уже и не помнит, кем и когда из полена вырезан этот идол. Летом в огромном тазу с водой, поставленном у подножия идола, можно найти урожай монет, которые бросают щедрые туристы в надежде вернуться сюда вновь.
Ну а нам теперь куда бросить монетку? Очень хочется вернуться!
Ольга КОЩЕЕВА, Руслан ПРЯНИКОВ (фото)