Особенности психики были и у советских вождей, но на таком посту невинная фобия может стать катастрофой для миллионов людей
Яду мне, яду!
По воспоминаниям современников Владимир Ленин отличался смелостью, порой на грани самоубийства. В Швейцарии он любил купаться в горном озере, которое унесло немало жизней, причем нарочно выбирал для купания самые опасные места. В Петрограде Ильич вступил в перепалку с тремя вооруженными грабителями, хотя у него с собой не было ни денег, ни драгоценностей, а всего бутылка молока. Даже копеечный продукт Ленин был готов отстаивать ценой своей жизни. Да и для легендарного выступления с броневика, в городе, где царит анархия, много врагов и у каждого второго есть оружие, нужны стальные нервы.
Тем не менее, у Ленина был страх, заставляющий обливаться холодным потом об одной мысли о нём. Ильич очень боялся сойти с ума.
Соратники вспоминают, что Ленин нередко менял тему беседы, мрачнел и даже просил друзей подмешать ему в пищу яду, если они заметят у отца революции помрачнение рассудка.
Немного позже к этой фобии прибавилась ещё одна. Ильич стал бояться паралича. Вскоре эти фобии наслоились друг на друга. Ленина страшил образ сумасшедшего паралитика, в которого он мог превратится. К тому же с возрастом у него слабела память, и простые интеллектуальные задачи давались с трудом. Разговоры о яде в пищу звучали всё чаще, а сам Ленин стал капризен и раздражителен.
Впрочем, эта фобия почти воплотилась в жизнь. После инсульта Ильич стал передвигаться с огромным трудом и не узнавал своих близких. Хоть прежде все клятвенно обещали подмешать яд вождю революции тем самым облегчив его страдания, на практике никто это сделать, не решился. К счастью, мучился Ленин недолго.
Сомкни глаза скорее
Иосиф Сталин напротив, опасался, что его отравят. Он отказывался принимать лекарства, которые давали ему врачи: покупал их сам в случайной аптеке, причём доверял только йоду и аспирину. Был период, когда вождь народов запирал на замок графин с водой, который ставил рядом с кроватью.
После развенчания культа личности многие стали считать, будто Сталин был клиническим параноиком. Трудно судить, насколько верно это утверждение. Иосиф Виссарионович и правда опасался покушений, отравлений или заговоров, но почва для таких опасений была. Врагов у "отца народов" хватало, и Сталин нередко перестраховывался.
Тем не менее, явная странность у Иосифа Виссарионовича была. Он боялся…спать.
Чтобы прогнать сонливость Сталин устраивал пирушки до самого утра, а если не было такой возможности, то подолгу читал или слушал музыку. Когда сон всё таки брал над ним власть, Сталин не раздевался и не ложился в постель, а укладывался на диванчик, порой даже не сняв сапог. Спал он плохо. Часто вздрагивая и просыпаясь.
Сталин не любил делиться переживаниями даже с самыми близкими, поэтому неизвестно, почему отец народов так боялся спать. Может быть его терзали кошмары. А может быть Иосиф Виссарионович опасался, что пока он спит, с ним сделают что-то нехорошее. Эту тайну Сталин унёс в могилу.
Но одно известно точно. После таких бессонных ночей Сталин становился раздражителен и агрессивен.
Сам дурак и шутки дурацкие
Никита Хрущёв отличался отменным физических здоровьем. Но в его поведении наблюдались явные признаки гипомании.
-Хрущёва отличала эйфория и дионисийская весёлость. Его экспансивные порывы проявлялись во вдохновенных речах, жутких каламбурах и братаниях, резкости и моментальной потере самоконтроля. Как пишет в своих мемуарах французский журналист Пьер Аккос.
Даже небольшие дозы алкоголя это состояние усугубляли. Хрущев становился ещё более болтлив.
До этого, лишь его жена Нина Петровна знала, что часто за повышенной весёлостью её жизнерадостного мужа следовали периоды меланхолии. В таких случаях она говорила, что он утомился. Хрущёв делал усилия, чтобы этого не было видно и начинал демонстративно веселиться и коряво шутить.
Вот один из примеров публичной и явно болезненной шутки .Хрущёва в адрес первого федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра, бывшего, кстати, старше Хрущёва почти на два десятка лет:
«Мы никогда не примем Аденауэра как представителя Германии. Если снять с него штаны и посмотреть на его задницу, то можно убедиться, что Германия разделена. А если взглянуть на него спереди, то можно убедиться в том, что Германия никогда не поднимется…»
Неудивительно, что после такого «дипломатического» заявления западные газеты вышли с заголовками «Хрущёв сошёл с ума»
Я от безумия не страдаю. Я им наслаждаюсь
При гипомании человеку хочется работать без сна и отдыха, но при этом заниматься чем то глобальным, меняющим мир.
Повысить надои в колхозах Рязанской области или посетить с официальным визитом какой-нибудь Камерун, для Хрущева было слишком мелко и скучно. Его душа требовала масштаба. Вот только всё верно просчитать и учесть последствия Никита Сергеевич не мог. Не хватало ни грамотности, ни терпения.
Перетрясти всё сельское хозяйство, сменив привычные культуры на тогда ещё экзотическую кукурузу, полностью изменить грамматику и орфографию русского языка, перекроить карты СССР. Все эти решения Хрущева принял спонтанно и упрямо отбивался от шквала разумной критики. Небольшой дипломатический конфликт с США перерос в Карибский кризис, едва не окончившийся ядерным апокалипсисом, когда на арене появилась термоядерная «кузькина мать».
Трудно назвать здравым политическим решением ссору с таким мощным союзником как Китай, или передачу боевых кораблей Индонезии, которая так и не определилась со своим отношением к СССР .
Кстати, и власть Никита Сергеевич получил благодаря гипомании. В 1953-ем году, после смерти Сталина. Лаврентий Берия плёл слишком тонкие интриги и не мог предположить, что кто-то будет действовать против него так явно. Идти напролом, сметая всё на своем пути не задумываясь о последствиях и угрозе наказания.
Главным козырем Берии в удержании власти было досье с компроматом на каждого члена Политбюро. Любой дальновидный политик первым делом бы влез в эти документы и тщательно бы их изучил, чтобы знать чего и от кого можно ожидать. Но Хрущёв после ареста Берии, пребывал в эйфории и распорядился тут же уничтожить весь архив. Не исключено, что в 1964-ом году этот архив мог спасти Никиту Сергеевича от смещения с высокого поста.
Любопытно, что к тому времени кремлевские врачи настолько осмелели, что официально поставили Хрущёву диагноз «маниакально-депрессивный психоз».
Диагноз подтвердился на практике. После отставки Никита Сергеевич лишился возможности заниматься бурной деятельностью и впал от этого в глубокую депрессию
Дорогой Леонид Ильич слушает
Леонид Брежнев был уравновешенным, неконфликтным человеком и политические интриги первое время давались ему тяжело. К тому же перед глазами у генсека всё ещё стояла картина отставки Хрущёва, а старая партийная гвардия частенько вспоминала, что творилось при суровом Сталине. На фоне этого в 1964-ом году у Брежнева стало развиваться психологическое явление, которое сейчас называется «Синдромом самозванца». При этом состоянии. Человеку кажется, будто он слишком некомпентен для этой должности и над ним все посмеиваются.
Как пишет советский публицист Рой Медведев, Брежнев в первые годы правления всегда спрашивал близких, хорошо ли он держался на публике, что о нём могли подумать и как он выглядел. Даже выбившаяся прядь волос или некрасиво загнувшийся пиджак мог ввести Ильича в уныние.
Вместе с тем Ильич был тщеславен, и пытался скрыть неуверенность в себе дорогими костюмами и хорошим парфюмом. Как мы помним, до этого Ленин, Хрущев и Сталин к тряпкам относились презрительно, одевались небрежно и годами ходили в одном и том же.
Быстро почуяв эту слабость генсека, окружение стало использовать лесть во всех видах, от горячих комплиментов до елейных заголовков в газетах. Кремлёвские больные. Какими болезнями страдали советские вожди
Вскоре Ильич и правда поверил в свою исключительность. Тем более дела в стране шли отлично. Отчасти из-за нефтяного кризиса 1973-го, когда вырос спрос на советское «чёрное золото» и денег стало хватать на самые масштабные проекты. Однако и без стараний Брежнева по улучшению качества жизни простого народа тут не обошлось.
Именно синдромом самозванца можно объяснить страсть Леонида Ильича к орденам и громким званиям.
С возрастом у генсека появилась ещё одна странность психики. Он стал жутким ипохондриком. Любое недомогание (а в этом возрасте их было не мало) генсек воспринимал как нечто мучительно и трудноизлечимое. Даже несколько минут перед сном, Брежневу казались мучительной бессонницей и он глотал снотворное горстями. Бесконтрольный приём лекарств ещё больше усиливал недомогания и генсек попал в замкнутый круг.
Мы микроба сразу в гроб
Юрий Андропов панически боялся всякого рода инфекций. Эта фобия у него появилась не на пустом месте. Во время визита в Китай у Юрия Владимировича возникло острое кишечное заболевание - сальмонеллез, – вызываемое кишечными бактериями. Это довольно тяжелое и опасное заболевание, которое сопровождается высокой температурой, рвотой и лечение которого не всегда может быть быстрым и эффективным. Андропову пришлось срочно вернуться в Москву и лечь в больницу. Однако и после выхода оттуда он несколько месяцев не мог оправиться от последствий.
А в 1980-ом году в Афганистане Андропов заразился редким видом гриппа, который сильно ударил по функциям почек.
После этого Юрий Владимирович сильно берег себя. Заставлял тщательно обрабатывать хлоркой помещения, где ему надо было находиться, ел пищу, которая долго находилась на огне, «чтобы все микробы сдохли», а обслуге грозил страшный нагоняй за малейший сквозняк дома или в кабинете.
Константин Черненко занял пост генсека в 72 года. За короткий срок правления он успел отличиться.
Почему то у Константина Устиновича вызвала тревогу громкая музыка с басами и сложными гитарными рифами. Тогда в СССР и начались гонения на рок-музыкантов.
В молодости у Черненко наблюдалась странная фобия, для человека всю жизнь занимавшего высокие посты. Он очень дискомфортно чувствовал себя на публике. Особенно когда к нему было приковано внимание тысяч человек. Черненко старательно избегал любого рода выступлений и официальные встречи предпочитал проводить за закрытыми дверями.
Процесс пошёл и это главное!
У Михаила Горбачёва наблюдалась такая же особенность психики, как и у Никиты Сергеевича. Только приступы мании и апатии чередовались намного чаще.
Первый президент СССР то старался решать проблемы одним махом, то надолго занимал выжидательную позицию.
Например, антиалкогольная компания в СССР началась радикально. Вместо того, чтобы тщательно просчитать все нюансы такой деликатной темы, и провести чёткую грань между марочными винами и суррогатным портвейном «Солнцедар» Горбачёв распорядился в кратчайшие сроки избавиться от всех алкогольных напитков. Так были вырублены под корень элитные виноградники а пивоваренные заводы с качественным пенным напитком перешли на производство никому ненужного посредственного лимонада. При введении «Закона о кооперации» нюансы законов рынка тоже не были просчитаны, что привело к дефициту. Так же при объявлении абсолютной свободы слова не говорилось о элементарной цензуре и страну заполонили не только томики опального Бродского, но и порнографическая, националистическая, сектантская и шовинистическая литература. А вот Карабахский конфликт совпал у Михаила Сергеевича с фазой апатии.
Он не спешил вводить войска ни в Сумгаит, ни в Баку, а за это промедление пришлось платить десятками жизней.
У Бориса Ельцина на высоком посту стал развиваться острый невроз.
Время и правда было сложное. Борис Николаевич не доверял антидепрессантам и транквилизаторам а лечил нервы «народными средствами», то есть обильными возлияниями. Так в историю позорно вошли и дирижирование оркестром, и похмельный сон в самолёте и прогулки за пиццей в одних трусах.
Кто знает, может быть, современная история была бы совсем другой, если бы Борис Николаевич хоть иногда заменял бутылку горячительного таблеткой «Ново-Пассита».
Впрочем, и другим советским лидерам перед принятием важных решений не мешало бы пообщаться с психологом.