Творцы поневоле
Коррупционные нарывы тюремной системы в своем отчете вскрыли национальный эксперт Международной тюремной реформы (PRI) в Центральной Азии, доктор юридических наук, профессор Марат КОГАМОВ и доцент Жанат КОСЫБАЕВ. Основой послужили итоги посещений колоний общественными наблюдательными комиссиями (ОНК) и совместные с департаментами Агентства по делам госслужбы и противодействию коррупции (АДГСПК) справки по ним. В распоряжении агентства имеется детальный отчет конфиденциального характера с указанием конкретных имен и дел, общественности представлен отчет по ключевым вопросам.
Марат Когамов уверен: коррупция в тюремной системе будет до тех пор, пока в Уголовно-исполнительный кодекс (УИК) не будут включены все вопросы, связанные с исполнением уголовных наказаний.
– А пока все отдается на откуп администрации УИС – это продукт статьи 1 УИК, где уже заложена возможность разработки всех подзаконных нормативно-правовых актов (НПА) МВД, Комитетом (КУИС), департаментами, на каком-то уровне работают учреждения с соответствующими комиссиями. Это очень опасная позиция, эта бланкетная норма (правовая норма, предоставляющая госорганам и должностным лицам право самостоятельно устанавливать нормы поведения, запреты и т.п. – Прим. авт.) позволяет создавать ведомственное правотворчество, которое не идет на пользу конкретному осужденному, – заявил профессор Когамов.
Какой контингент, такие и проблемы
Председатель КУИС Азамат БАЗЫЛБЕКОВ в свою очередь сообщил, что два года назад в КУИС провели внутренний анализ коррупционных рисков и приняли План антикоррупционных мероприятий из 51 пункта. Это в том числе предоставление характеризующих осужденного материалов в суд из централизованной автоматической базы данных УИС и исключение возможности внесения корректировок в них. В прошлом году из колоний освободилось более 10 тысяч человек, почти 80 процентов – в порядке применения гуманных актов, это более 2 700 условно-досрочных освобождений. Серик Буркитбаев: Два года сидел в подвале главного СИЗО КНБ
– Сейчас в учреждениях УИС содержится более 35 тысяч человек, в том числе в МЛС 29 тысяч, 6,5 тысячи – в СИЗО. 96 процентов из этой категории совершили тяжкие и особо тяжкие преступления, многие – неоднократно судимые, преобладающее число склонно к членовредительству, суицидам, побегам. При работе с таким специфическим контингентом всегда будут возникать проблемные вопросы, в том числе сопряженные с коррупцией, – отметил Базылбеков.
Половина совершаемых сотрудниками УИС уголовных нарушений выявляется силами собственной безопасности: за три года пресечено 80 преступлений, 30 – коррупционного характера.
– В 2017 году в КУИС поступило более 4,5 тысячи обращений, более 500 – это жалобы на неправомерные действия сотрудников УИС, по всем выносятся процессуальные решения. За три года количество коррупционных нарушений в УИС уменьшилось почти на 20 процентов, – отрапортовал председатель КУИС.
Азамат Базылбеков напомнил, что совместно с АО “Казахтелеком” в трех учреждениях страны в Астане и Алматы (в том числе в СИЗО) установлены специальные таксофоны: при снятии трубки происходит автоматическое соединение с органами прокуратуры.
– Данный пилотный проект позволяет лицам, находящимся в заключении, напрямую обращаться в прокуратуру без заявлений. В дальнейшем планируем запустить эту услугу во всех учреждениях, – добавил председатель КУИС.
“Осужденный Сидоров” вместо “Здравствуй, мама”
Председатель ОНК города Астаны Руслан ОЗДОЕВ усомнился в эффективности “прямого телефона” в колониях:
– Зря вообще затеяли, это бесполезная трата денег. Один из примеров – учреждение ЕЦ 166/4 в городе Атбасаре: при разговоре осужденного по таксофону рядом стоят или сотрудники, или осужденный из СПП (совет правопорядка, так называемые добровольные организации из числа осужденных, помогающие администрации колоний поддерживать порядок. – Прим. авт.), который в случае чего нажимает клавишу на таксофоне.
Когда заключенные звонят, к ним предъявляют незаконные требования – они должны представляться. “Осужденный Сидоров” – первое, что он говорит по телефону.
Зачем их заставляют говорить это, почему не “Здравствуй, мама”?! Как пытают в казахстанских тюрьмах и в СИЗО
Понавесили ящики по всем учреждениям – якобы для жалоб, и хвастались этим на протяжении многих лет. Но в этих ящиках жалоб нет! Я увидел жалобу на имя прокурора в учреждении ЕЦ 166/5 – она висела на заборе, на улице, была промочена дождями и до того иссохла, что, когда достали при сотрудниках, она уже негодная была.
Три часа на морозе
Председатель ОНК Алматинской области Ардак ЖАНАБИЛОВА рассказала о парадоксальных требованиях законодательства.
– Яркий пример – когда с PRI мы поднимали вопрос об освобождении по состоянию здоровья экс-председателя Казахстанского общества слепых. Он от рождения стопроцентно слепой, но в ведомственном приказе указано, что для решения вопроса требуется ухудшение состояния здоровья. Извините, абсолютно слепой должен, видимо, и оглохнуть?! Мы подняли этот вопрос, и Генпрокуратура наконец-то приняла решение!
Другая проблема – видеодоказательства фактов пыток в колониях.
– Надо проработать вопрос инженерно-технического оборудования и обязанности сотрудников записывать все нарушения на видео. Я 15 лет работаю (в ОНК), 15 лет камеры стоят, столько денег выделяется, а когда дело до разбора нарушений в суде доходит – ничего нет, ничего не докажешь, – констатировала глава ОНК.
Кроме того, по мнению Жанабиловой, следует ввести ответственность сотрудников КУИС за воспрепятствование деятельности ОНК.
– В Северо-Казахстанской области, например, не знают, как к нам придраться, и говорят: “Обеденный перерыв с 12 до 15 часов”. И вот наша комиссия, 2–3 человека, должна выйти в Жаман сопке (здесь расположена колония особого режима. – Прим. авт.), где ветер свищет и нет ни одного места, чтобы укрыться, и три часа стоять на морозе или на солнце и ждать, когда их запустят. Вот это издевательство! А ведь мы не с улицы пришли, мы есть в законе! – негодует общественница. Со мной в камере сидели законченные наркоманы - Кулекеев рассказал, как отбывал тюремный срок
Кто еще “в теме”
Председатель ОНК Кызылординской области Серик ТЕНИЗБАЕВ поставил вопрос доступа членов ОНК к документам УИС:
– Мало того, что всё, что не досказано в УИК, трактуется в пользу УИС, МВД, так в прошлом году появилось несколько приказов министра внутренних дел об утверждении правил посещений учреждений УИС с грифом “Для служебного пользования”. То есть мы приходим в колонию или СИЗО и обязаны верить на слово сотрудникам.
Для чего это было сделано, какие секреты зашифрованы?.. Документы по производству досмотров и обысков тоже с грифом ДСП идут.
А глава ОНК по Южному Казахстану Райхан ХОБДАБЕРГЕНОВА считает необходимым проверить работу судмедэкспертов:
– Они тоже вовлечены в коррупционные схемы, так как дают заключение, что обвиняемый получил телесные повреждения до задержания полицейскими. При этом я хочу защитить работников УИС: в декабре скончалась 70-летняя осужденная, у нее был сахарный диабет, высокое давление. Произошло кровоизлияние в мозг, и есть видеозапись, что она просто упала и умерла.
Начальник медсанчасти колонии передает мне слова судмедэксперта: “Я могу и так сделать, и так – у нее были ушибы, вы виноваты”. И намекает – давай деньги…
Надо хорошо потрясти экспертов, проверить каждое заключение.
Застеночный прайс
Региональный директор PRI в Центральной Азии Азамат ШАМБИЛОВ поднял еще одну проблему:
– Ко мне обращались несколько матерей осужденных женщин. Они говорили, что сотрудники тюрем просили у них 20 тысяч долларов для перевода их близких в колонию по месту жительства. В народе уже знают примерный прайс-лист: что сколько стоит. ОНК не раз поднимали этот вопрос, который должно рассмотреть АДГСПК.
Также эксперт поставил вопрос транспортировки осужденных:
– Осужденные перевозятся в поездах, специально созданных для ссылки в системе ГУЛАГ. Мы до сих пор занимаемся ссылкой осужденных от запада на север, с севера на юг, с юга – на восток. Это происходит так часто и так быстро, что даже ОНК не успевают реагировать – в течение дня человека этапом отправляют в другой регион.
Пришло время упразднить систему транспортировки осужденных, созданной МВД в целях увеличения бюджета искусственным путем. Нет необходимости одного заключенного по всему Казахстану катать.
Путь от Атырау до ВКО или СКО может занять месяц, так как транзитным пунктом является Алматы, где осужденный пребывает неделю в карантинной части, потом переводится в другой регион. И никто до сегодняшнего дня не проверял, какие условия в этих транспортировочных машинах, поездах, кормят или нет там осужденных, есть ли раздельное содержание женщин, мужчин, несовершеннолетних. 106 дней одиночества. Известный казахский политик рассказал об ужасах кыргызской тюрьмы
В целом, считает глава представительства PRI в Центральной Азии, пришло время провести тюремный аудит.
– Тюремный кризис надо признать официально. Мы просим Президента страны созвать совбез по оценке деятельности УИС и провести страновой аудит, решить вопрос демилитаризации тюремной системы и передачи КУИС в минюст или создания отдельного агентства, а также передачи медслужбы в минздрав, – заявил Азамат Шамбилов, напомнив, что тюремный аудит PRI, проведенный в 2005–2006 годах в соседней Киргизии, привел к созданию отдельной службы по исполнению наказаний.
АСТАНА