"Двое заключенных обсуждают третьего, и один другому говорит недоуменно: "Я ведь знал его, когда он был еще всего лишь президентом крупнейшего банка в городе N, а теперь уже метит на место старосты". Этот третий купил место старосты отряда и спасся. Тех двоих сожгли в крематории, и о них скорбит Стена Плача.
Они говорили об относительности счастья и его цене, они знали, о чем говорят.
А современный социолог из университета сказала: "Я боюсь богатства. Для меня счастье есть в возможности доверять жизни. Не хочу, чтобы когда-нибудь я отчаялась настолько, что начала бы потерю веры в жизнь компенсировать судорожной погоней за призрачными ценностями: деньгами и властью".
Экономический обозреватель общественно-политической газеты пространственно разразился: "Сколько? Начнем с истории. Если бы мы жили в средневековье…".
Сумасшедший компьютерный гений пробурчал: "Я предпочту любой сумме свободу выбора, независимую особенно от тех людей, кого ты за людей не считаешь".
Меня услышала только пьяная соседка. Я повторил:
- Сколько денег нужно для счастья?
- 500 тенге в день - выше крыши, б… буду!
Она ошиблась на 60 тенге, потому что не включила транспортные расходы по маршруту "дом-работа-дом".
560 тенге - вот ежедневная сумма, необходимая алматинцу (жителям других регионов меньше на 20-50 тенге) для полного и высокого блаженства.
Сюда входят: 250 тенге - комплексный обед в кафе, еще на 250, только уже дома, завтрак и ужин, и 60 - проезд в общественном транспорте в оба конца.
И это в обход чиновничьих минимальных показателей. Они-то честные, а потому бедные народные избранники, упираются очередным подбородком во мнение, что двухсотка - очень достойная купюра, чтобы накрыть стол сытым разнообразием. Более ничего. Предполагается, видимо, что на счастливый желудок пешие километры для живущего в "Жулдызе", а работающего в "Орбите" пролетят как стометровый спринт.
Обувку бы хорошую, несносимую, для ежедневного марафона, но выше уже написано - ничего более.
Примеряйте поэтому на себя анекдот о маленькой транжире, которая клянчила-клянчила у отца туфли новые четырехсезонные, пока тот не осадил ее королевские запросы: "зачем тебе туфли, ты же еще коньки не стоптала?!".
Можно долго колоть языки остротами, а не заговоришь себя от правды - денег нам нужно столько, чтобы хватило на суточную норму потребления калорий.
Я знаю, кто сейчас не возразит, не рассмеется и не воскликнет: "Полный придурок!". С них начались первые строки. Голод. Они знают о чем говорят, они выживали несколько лет, носили пальто на рыбьем меху и раз в день скребли со дна миски тухлую баланду. В концлагере Равенсбрюк в той жижице было 800 килоджоулей, в концлагере Маутхаузен - только 500.
Знаете, сколько нужно в сутки шестимесячному карапузу? 800 калорий. А там вкалывали, в окружении крематориев и газовых камер, совсем не полугодовалые дети.
По другую сторону колючей проволоки в литейном цехе, где изготовляли формы для снарядов, советских работников трижды в день потчевали в заводской столовке, да еще по килограмму хлеба давали домой.
Одна Земля, а "сила тяжести" отличалась во столько раз. Будь такое на самом деле, на этой планете невозможным стало бы жить с совестью. Но пролетарии, как и узники фашистских лагерей, наедали в сутки не больше 800 калорий. Трижды, на завтрак, обед и ужин, они пили кипяченую водичку с щепоткой сечки (суп), а килограммовую булку чаще просто выкидывали. Жмых, бумага и клей - хлеб тянулся как жвачка и никак не прожевывался.
Так сколько денег нужно для счастья? Можно спросить еще у ста пятидесяти социологов, экономистов, депутатов, но никто из них меня не поправит, а я каждый раз оговорюсь одним неправильным словом.
- Сколько хлеба нужно для счастья?
- Не множество, а достаточно, чтобы на здоровье прокормить себя.
Радость-то какая, что нам, сегодняшним, негде услышать диалог заключенного концлагеря и тыловика...