…С последними секундами спектакля “Дредноуты” нахлынула грусть. Нет, все было просто здорово! Но финальный поклон Гришковца означал, что сказка длиною в два дня закончилась. Продолжения, если верить приметам Евгения, ждать полгода. Как минимум. Ведь еще недавно в приезд Гришковца не верилось вовсе. Но он приехал и отыграл два чудесных спектакля.
“ОдноврЕмЕнно”
Знакомство вышло неоднозначным. Евгений вышел на сцену, завел разговор, подогретый ожиданием зал реагировал беспрестанными аплодисментами, а одного зрителя явно подогревало кое-что еще. Однако попытка оказаться остроумнее Гришковца, естественно, провалилась и была пресечена кратким и емким определением: “Театр – это когда отсюда (со сцены.– Авт.) говорят, а оттуда нет”.
А потом Гришковец зашел в некое подобие ринга, натянутого на сцене, и начался спектакль. “ОдноврЕмЕнно” – рассказ о том, как устроена жизнь. О тех сотнях тысяч никогда не повторяющихся мгновений, из которых она состоит. О вещах, которым мы не придаем значения, и крайне удивляемся, когда кто-то другой рассказывает нам о них: “Откуда он знает?”. А он знает, потому что, несмотря на всю нашу оригинальность и исключительность, мы все очень и очень похожи.
“Дредноуты”
В отличие от “ОдноврЕмЕнно”, когда практически все без малого два часа зал покатывается от смеха от остроумных и очень жизненных наблюдений, “Дредноуты” – спектакль серьезный. Одно из его “подназваний”: “Спектакль для женщин”. Если же пойти от обратного, то можно сказать: “Спектакль о мужчинах”.
Дредноуты – это класс огромных тяжелых боевых кораблей, разновидности линкоров, которые строились с конца XIX века до Первой мировой войны. И служили на этих дредноутах настоящие мужики. То есть они-то были такими же мужчинами, как и нынешние, но не совсем. Что-то заставляло их совершать геройские поступки, казалось бы, совершенно бесполезные и необязательные, заставляло думать не о выгоде, а о чести, заставляло не опускать флаги и предпочитать достойную смерть недостойному спасению. Почему? Наверное, это самый сложный и самый интересный вопрос. Как невозможно понять, что же такого притягивающего в старых черно-белых фотографиях тех времен, откуда в лицах на тех снимках столько благородства и внутренней мощи, так невозможно однозначно сказать, куда все это делось.
Приезд в Алматы организовали барышни, не попавшие на спектакль в Москве
– Евгений, не знаю, в курсе ли вы, что в Алматы вас ждали несколько лет. Изучив географию ваших поездок за это время, невольно задаешься вопросом, почему до такого немаленького города, как наш, очередь дошла только сейчас?
– Я действительно в первый раз приехал в Алма-Ату – позвольте мне так называть этот город, как я привык с детства. Мне самому это не очень понятно. С другой стороны, я ж не могу просто взять и приехать. Нет, могу – как турист. Но для гастролей нужны организаторы. За последние пять лет были робкие приглашения, Алма-Ата даже входила в гастрольный график, но месяца за два мне вдруг говорили: “Мы боимся, что не соберем публику”, и отказывались. Самое удивительное, что в итоге мой приезд организовали две барышни, которые, будучи в Москве, не попали на мои спектакли и решили, что лучше меня привезти в Казахстан.
Как показывает практика, если я впервые приезжаю в город, где есть театральная публика, то следующий визит случается примерно через полгода. Так, я думаю, будет и с Алма-Атой. Вчера случился забавный случай. Выхожу из гостиницы, стоит дама, смотрит на меня и говорит: “Вы – Гришковец! А мы с сыновьями приехали из Костаная специально на ваши спектакли”. Такие моменты всегда радостны, потому что понимаешь: то, что ты делаешь, кому-то очень нужно, а кому-то просто необходимо. Значит, все не зря.
Об “Асфальте” – с почтением
– Почему в свой первый приезд вы привезли именно спектакли “ОдноврЕмЕнно” и “Дредноуты”?
– Да, спектакли не новые, особенно “ОдноврЕмЕнно”, которому уже восемь лет. Но знакомство с публикой я обычно начинаю или с него, или с “Как я съел собаку”, который я в этом сезоне вообще не играю, потому что сыграл его уже более 500 раз. Тяжело. Что касается “Дредноутов”, то это самый живой и самый интересный для меня спектакль. По моим профессиональным ощущениям, это лучшее, что я сделал в театре.
– Вы писатель, драматург, театральный, кино- и телеактер, музыкальный исполнитель… Были даже лицом рекламной кампании. В какой области творчества вы бы еще хотели себя попробовать?
– Пробовать – это несерьезно. Я профессиональный деятель искусства. Если ты берешься за какое-то произведение искусства, в итоге должно быть произведение искусства. Ну что мне – балет поставить или оперу? В этом я ничего не понимаю. Но я с уверенностью могу сказать, что сниму документальное кино. Я знаю, как и о чем.
– Недавно вышел ваш новый роман…
– Мой последний роман “Асфальт” – самое большое, что я сделал в жизни: по объему, по уровню задачи. Может быть, я оцениваю нескромно, но понимаю это как филолог и теоретик литературы.
Честная Робски и жулик Коэльо
– Как вы относитесь к профессиональному разбору ваших произведений?
– В России прошло уже как минимум пять научно-практических конференций, на которых разбирали мое творчество, написано более сотни дипломов, а курсовых работ – просто без счета. Я раньше их читал, теперь уже не могу. Иногда видишь: “Мифологемы в текстах Гришковца”. А я об этом вообще не думал! А они находят!
– Находятся те, кто сравнивает вашу манеру изложения с Коэльо?
– Я спокойнее отношусь даже к творчеству Оксаны Робски, чем Коэльо. Творчество таких деятелей, как Коэльо или Зюскинд, – это серьезное надувательство читателей, вообще не искусство – фикция, успокоение непросвещенного читателя в том, что он читает как бы серьезную литературу. В этом смысле откровенно неписатель Робски гораздо более честный человек, чем жулик Коэльо.
Книга должна быть с картинками
– В книге “Рубашка” были очень интересные комиксовые иллюстрации, недавно “Дредноуты” издали в классном художественном оформлении… Откуда такая любовь к “рисованным историям”?
– Роман “Рубашка” был моей первой книгой, и мне очень хотелось сделать ее какой-то особенной. А еще мне хотелось, чтобы она была с картинками. Помните, как в детстве: берешь какое-нибудь собрание Джека Лондона, а там на всю книжку четыре иллюстрации в середине. Читаешь и сверяешь, где же этот момент. Однако такая манера подачи уже устарела, и я придумал штуку с комиксами.
Что касается книги “Дредноуты”, то она задумана не мной. Книга совершенно не в русской, а, скорее, во французской или голландской традиции. Совсем молодой художник Роман Кулешов два года рисовал иллюстрации – это была его дипломная работа. Так что, собственно, книга не моя – там использован уже существовавший мой текст. Это книга художника Кулешова, сделавшего из нее произведение искусства. Я гляжу и думаю, как было бы здорово, если бы мне нечто подобное подарили в 13 лет. Как бы я листал, рассматривал картинки с кораблями, матросами… Это была бы моя любимая книжка.
Следующим шагом в этом направлении будет издание книги “ОдноврЕмЕнно”, к которой фотохудожник Петр Ловыгин делает фотографии-коллажи. Думаю, что в продаже книга появится зимой.
Постскриптум
Как же мне понравилось в Алма-Ате... Особенно ничего я и не увидел. Времени не было. Но зато увидел ее глазами очень хороших людей. И почувствовалась атмосфера города... Хорошо прошли гастроли, с радостью поеду туда снова. Город понравился. И снежные вершины над городом...Из “живого журнала” Евгения Гришковца
Анекдот в тему
Обычное утро в семье Евгения Гришковца.
– Пап, подай соль.
– Вот, возьми соль… А что такое соль? Это ведь просто белые крупицы, которые когда на язык сыплешь – во рту становится солено. А “солено” – это вообще как? Как это объяснить-то? Просто “солено” – и все. Нормальными словами ЭТО не опишешь. Вот в детстве, когда мама… Мама – ну просто мама. Женщина, которая проводит с тобой большую часть времени и которая любит тебя до беспамятства…
– Да ну тебя! Я лучше в школе поем!
Дмитрий МОСТОВОЙ, Иван БЕСЕДИН (фото)