Что только не входило в обязанности пожарных полтора столетия назад! Вот уж действительно они были мастерами на все руки. В середине XIX века это бравое профессиональное сословие в Семипалатинске, кроме тушения огромного количества пожаров, и фонари на улицах обязано было зажигать, и пьяных сограждан в управу доставлять, и воду губернатору в дом привозить. Им приходилось даже сечь провинившиеся спины, поскольку именно огнеборцам вменялось производить экзекуцию батогами. Это при том, что пожаров в деревянном Семипалатинске было несравнимо больше, чем сегодня.
– Пожарные использовали специально выведенную породу лошадей, – рассказывает директор Музея пожарно-технического центра Семея Наталия РЫКОВА. – Огненно-рыжие скакуны были настолько приучены к специфике “профессиональной принадлежности”, что шли в галоп, едва заслышав колокольный звон – сигнал пожарной тревоги. Чудо-кони реагировали даже на самое незаметное движение вожжей, тут же стремительно меняя направление в ту сторону, где чувствовали натяжение упряжи.
Под копытами рыжих скакунов в середине XIX века были либо песок, либо глина. В летнюю сушь повозки, груженные тяжелыми бочками с водой, частенько садились в песок по самый обод, слякотной весной грозили перевернуться на каждом скользко расплывшемся грязью ухабе. И трудно представить, как много усилий приходилось прилагать пожарным, чтобы привезти необходимое количество воды к пожарищу. Это сегодня машина способна доставить на место огненного происшествия как минимум две тонны воды и за считанные минуты излить ее всю на разбушевавшееся пламя. А в те времена бочка вмещала в себя всего триста литров. Да и самих огнеборцев было совсем немного. По сути, судьба всех строений дореволюционного Семипалатинска находилась в руках 40 человек. Как гласят документы, к 1901 году в городских пожарных числились два унтер-офицера (брандмайор и брандмейстер) и 40 рабочих, в распоряжении которых находилось 39 лошадей и пять насосов.
– С приходом советской власти пожарная служба оказалась в ведении губкоммунотдела (говоря современным языком – жилищно-коммунального хозяйства), – пояснила Наталия Рыкова. – Пожарные оказались в роли нелюбимых пасынков. Ведь все другие службы и подразделения, которые относились к коммунальщикам, приносили доход: бани, водокачка, даже ассенизаторы. От пожарных же были только расходы и бесчисленные проблемы.
Практически все отчисляемые им деньги превращались в пепел и тлен на пожарищах. А потому уже в начале XX века семипалатинским пожарным довелось на себе узнать, каков он – повальный бич, который их внуки назовут сокращением штатов. Если в 1922-м в городе было 120 пожарных, то спустя три года – всего 54. Но даже в таком составе они боролись с пожарами, да еще так, что слава о них доносилась до столиц. В музее пожарной службы Семея хранится снимок 1928 года. На фоне Пожарного сарая № 5 (этакий прототип современной пожарной части) запечатлена команда городских пожарных, гордо стоящих рядом с английскими, еще дореволюционного образца, огнетушителями, бочками для воды и новенькими, ни разу не успевшими побывать в деле рукавами. Этот кадр был специально снят для московского журнала “Пожарное дело” (он издается по сей день). Не забывали семипалатинские огнеборцы и о необходимости готовить профессиональную смену. Для этого с 1930-х годов при пожарной команде работал свой рабфак. Для сравнения: сегодня на весь Казахстан всего одно профильное учебное заведение – в Кокшетау.
В череде множества дел неутомимые пожарные успевали собственными руками строить новую каланчу, которая и сегодня высится над Интернациональной улицей. Пока шло строительство, пожарные с риском для жизни взбирались по ветхим ступеням и несли вахту на стоявшей рядом предшественнице – деревянной конструкции. В 1933-м, после того как окончательно рухнул прогнивший от возраста лестничный проем, старую каланчу разобрали.
Вскоре не только в жизни пожарных, но и всей страны наступило особое время. Под указующим перстом вождя народов они готовились к будущей войне, тренируя выносливость и физическую силу. В 1938 году городские пожарные приняли участие в лыжном переходе по Семипалатинской области. Тогда они, облаченные в противогазы, преодолели 400 километров! В то же время началось истребление тех, кто был назван “врагами народа”. Музей пожарно-технического центра Семея хранит историю четверых репрессированных огнеборцев, причисленных к польским, австрийским, немецким шпионам.
– Один из них – Николай Миштовт, сын последнего брандмайора Семипалатинска, ставший первым в истории города пожарным инспектором, – отметила Наталия Владимировна. – Окончив Омский кадетский корпус, Миштовт не только стал бесстрашным профессионалом, который, к слову, потерял глаз во время одного из пожаров и был награжден серебряным знаком “Отличный пожарный”, но и искренне ратовал за хотя бы относительное благополучие своих подопечных.
Именно он добился почти нереального – выдачи городским пожарным валенок с калошами, настаивал на открытии столовой. Но с точки зрения пролетарской чистоты убеждений, его репутация была основательно подмоченной. Дело в том, что во время Гражданской войны Николай Миштовт, как и многие его современники, запутавшиеся в клубке “наших” и “ваших”, оказался в рядах Копаловского белогвардейского отряда. Для сталинского режима этого было более чем достаточно, чтобы потомственный пожарный оказался под подозрением. Тем паче, что к 1932 году противопожарная служба вошла в структуру НКВД.
Другой репрессированный семипалатинский огнеборец Михаил Шило – бывший крестьянин, заработавший своими мозолями крепкий достаток, попадал под изобретенный большевиками статус кулака. Пытаясь отстоять свое право на заработанную честным трудом жизнь, Шило во время Гражданской войны перебежал к австрийцам, какое-то время воевал против красноармейцев, затем вернулся домой, надеясь вновь заняться крестьянским трудом. Увы, возврат был невозможен. Пришлось перебираться к сестре в Семипалатинск, где он попал в пожарную команду шпалозавода. В 1938-м Шило арестовали и в том же году расстреляли в Алма-Ате.
И все же как бы ни складывались эти судьбы, городские пожарные всегда стремились к тому, чтобы максимально предупредить огненное бедствие. И поскольку вплоть до 60-х годов XX века Семипалатинск почти целиком состоял из деревянных домов с печным отоплением, их обустройство и техническое состояние пожарные строго контролировали. Уже в 1930 году в каждом доме была “Контрольная книга по очистке дымовых труб”. Здесь ставились отметки о проведении процедуры, указывался прейскурант цен и ставки на очистку. Причем очистить трубу от сажи красноармейцу или рабочему стоило намного дешевле, чем представителям других сословий. А потому кому-то трубы чистились за 50 копеек, а кому-то – и за два рубля.
В 1947 году в семипалатинских домах появились противопожарные журналы. Это был уже более подробный документ, в котором ставились отметки об очистке труб и дымоходов или указывалась правильность кладки печей с противопожарной точки зрения в каждом конкретном доме. Такие журналы были отменены в конце 1960-х годов. Как говорят пожарные, к сожалению. Ведь они не только помогали контролировать горожан, как и сегодня склонных беспечно относиться к собственной безопасности. Например, к противопожарным журналам прилагались инженерные схемы печных отступок, правила разделки печи и дымоходов в чердачном перекрытии. Попробуйте сегодня найти такие разъяснения у местных печников, чтобы хоть как-то гарантировать себе, что выложенная ими печь не обернется трагедией!
С тех пор минули десятилетия. В жизни Семея произошло много разных событий. Но все вместе они создают нашу общую историю. Историю, в которой видное место занимают и те, кто вот уже почти два века спасает стены города для того, чтобы его история не кончалась.
Семей