Или, напротив, растет возмущение от того, что приходится покупать российские сладости, узбекские овощи и перуанскую говядину? Что, мы себя прокормить не можем?
Именно об этом говорил глава государства на заседании правительства, когда критиковал минсельхоз и АПК.
“Половину основного продовольствия и продуктов, потребляемых в стране, мы импортируем. Экспортируем сырье, завозим готовую продукцию. Доля переработки в общей отрасли АПК составляет только треть – 33 процента”, – сказал Касым-Жомарт ТОКАЕВ.
На самом деле масштабы сельской экономики в Казахстане огромны. По большому счету мы способны прокормить себя самостоятельно. И уже делаем это. Мясо, молоко, хлеб, сезонные овощи, масло растительное – всё это производят у нас в достатке. По итогам прошлого года аул произвел 305 тысяч тонн мяса в живом весе, 2,5 миллиона тонн муки, 4,4 тысячи тонн овощей и картофеля. Мелкий богатый скот: овцеводы пообещали накормить Казахстан
Страна пережила сельский кризис, и понемногу растет животноводство. Сейчас на фермах, подворьях и на вольном выпасе гуляет больше 7 миллионов коров и быков, 2,6 миллиона лошадей, 19 миллионов овец и коз, 44 миллиона голов птицы. Каждый год поголовье растет на 5–7 процентов.
Есть несколько провальных позиций, где импорт составляет от четверти до трети рынка.
В основном это колбасы, молочка, сахар, мясо птицы, или, если сказать по-другому, товары с большой добавленной стоимостью. Но когда составляют отчеты таможни, за основу берут именно цену. Поэтому половину рынка занимает импорт. Это наша болезнь практически во всех отраслях – вывозить сырье и закупать готовые продукты. Но в отношении СХ и АПК все выглядит немного иначе.
Из 8,8 миллиона занятых в экономике казахстанцев на село, водное и лесное хозяйство работают 1,2 миллиона человек. Каждый седьмой. По показателю количества работников это вторая отрасль. Больше работает только в торговле. И чуть меньше – в промышленности.
А вот по доле в экономике село и АПК дают всего 4,5 процента. И зарплаты у работников там на бумаге высокие – 117 тысяч тенге по отрасли при средней зарплате по стране 180 тысяч и 236 тысяч тенге – в промышленности.
Если сравнивать эти цифры в лоб, производительность нашего крестьянина составляет ровно половину от производительности рабочего?
Но цифры не бьются. Как заметил Президент, в Казахстане производительность труда в сельском хозяйстве составляет всего 5 тысяч долларов на человека. А в промышленности рабочий нарабатывает в районе 30 тысяч. Разница в 6 раз. При такой эффективности труда крестьянин должен зарабатывать от силы 40–50 тысяч тенге в месяц.
Ларчик просто открывается, если посмотреть, сколько у нас работает предприятий на селе – меньше 9 тысяч. 800 тысяч человек – самозанятые. Иначе говоря, те, кто или работает по упрощенной схеме, или попросту скрывает свои доходы от налоговиков. Если прямо сейчас навести порядок, учесть всех фермеров и объем их продукции, доля аула в экономике государства почти наверняка подскочит раза в два-три. Но делать этого нельзя.
В нашей истории крестьяне-шаруа всегда были первыми, на ком власти проводили эксперименты. Сначала раскулачивание. Потом индустриализация. Объединение в колхозы. Переформирование их в совхозы. Приватизация земли. Поэтому в поведении людей нет ничего необычного. Нормальные хозяева так и будут делать. Особенно когда они не доверяют властям.
При этом есть все признаки, что село двигается. Появились те, кто хочет не просто работать ради зарплаты, а зарабатывать. Их достаточно много.
То, о чем в столице говорят, в ауле уже работает в полный рост: ветеринары и агрономы, машинно-тракторные станции, финансовые институты, узкая специализация, склады и логистика. Но неофициально. Только на наличные деньги и без документов. Достаточно попроситься в любой чат в социальных сетях, чтобы увидеть, что объем сельской экономики в Казахстане больше, чем это показывают в официальных бумагах.
Но, как и везде, есть проблема – нехватка оборотных средств и основных фондов. Только официально выдача кредитов за год упала наполовину. Машинный парк устарел – в ходу тракторы, комбайны, сеялки, культиваторы и самосвалы 70–80-х годов прошлого века. Когда агрохолдинги избавляются от техники, отработавшей амортизационный ресурс, за ней выстраиваются очереди. По просьбам родственников мне регулярно приходится искать такие машины. Это тоже показатель роста экономики села и наличия денег.
Действующие программы кредитования для большинства частных хозяйств не подходят из-за различных требований, среди которых – быть хозяйством с историей. Это значит быть зарегистрированным в акимате и налоговом комитете, регулярно платить налоги и пенсионные отчисления, отчитываться по проведенной работе.
Лучшим выходом здесь было бы не закручивание гаек, а наведение порядка в отрасли. Власть давно, еще со времен Союза, испортила свой имидж перед крестьянами, поэтому работать придется долго и аккуратно. Один из способов – обнулить налоговые ставки для малого и мелкого агробизнеса. Слишком мало дает село в бюджет страны. Затем снижение административного давления. Особенности занятия подсобным хозяйством на селе: как это действует в Казахстане
Ничего нет хуже для работяги, как готовить бумаги на получение, например, субсидий или помощи.
Только после этого можно попытаться провести перепись крестьянских хозяйств. С обязательными пряниками. Например, льготное кредитование покупки сельхозтехники, дотации на производство, консультирование и обучение. Выгоду от такой щедрости мы получим уже через 2–3 года за счет оживления рынка кредитования, роста производства в переработке, сокращения безработицы. Сможет правительство войти в доверие – будут у нас и хлеб, и масло, и икра. Не сможет – так и будем думать, кто же виноват в росте цен.