Но поздравления бывают и такие, что некоторые дамы уже девятого числа бегут со своими мужьями разводиться. Была я однажды свидетельницей подобной драмы.
В молодости жили мы с мужем в небольшом казахстанском городке на военной площадке (буквально «коробочка» из десятка многоэтажек для семей военнослужащих, столовая, клуб, госпиталь), работала я в местной школе учительницей начальных классов и радовалась тому, что в доме есть две зарплаты. Начинались лихие и голодные для большинства населения девяностые.
Но вокруг нас пока еще были настоящие офицеры, их ухоженные и разбалованные жены, красивая, в общем-то, жизнь, наполненная гарнизонной романтикой.
Среди местного контингента быстро завелись у меня подружки, мы часто собирались по вечерам, выпивали, танцевали, что греха таить, сплетничали. Ну а как тут без дискуссий, когда то жена прапорщика собаку дорогую купит (и откуда у неё деньги?), то генеральская дочка выйдет из дома в кружевных чулках (вот, с..ка!), а то однажды на танцах в клубе у жены замполита Людочки выпала на минуточку из платья грудь. Такой, представьте себе, был на платье вырез. И вся площадка спорила, красивая у Люды грудь или нет. Одни говорили, что там всё аккуратно, титьки у Люды крепкие и по форме «лимончики», другие возражали: «Да там уже давно «баклажаны»!». И многие советовали переспросить у военврача Гурьева, сидящего в госпитале на приеме, он же их наверняка видел близко и не раз. Скажет, какой там в лифчике у Люды фрукт иль овощ.
Ну а праздники мы начинали отмечать за три дня до оных и заканчивать пару дней опосля. Ибо мужики-то заступают в наряды, офицеры и прапора как-никак. И муж любой местной дамы, строящей планы на восьмое, скажем, марта, мог легко попасть в наряд по очереди или вне её в самый что ни на есть праздничный день. Или вообще отбыть в командировку. И, как правило, бабскими компаниями мы собирались как раз в квартирах тех подружек, мужей которых в праздники дома не было. Посиделки «для своих» устраивали, так сказать. Мечта всех девушек СССР: модные штучки из прошлого, за которые сейчас стыдно
В нашем доме, в моем подъезде, дверь в дверь со мной жили замечательно веселая бабенка с редким русским именем Калинка и муж ее Гена. И вот стало нам известно, что Гена заступает на дежурство в своей вертолетной части седьмого марта – на сутки. Калинка, которой скучно было и с Геной и без него, всё-таки москвичка, а приехала вслед за мужем служить в дальнюю даль, Казахстан, позвала нас, соседок, вечером седьмого на рюмочку чая с невинными дамскими развлечениями.
Мы, конечно, пришли. Нарубили бутеров с рассольным салом, сварили макарон с плавленым сыром, добыли в столовке на кухне восемь рыбных котлет. Охладили пол-литра водочки.
Впятером расположились мы в единственной комнате Калинки и Гены, квартира у них была малогабаритная, за круглым столом, выпивать и сплетничать. И пилось, и болталось хорошо. Поделились мы секретами про своих мужей, перемыли кости чужим. Обосрали незамужних гарнизонных красавиц. Они ж специально замуж не идут, чтобы к чужим мужикам прилипать! Чтобы нам, замужним женщинам, было о чем волноваться!
Предположили, что именно командирскому составу выдали к празднику в военторге. И что принесут домой из магазина наши мужья.
Смеркалось, все мы были уже изрядно выпившими, я предложила, доставая из кармана колоду карт таро, погадать. По модным оккультным журналам гадать я уже научилась довольно хорошо.
Что тут началось! Гадать захотели все и сразу, пришлось очередность определять жребием – тянуть спички. Свет мы приглушили, поставили на стол подсвечник с тремя свечами, заварили чаю покрепче. Калинка достала к чаю бутылку рома. Начали!
Нашей кучерявой ясноглазой подружке Светке, трижды уже бывшей замужем, карты выдали «два кавалера и сложный выбор». Светка зарумянилась, загадочно заулыбалась и пообещала, как закончим гадать, рассказать, кто это за ней так настойчиво ухаживает. И сразу двое!
Гульмире, жене завскладом, выпало путешествие в далекие края с мужчиной мечты.
- Неужели моего мужа-россиянина все-таки переведут на Сахалин? – развела руками Гульмира. – Ну, и ладно! Переведут – поедем, я за своим Сашкой, как за каменной стеной!
Мне выпала карта «новый человек», к беременности, чему я совсем не удивилась. Работали мы над созданием сына или дочки с мужем старательно, хотели уже первенца.
Сюзанне, красивой армянке-прапорщице, служившей буквально в бане - она там заведовала материальной частью, а муж её, местный парнишка почти вдвое моложе Сюзи, в нашей общей бане кочегарил, - карты показали ссоры с родней и денег кошелек.
- А как же! – воскликнула Сюзанна. – Родители Дамира моего никак не примут меня за невестку. Примерно раз в неделю приезжают из своего аула уговаривать его вернуться домой. Ссорюсь с ними, не выдерживаю, обидно, что я, страшнее паровоза? А деньги… Может, в части подарки к празднику будут в купюрах, а не как в прошлом году, дополнительным сухпайком.
Осталось погадать Калинке. С неё уже и хмель сошел, так она волновалась, ждала своей очереди. И тут…
Короче, выпала ей карта «смерть в доме» и еще одна - «смех сквозь слезы». И как их сопоставить? Как предсказание объединить?
Калинка побледнела, но на свой счет знак смерти не приняла:
- Неужели Генка дуба даст? Девчонки, я на кухню за помидорчиками, надо ж это дело обмозговать. А то выпить на столе еще есть, а закусить уже нечем.
В темноте Калинка пошла из комнаты в кухню, слышно было, как открыла она там холодильник «ЗИЛ». А дальше раздался такой жуткий крик, а затем грохот, что мы перепугались, но ринулись на кухню защищать подругу. Хотя от кого? В квартире, кроме нас, никого не было.
А случилось вот что. Юморной и изобретательный Гена, попав в наряд с седьмого на восьмое марта, был отправлен командиром части на всю ночь руководить генеральной уборкой большой офицерской столовой. Назавтра тут должен был состояться «буфет с дискотекой» для семей офицерского состава.
Столовую надлежало капитально отмыть, украсить цветами, для чего Генке был выдан целый ящик гофрированной бумаги, и плакатами. Бумагу и краски Генке тоже вручили в части.
И вот солдаты драят территорию, Гена вертит цветы из бумаги и рисует, как умеет, плакатики, и тут ему приходит мысль. Можно же пойти посмотреть, что сейчас жена Калинка делает, заодно и поздравить её! Дом, вон он, рядом!
Но нужно было знать нашего Генку, чтобы понять, что по простейшему пути он не пойдет. Генка-то был десантником и, чуть подвыпив, часто нас удивлял трюками. То, сгруппировавшись, с балкона своего четвертого этажа на кучу песка, завезенного для ремонта, прыгнет. И никогда никакой травмы! То по наружной стене на спор полезет за труселями, вывешенными на балконе какой-нибудь дамочкой. Это опять же на третий или даже на пятый этаж. Как обезьяна! Как паук! Раз он добытые таким образом кружевные трусишки жены замполита положил в карман завгару. Тот их вытащил при всех вместо платка, вытер лоб. Людмилины трусы узнали многие…
А в этот раз Гена, пожелав поздравить Калинку с Международным женским днем, почти ровно в полночь разрисовал себе лицо остатками гуаши, чтобы было прикольнее (а гуашь оставалась только зеленая и синяя), сложил букет из наверченных им бумажных цветов. Взял букет в зубы и полез по наружной стене на балкон своей квартиры.
И вот Калинка, заинтригованная известием о скорой смерти Гены (а кого ж еще?), выпавшим на картах, в полутьме роется на кухне в холодильнике в поисках тарелки с маринованными помидорами, и тут кто-то стучится в балконную дверь… с той стороны. На четвертом этаже. Глубокой ночью. Чмо туповатое: как ссориться с соседями, чтобы тебя не засудили
Калинка машинально отодвинула занавеску, а за стеклянной дверью стоял её Гена, с зелено-синим лицом и с бумажным букетиком, явно с могилки, в руках.
Калинка испугалась, машинально обмочилась на пол кухни и заорала: «Сбылось! Генка – призрак!». И запустила в стекло оконной двери чугунной сковородой.
Когда на кухню примчались мы, её подружки, Гена орал:
- Скорую, вызовите скорую!
Выбитым Калинкой стеклом ему посекло лицо и руки.
Калинке тоже требовалась помощь. Она сидела на табуретке, икала от переполнявших её эмоций. Просила у нас закурить. Кто-то протянул ей сигарету, Калинка затянулась и выдохнула:
- Ну и придурок ты, Гена. Разведусь я с тобой девятого, убей Бог, разведусь.
В квартире у Калинки становилось холодно, как-никак на кухне разбита балконная дверь. Я увела подругу к себе. И у меня на диване, согревшись под двумя пледами, она шикарно уснула.
Генку отправили через дорогу в наш госпиталь, «подремонтировали» ему там руки и фэйс, командир его, узнав, что произошло, «выписал» шутнику два наряда вне очереди. А к Калинке прислал солдат ремонтировать дверь балкона.
Девятого марта Калинка подала на развод и, получив его, уехала к родителям в Москву. Гена с тех пор и поныне, а сейчас он уже военный пенсионер, носит прозвище Клоун. И даже отзывается на него.