Земля иностранцам не продается. Точка
Те, кто протестует против поправок в Земельный кодекс, принятых аж в ноябре прошлого года, этот самый кодекс не читали. Того, что вызывает недовольство, в этом кодексе нет. Люди выступают против продажи земли иностранцам – там эта продажа запрещена. Люди хотят, чтобы казахстанскую землю обрабатывали казахстанские фермеры, чтобы ею владели те, кто на ней работает, – в кодексе прописано, что земля будет продаваться прежде всего казахстанским фермерам, которые ее арендовали. Люди хотят, чтобы земля использовалась рационально в интересах всего народа – Земельный кодекс предусматривает, что необрабатываемая земля должна передаваться в руки более рачительных хозяев.
Фактически парламент, принимая поправки в Земельный кодекс, и Президент, подписывая эти поправки, действовали в интересах народа и в полном соответствии с его чаяниями. Это отчасти объясняет, что поправки, принятые открыто, давным-давно опубликованные в печати, не встретили сопротивления ни у фермеров, ни у журналистов, ни у национал-патриотов, ни у оппозиционных партий, ни у широких народных масс, наконец.
Что же случилось в конце апреля? Почему всех вдруг так взволновал фактически не существующий “земельный вопрос”?
Дело в том, что, как говорил один лауреат Нобелевской премии мира, “нам тут подбрасывают” ложную информацию, играя на патриотических чувствах.
– А вы слышали, что власть хочет продать землю? Говорят, уже миллион гектаров приготовили. И знаете кому? Китайцам! Раньше было нельзя, а с 1 июля будет можно.
Ну как тут усидеть? Хочется пойти и высказать все, что ты думаешь об этом.
Причем выйти хочется не тем, кто работает на земле или имеет к сельскому хозяйству прямое отношение – они-то как раз в курсе, что к чему, они понимают, что это всего лишь ложь – выйти и высказаться хочется тем, кто ничего об этом не знает, никогда раньше не интересовался, кому в Казахстане принадлежит земля и как она обрабатывается.
И вот представьте: ты выходишь под лозунгом “Не позволим продавать землю иностранцам!”, а тебе сразу говорят: “Продажа земли иностранцам запрещена. Точка”. Но ты-то уже завелся, ты жаждешь разобраться! И не важно, произошло это на улице, в соцсетях или за дастарханом, диалог примерно одинаковый:
– Но в аренду-то иностранцам разрешено давать?
– Да, но это и раньше было разрешено.
– Да ну?!
– Да, с 2001 года иностранцы могут арендовать землю сроком на 10 лет.
– А теперь?
– Теперь срок увеличен до 25 лет!
– Вот! За эти 25 лет все может измениться!
– Что именно? Он соберет арендуемую землю в корзинку и увезет домой?
– Ну, например, он может заключить фиктивный брак и переоформить землю уже в собственность.
– Это запрещено законом.
– Может отравить всю землю пестицидами, чтобы снимать большой урожай.
– Вряд ли – за этим следят агрохимическая служба минсельхоза и земельные инспекции при акиматах.
– Он привезет иностранцев, и будут нашу землю обрабатывать китайцы.
– Для этого надо квоту получить на привлечение иностранной рабочей силы, а ее просто так никто не дает.
– Скупит один богатый китаец все земли в одной области – и привет!
– Не скупит, потому что под аренду определена строго ограниченная площадь. Например, в Шортандинском районе Акмолинской области – 1 000 гектаров.
– Ну, не знаю, все-таки 25 лет – не 10, на такой срок опасно иностранцам землю отдавать…
– Во-первых, что значит “отдавать”? Земля наша и останется здесь. Во-вторых, в России срок аренды земли иностранцами, например, 49 лет, а в Арабских Эмиратах – 99.
В процессе диалога возмущенный постепенно понимает, что причин для возмущения нет. Но разум-то кипит, и пар требует выхода. Именно поэтому в последнее время мы видим возросшую активность в обсуждении этого вопроса.
Однако факты – упрямая вещь – таковы: общая площадь земель, предназначенных для ведения сельского хозяйства, находящихся в аренде, составляет 99,5 миллиона гектаров. В частной собственности находится 1,3 миллиона гектаров.
Из 99,5 миллиона гектаров арендованной земли у иностранцев в пользовании находится всего лишь 65 тысяч гектаров – это приблизительно 0,06 процента. Все остальное арендуют казахстанцы и казахстанские компании.
И еще одна цифра: по результатам инвентаризации сельхозземель в 2012–2014 годах было выявлено 19,2 тысячи земельных участков на площади 7,4 миллиона гектаров неиспользуемых земельных участков.
Но факты никого не интересуют. Когда затрагивается столь болезненный и важный вопрос, в ход идут любые методы, общественное мнение специально дезинформируется. И мы сами не замечаем, как начинаем обсуждать уже не земельный вопрос, а совершенно другие темы.
Не унесли ни винтика, ни пяди
Одна из таких тем – иностранные инвесторы. Их принято изображать эдакими монстрами, которые хотят захватить нашу страну. Особенно старательно это делают беглые олигархи и бывшие бизнесмены, ставшие политиками-неудачниками.
Между тем иностранные инвестиции помогли нашей стране пережить развал СССР, позволили не потерять свою экономику, промышленность, позволили выйти на одно из лидирующих мест в мире по динамике роста ВВП.
Где была бы наша нефтегазовая промышленность без иностранных инвестиций? Была бы у нас сейчас автомобильная промышленность, если б не иностранные инвестиции? Что стало бы с Карметкомбинатом, останься он в руках Булата Абилова?
Согласно данным Национального банка РК, валовый приток прямых иностранных инвестиций в Казахстан за период с 2005 по 1-е полугодие 2015 года составил 215 миллиардов долларов. Где бы мы взяли эти деньги, если б не иностранные инвесторы?
Компании, созданные при участии иностранного капитала, ежегодно выплачивают налоги, заработную плату казахстанцам, закупают продукцию местных товаропроизводителей. Прямые финансовые выплаты Республике Казахстан только от компании “Тенгизшевройл” составили с 1993 по 2015 год 112 миллиардов долларов США, включая заработную плату казахстанским сотрудникам, закупки товаров и услуг отечественных товаропроизводителей и поставщиков, платежи государственным предприятиям, выплаты дивидендов казахстанскому партнеру, а также налоги и роялти, перечисляемые в государственный бюджет.
Заводы, построенные иностранными инвесторами, никуда не делись и не денутся – они стоят на нашей земле, никакие американцы, французы, россияне или китайцы их не заберут, не разберут по винтику и не увезут к себе. Это – наше.
И, наоборот, никто из беглых олигархов не вложил ни тиына в собственную страну: не построил школу, больницу, завод, не вложил в сельское хозяйство. Как раз они, сегодня такие ура-патриоты, что аж слеза прошибает, они обокрали нашу страну и сбежали. И теперь пытаются выставить себя борцами за социальную справедливость.
Мы уже много раз это слышали: караул, распродают страну! Но страна – вот она, как говорится, в целости и сохранности, ни один иностранный инвестор не увез с собой ни винтика, ни пяди. А больше всего кричат об этом – по принципу “на воре шапка горит” – международный брокер, распродававший страну за бесценок, банкир-шахматист, вывезший деньги казахстанцев, вложенные в его банк, бывший аким, успешно торговавший землей в отдельно взятом мегаполисе.
Да, еще оппозиция, громко заявлявшая о необходимости раздать деньги из Национального фонда всем казахстанцам – на каждого приходилось, если мне память не изменяет, по 10 тысяч тенге. И где мы были бы сейчас без запасов, отложенных на “черный день”, – сейчас, когда этот черный день наступил?
Зачастую неудачники вину за все свои неудачи сваливают на всех вокруг и на государство. Так проще. И при каждом удобном случае они стараются отомстить своей стране, особенно, если за это еще и заплатят. Выходит, они-то и продают Родину оптом и в розницу!
Не о казахстанцах они беспокоятся, не о благополучии нашей страны. В противном случае они бы во весь голос кричали о том, что сельскому хозяйству позарез нужны деньги, что взять их неоткуда, так что надо привлекать иностранных инвесторов.
Приток инвестиций в сельское хозяйство в 2015 году составил 167 миллиардов тенге, что в 23 раза – в 23! – меньше, чем в промышленность.
Инвестиции плохо идут в отрасль, где высокие производственные затраты, где срок окупаемости гораздо выше, чем в промышленности, а гарантии возврата – гораздо ниже, где нет инфраструктуры, включая объекты по переработке и хранению сельхозпродукции, ее надо создавать, а это тоже затраты.
Вот почему надо было увеличить срок аренды хотя бы до 25 лет, разрешить СП в агробизнесе с участием иностранного капитала участвовать в приобретении земли – не для “отчуждения” (ее нельзя таким способом присоединить к другому государству), а для рационального использования, прежде всего – в интересах самих казахстанцев.
Казахстан обладает 147 миллионами гектаров пастбищ и граничит с двумя странами, которые являются крупнейшими потребителями говядины: это Россия и Китай. На пару они закупили говядину в 2014 году на сумму более 4 миллиардов долларов США. Была бы эта говядина нужного качества и в нужном количестве у нас – эти 4 миллиарда были бы нашими. Но у нас ее пока нет. Чтобы была, нужно вложить деньги, большие деньги, которые ни одна страна не в состоянии вытащить из бюджета. Это – иностранные инвестиции.
Причем примеры таких инвестиционных проектов в Казахстане уже есть. Например, пять лет назад в Акмолинской области было создано ТОО “KazBeef Ltd”. 15 процентов в капитале этой компании принадлежит американской Global Beef. Предприятие имеет земельный участок общей площадью почти 155 тысяч гектаров.
Компания одной из первых в стране начала завозить чистопородный скот породы ангус и герефорд, начав путь к построению полного цикла производства. В 2015 году KazBeef отправила на экспорт 214 тонн высококачественной говядины. Кстати, на предприятии сегодня работает около 85 человек, и среди них нет ни одного иностранного работника.
“Круши, ломай!” и “бей, стреляй!”
С этого ракурса радостные восклицания некоторых “радетелей” интересов казахстанского народа по поводу роста гражданского самосознания выглядят довольно двусмысленно. Один из деятелей каждый новый несанкционированный митинг против продажи земли встречал одной и той же фразой: “Лишь бы не пролилась кровь!”. И так он это приговаривал, что, казалось, будто желает он совершенно другого. А ведь измени хладнокровие кому-то из полицейских или сдай нервы у кого-нибудь из митинговавших, кровь могла бы пролиться. Нам очень, очень повезло, что этого не случилось.
Кровь – это сильнейший катализатор массовых беспорядков, погромов и уличных боев, которых мы насмотрелись за последние несколько лет в столицах некоторых постсоветских стран. Так начинается майдан – назовем все эти арабские весны и цветочные революции этим собирательным словом – в ходе которого быстро забывается, из-за чего и ради чего все это началось. Остается только одно – “круши, ломай!”, “бей, стреляй!” и “долой, вали!”.
Революции никогда в истории не приводили к улучшению жизни. Революция – это всегда голод, разруха, массовые репрессии, продразверстка, многочисленные жертвы. Да, потом, спустя десятилетия, в результате эволюционного процесса “переваривания” революционных бед общество может стать лучше, экономика может совершить скачок в своем развитии, могут родиться другие ценности. Но в момент переворота, в момент бунта все становится только хуже.
Не надо заглядывать в глубь веков, чтобы в этом убедиться.
Украина. В ходе столкновений участников евромайдана с сотрудниками правоохранительных органов погибли 200 человек, а по некоторым данным – почти 750 человек. До сих пор расследование не завершено, виновные не найдены и не наказаны. Безвизовый режим с Европой так и не установлен, Украина подсела на кредитную иглу МВФ. За два прошедших года ВВП сократился вдвое, золотовалютные резервы также уменьшились в два раза, валовый внешний долг достиг 95 процентов от ВВП. И при этом во власти – все те же люди, что руководили страной при президенте Януковиче.
Киргизия. Революция 2010 года привела к гибели свыше 100 человек. Что происходит сейчас в экономике этой страны? Большой дефицит бюджета, зависимость от внешней помощи, большой государственный долг. Теневой сектор составляет по официальным данным не менее 18 процентов ВВП, а по данным международных финансовых институтов – от 40 до 60 процентов.
Число жертв “арабской весны”, по оценкам ООН, составило более 200 тысяч человек. Шесть миллионов стали беженцами. Эта революция стоила арабским странам – Тунису, Ливии, Сирии – по разным подсчетам, от 55 до 75 миллиардов долларов.
В общем, гражданская активность – это, безусловно, хорошо, но только до тех пор, пока она не перерастает в беспорядки. А перевести мирный, хоть и несанкционированный, митинг в вооруженный погром несложно – мы это уже проходили в 2011-м в Жанаозене.
Конечно, бывают ситуации, когда по-другому уже нельзя, когда власть не слышит народа, когда у народа нет никакого иного способа достучаться до нее. Или когда уровень жизни настолько низкий, что терять практически нечего, “окромя своих цепей”.
Полагаю, в Казахстане ситуация все-таки иная. Несмотря на девальвацию, экономика растет. Зарплаты выплачиваются вовремя, государство выполняет все социальные обязательства. Системы здравоохранения, образования, социального обеспечения работают. Нет дефицита продуктов, одежды, веерных отключений света.
Что же касается возможности высказаться, то в последний раз казахстанцы имели ее буквально полтора месяца назад – во время выборов. Можно было проголосовать, например, за партию “Ауыл” и тем самым придать вопросу развития сельского хозяйства и земельному вопросу особую значимость. Но, как известно, эта партия барьера не преодолела. Кстати, вопрос продажи земли в частную собственность, как и вопрос передачи земли в аренду иностранцам в ходе предвыборной борьбы, не поднимался.
Но и без выборов возможности высказаться есть. Создаются общественные советы, есть пресса, “Правительство для граждан” позволяет обратиться к любому чиновнику напрямую. Да и местные акимы не уходят от прямого разговора.
На площадях и улицах серьезные вопросы не решаются, там только горло можно подрать да побуянить. От организации несанкционированного митинга до призывов к вооруженному свержению власти – один шаг. От участия в таком митинге до места на больничной койке, а то и на кладбище – и того меньше. От массовых акций протеста до всеобщей катастрофы и развала государства – рукой подать. А там уже и глазом моргнуть не успеете, как земля окажется вообще вне всякого контроля.
В таком сценарии могут быть заинтересованы только те, кто не отождествляет себя с Казахстаном, кто не видит своего будущего в этой стране.
Не к топору надо призывать, а к диалогу. Но прежде всего надо разобраться – а есть ли противоречия? Есть ли что обсуждать с властью? Пока что я вижу, что позиция власти совпадает с позицией народного большинства. Во всяком случае, по земле.
АЛМАТЫ