Недавно, к примеру, Немецкая палата земель, бундесрат, уже не в первый раз апеллировала к федеральному конституционному суду, требуя признать праворадикальную организацию противоречащей Основному закону страны. Однако в действенности этой акции сомневаются очень многие. Почему?
Новая волна протестов против поклонников Гитлера была вызвана целой серией кровавых преступлений, совершенных активистами Национал-социалистического подполья Уве Мундиосом, Уве Бёнхардтом и Беатой Цшепе. Убийство десяти мелких торговцев из Турции и Греции, расстрел офицера полиции и взрыв в мигрантском районе Кёльна происходили на фоне успокоительных заверений МВД: “...что касается преступлений с насильственной компонентой, то здесь неонацисты уступают леворадикалам. Так, если правые совершили за 2010 год 755 насильственных преступлений с политической подоплекой (из них 217 нападений на левых активистов), то левые радикалы отметились 1157 насильственными преступлениями. Таким образом, левые экстремисты совершили на 53 процента больше преступлений с насилием, чем праворадикалы...”.
Однако после раскрытия всех злодеяний Национал-социалистического подполья тональность выступлений германских силовиков резко поменялась. Так, министр внутренних дел земли Нижняя Саксония Уве Шюнеманн публично потребовал “подвергнуть проверке всё, что касается борьбы с неонацизмом”.
Ральф Штегнер, председатель отделения СДПГ в земле Шлезвиг-Гольштейн в интервью “Хандельсблатт онлайн” заявил: “То, что более десяти лет правоэкстремисты могли планировать и осуществлять преступления и только случайно были обнаружены, ставит очень много вопросов”.
Вопросов, мягко говоря, непростых. Вызывающих неоднозначные, порой обескураживающие ответы. Ведь смертоносная троица из города Цвиккау – только одна, самая шокирующая сторона неонацистской медали. Фасад партии, основанной еще в 1964 году, со временем приобрел довольно благопристойный вид. Неонацисты постоянно декларируют законность и миролюбие своих действий. А внутренние инструкции NPD требуют обратить внимание и на внешний вид членов движения.
Канули в прошлое кожаные куртки, заклепки, обувь военного образца, стриженные “под ноль” головы... Прилично одетые юноши и девушки для опознания единомышленников наклеивают на воротник или карман число “88”, обозначающее среди своих “Хайль Гитлер!”. Или же – 14. Что равнозначно количеству английских слов в лозунге неонацистского идеолога Дэвида Лейна: “Мы должны обеспечить существование нашего народа и будущее для белых детей”.
Благообразный имидж помогает неонацистам завоевывать умы и души наименее обустроенной части германского населения. Включая и некоторых переселенцев из стран СНГ, не сумевших найти себя в новых краях. Вожаки НДПГ сулят такой молодежи “золотые горы” уже в недалеком будущем. Ссылаясь на результаты вполне легальной и законной борьбы за власть.
И хотя на федеральных выборах в парламент эта партия ни разу не смогла даже близко подойти к пятипроцентному барьеру, региональные позиции правых радикалов в Восточной Германии достаточно сильны. На выборах в местные органы самоуправления Саксонии, к примеру, новые наци за последние десять лет увеличили число своих представителей ровно втрое. Там теперь аж 70 депутатов пока еще тайно, украдкой приветствуют друг друга вскинутой рукой и возгласом “Хайль!”.
Членов Национал-демократической партии Германии в коммунах таких земель, как Саксония-Анхальт и Мекленбург-Передняя Померания, стало больше вчетверо! А в Тюрингии, где всего пять лет назад во властные структуры не удалось пробраться даже единственному поклоннику бесноватого фюрера, теперь их уже 21.
– Коричневый зверек на мягких кошачьих лапках бесшумно проникает во все амбары бывшей ГДР, – сокрушенно признавался собкору “Каравана” проигравший выборы кандидат от Социал-демократической партии.
Этот 29-летний поэт из Дрездена даже в скучных политических вопросах не способен удержаться от цветистых метафор: “Современный нацизм имеет шелковистую шерстку, у него вид совсем ручной, безобидный. Он мурлычет народу на ушко про высокооплачиваемую работу и обеспеченную семью. А именно этого у нас не хватает больше всего. Ведь восточные земли – это самый высокий процент безработицы по стране и рекордное количество разводов...”.
Жертвами Национал-социалистического подполья не случайно становились мелкие иностранные предприниматели – граждане Турции и Греции.
“Понаехавших” недолюбливают обыватели многих стран. И нацисты точно нащупали эту “болевую точку”. Тем паче уровень преступности среди мигрантов вдвое выше, чем у коренного населения. (На первом месте среди зарубежных преступников стоят турки. За ними – балканцы, поляки, итальянцы. “Криминальную пятерку” замыкают “русские” – так здесь называют всех, кто переместился в Германию с постсоветского пространства).
Понимая всю опасность спекуляций на подобной почве, власти ФРГ еще десять лет назад попытались запретить НДПГ. Но тогда случился громкий конфуз. Подчиняясь закону, конституционный суд просто вынужден был отказать в иске парламентариям и силовикам. Ибо в ходе расследования было установлено: немалая часть активистов НДПГ, в том числе и некоторые ее вожаки, являются платными агентами аналога нашего КГБ, спецслужбы под названием Bundesamt für Verfassungsschutz.
Служители Фемиды, морщась и внутренне чертыхаясь, все же внесли в свой вердикт следующее: “...суд не видит возможным объявить антиконституционной партию, которая, несмотря на всю формальную свою антиконституционность, находится полностью под колпаком ведомства по защите конституции...”.
Но вот теперь бундесрат возобновляет попытки покончить с правыми радикалами как легальной политической силой. При голосовании из 16 федеральных земель воздержался только Гессен. Министр юстиции этого региона опасается: иск может быть вновь отклонен, что только создаст дополнительный пиар НДПГ.
Однако глава земельного правительства Тюрингии Кристина Либеркнехт выразила мнение подавляющего большинства немецких политиков: “...деятельность этой партии противоречит конституционным нормам, носит агрессивный характер, создает питательную среду для экстремизма...”.
Эксперты же в своих прогнозах крайне осторожны. Хотя и склоняются к выводу: будущего у неонацистов в послевоенной Германии действительно никакого нет.