– Таможенный союз в обществе все более приобретает негативный окрас. Чувствуется неприятие интеграции на всех уровнях. Снижения цен не видно. Развития бизнеса, “подстегнутого” конкурентами, не заметно…
– В части экономической интеграции, несмотря на первичные шоки, которые мы испытываем, это большой шанс для Казахстана – как для индустриализации, так и для повышения экономического благосостояния. Основной аргумент, пусть он заезженный, но это не умаляет его значимости, – 170-миллионный рынок, который открывается сейчас.
Приведу пример. Три-четыре года назад многие со скепсисом относились к перспективам развития автосборочной промышленности в Казахстане. И это было справедливо, потому что наш 17-миллионный рынок этого не позволял. Как только создали Таможенный союз – посмотрите, уже 7–8 различных автосборочных проектов, продукция экспортируется в Россию. В этом году это уже сотни машин. Автобусы казахстанской сборки идут в Россию, Белоруссию. Пример по Южно-Казахстанской области – там серьезный бум в производстве плодоовощной продукции. Появились теплицы. Большая часть продукции поступает в Москву. Пожалуй, наши южные овощепроизводители – одни из первых, кто выиграл от Таможенного союза.
Наша экономическая стратегия в рамках Единого экономического пространства проста. Мы создаем единое таможенное, торговое, экономическое пространство, расчищаем барьеры для того, чтобы все три участника могли безбарьерно торговать в других странах. Но мы не должны всерьез уходить в гармонизацию налоговой политики, макроэкономических показателей, денежно-кредитной политики. Это удел национальных правительств. И наше правительство должно создать существенно более привлекательный бизнес-климат, чтобы привлечь предпринимательскую активность и инвестиции.
– Но, кажется, партнеры по союзу к нам не очень-то спешат с инвестициями.
– А вы пообщайтесь с россиянами, у них другая точка зрения. Они считают, что российские компании чуть ли не в массовом порядке регистрируются в Казахстане. Брокеры на таможенном форуме в Екатеринбурге четыре месяца назад говорили, что сейчас бизнес упал, потому что масса российских компаний предпочитает растаможку в Казахстане. Это проще, легче и удобнее. Еще существует так называемая ненаблюдаемая торговля – челночная, “серая”. Она очень активизировалась в приграничных с Россией областях. А российская госкомпания по надзору за оборотом алкогольной продукции говорит о том, что увеличились ее поставки из Казахстана в приграничные области. Да, барьеры есть, мы их должны расчищать, мы поднимаем эти вопросы, и есть реакция, идут изменения. Это процесс...
– Есть мнение, что наши переговорщики по Таможенному союзу уступили массу казахстанских позиций…
– Приведу пример с мебельной промышленностью. Согласно статистике, за последние 5 лет объем производства мебели в Казахстане вырос на 52 процента. И только за последние 5 месяцев – еще на 52. Одна из существенных причин, по мнению участников рынка, – создание Таможенного союза. Они впервые стали экспортировать мебельную продукцию. Объективно наши компании уступают российским. Там большой рынок, там более приспособлены к конкурентной борьбе. Но у наших появился очень мощный стимул.
Идем дальше: у нас еще не реализован шанс по оттягиванию предпринимательской активности из России, Белоруссии к нам в Казахстан. Общаясь с турецкими, итальянскими компаниями, мы знаем: они просто мечтают, чтобы Казахстан открыл для них индустриальные зоны. Они готовы переносить сюда свои производства. В Европе – рецессия, кризис, а тут – страна инвестиционно привлекательна, приезжают иностранцы, открывают производства. Нам, по большому счету, как говорил Мао, не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. Что касается страны происхождения капитала, то если он придет, будет создавать рабочие места, платить налоги – это для нас хорошо.
– Многие считают, что в этом угроза экспансии иностранного капитала…
– Сейчас жалуются банкиры: Сбербанк России пришел к нам… Что, мол, будет? Но там работают наши люди, они получают зарплату и могут кормить семью. Разве плохо? Ставки в банках понизились. Для потребителей это хорошо.
Сейчас звучит такая риторика: зачем нам нужен этот Таможенный союз, сейчас понаедут, мы неконкурентоспособны и так далее… А когда приезжаешь в Москву – видишь концентрацию людей, сопоставимую с масштабами нашей страны, многообразие вывесок, множество людей разных национальностей, и, честно говоря, становится обидно. Мы что, из другого теста сделаны, что не можем заниматься бизнесом на этом рынке?!
– Почему не случилось обещанного снижения цен? Это ведь тоже связывали с созданием Таможенного союза.
– Думаю, аграрники и животноводы с вами не согласны. Таможенный союз привел к тому, что сейчас к нам зашли 24 молочные компании из Белоруссии и серьезно снижают цены. Мясо появилось белорусское. Что нужно? Нужно разбираться, почему мы видим такой потрясающий феномен белорусской производительности…
Ни в коем случае нельзя говорить, что во всех бедах виноват Таможенный союз. Никто нам из этого союза кредиты не всучивал, руки не выламывал – брать средства под 15 процентов годовых. Есть, безусловно, проблема – банковская система у нас существенно не оздоровилась после кризиса. Проблема закредитованности – во многих отраслях, особенно в сельском хозяйстве.
– Нередки у нас и жалобы предпринимателей, что акимы им “руки выкручивают”.
– Безусловно. Даже мелкий фермер в Центральном Казахстане должен платить в районный фонд при акиме определенную часть, по тысяче-две с гектара для помощи районному бюджету. Много жалоб по субсидиям на сельское хозяйство, когда, условно скажем, на каждые 100 тенге, которые фермер получает, он должен в течение года через различные спонсорские проекты вернуть обратно 115 тенге. Поэтому охват фермеров этими субсидиями составляет сейчас не более 15 процентов. Потому что невыгодно брать. Получается, если ты взял от акимата субсидии, становишься морально обязан. И это не идет, как “выкручивание рук” или другое давление, идут просьбы, на которые трудно отказать.
– Если главная проблема бизнеса в Казахстане – в нехватке денег, если государство не хочет идти на жесткое управление банками второго уровня в плане процентных ставок, какие меры можно применить для решения проблемы?
– Назову три основные общие “болячки”. Первое – человеческий капитал, как на уровне предпринимательства и малого бизнеса, так и на уровне сотрудников. Второй серьезный блок – это доступ к финансам. Это высокие процентные ставки и отсутствие долгосрочной ликвидности в тенге. Нужны серьезные изменения в монетарной политике страны. Пока Нацбанк не изменит свои принципы в монетарной, денежной, политике, нам очень тяжело будет решить задачу индустриализации. Нужно найти способ, как предоставить экономике длинные, дешевые кредиты в тенге. Существующий подход, когда государственные деньги канализируем через институты развития, не дает эффекта.
Третья очень серьезная проблема – госсектор. Его вмешательство в предпринимательскую деятельность прямо и косвенно. Доля госсектора растет и растет, и в этом мы абсолютно не чувствуем меры. Нацучреждения, госкомпании, госхолдинги, их многочисленные “дочки” и даже “внучки”. И практически все нарушают 31-ю статью Закона “О конкуренции”. Госсектор играет для нашей страны роль “голландской болезни”. Но у нас это не нефтегазовый сектор, как на Западе, который оттягивал бы на себя все, поскольку входной билет туда очень высокий, у нас это госсектор. Он оттягивает на себя кадры, там высокие зарплаты и высокие возможности. Если он неконкурентоспособен, то может получить госзаказ, через уставный капитал взять деньги. Другой большой блок – госзакупки. Представьте две возможности заработать: или тратиться на производство, или “развести” тендер.
– Люди с возможностями и связями выбирают второе. Молодежь из влиятельных кланов рвется именно в госсектор…
– Как сказал наш министр экономики, раньше был класс бизнесменов-антрепренеров, сейчас у нас бизнесмены – тендерпренеры. Госсектор очень угнетающе действует на бизнес, особенно на малый и средний, на госзакупки.
– И какой выход из этой ситуации?
– Выход – в организации второй волны приватизации, которую уже объявил Президент. При очень четко и ясно прописанной законодательной базе.
– То есть совсем без коррупции?
– Мы имеем то, что имеем, поскольку страна транзитной экономики. Поэтому неизбежны такие пороки, как коррупция, неэффективное использование бюджетных средств. Мы с этим боремся… с какой-то вопросительной эффективностью.
– Есть данные? Анализ?
– Безнаказанно воровать бюджетные деньги или попирать закон уже тяжелее. Это не пропаганда, это мои личные убеждения. Южные корейцы и японцы выдвинули сейчас новую парадигму конкурентоспособности на будущее. Это наличие природных ресурсов, размер внутреннего рынка и третье – человеческий капитал. И у Казахстана здесь должен появиться большой стимул для оптимизма.
Астана