В Палестине очень много святынь. Да и сама земля в этих исторических местах священна. Именно здесь два тысячелетия назад происходили события, описанные в Библии. Чему и находится подтверждение – буквально на каждом шагу.
Здесь до сих пор проживает древнейшая этнорелигиозная группа – самаритяне. Упоминания о них есть и в Библии, и в Коране. Сегодня осталось около 700 представителей на всей Земле. Часть живет в Холоне под Тель-Авивом, другая обосновалась на горе Гризим в городе Наблусе, в квартале Неве-Кедем.
Гора Гризим, на обжитую вершину которой меня доставило такси, для самаритян так же священна, как Мекка для мусульман. Они говорят, что первая Тора была написана здесь. К слову, по сравнению с 1940 годом, когда самаритян было всего 150 человек (считается, что они больше всего пострадали в ходе многовековых разборок в этом регионе), сегодня у них благоприятные времена. Однако самаритяне вспоминают эпоху своих предков, которых в далекие времена были миллионы!
К слову, быть самаритянином в наши времена неплохо. Они – может быть, единственный народ в мире, – обладатели трех паспортов: палестинского, израильского и иорданского. Что позволяет им беспрепятственно перемещаться по этим территориям, а это немалая привилегия.
Что до языка, то наблусовские самаритяне говорят на арабском.
Для самаритянина святой день – это суббота. Наша встреча с президентом Самаритянского клуба Сари Эльтаифом состоялась в пятницу, перед обедом. Меня удивило, что он все поглядывал на часы. Объяснил: оказывается, после двух часов пятницы начинается подготовка к святому дню. Ведь непосредственно в субботу строго-настрого запрещено прикасаться к электроприборам, если вдруг нужен свет, то его включают загодя, с пятницы. Ни о каком использовании сотового телефона нет и речи.
Субботу самаритяне проводят в молитвах, отрешенные от мирской суеты. В случае необходимости попросить что-то включить или выключить можно не самаритянина.
Самаритян, в отличие от многих других жителей региона, не назовешь излишне политизированными, они стараются быть вне политики, но при этом у них есть место в палестинском парламенте. Однако замечаю, что в местном музее на фотографиях духовный лидер самаритян позирует со многими ближневосточными вождями. Видимо, подчеркнутая аполитичность помогает поддерживать добрососедские отношения со всеми, несмотря на непростую обстановку в регионе.
А еще местные жители утверждают, что самаритяне всегда были и до сих пор остаются очень сильными в магии и предсказаниях.
Понятно, что представители столь малочисленного народа к женщинам относятся особенно трепетно. Вот, например, любопытный эпизод из жизни самаритянок. В свои критические дни они лежат семь дней в отдельной комнате, не занимаются домашней работой и ни к чему не прикасаются. Берегут себя.
Так как процент женского населения здесь едва доходит до 40, а в потомстве есть острая нужда, ибо 700 человек – цифра совсем не амбициозная, то самаритяне активно ищут себе невест и агитируют принять свою веру – жениться самаритяне могут только на самаритянках.
– В нашу веру обращается много женщин из бывшего Союза. Есть даже одна самаритянка из Казахстана, – рассказывает Сари Эльтаиф.
Позже уточняю у местного знакомого, почему особо упомянули бывший Союз? Он пояснил – наши бывшие соотечественницы не богаты, а самаритяне, по местным меркам, весьма обеспеченные женихи.
Однако тем, кто уже нацелился на брак по расчету, стоит хорошо подумать. Быть самаритянином – значит соблюдать очень строгие каноны веры. Самаритянство – очень сложное и консервативное религиозное верование. Впрочем, “не завидуй, не укради, уважай родителей, Бог судит человека по делам” – большинство постулатов те же, что и в других религиях.
Знают древний иврит, на котором написана старая Тора (а было это, по оценкам ученых, около 3600 лет назад). Чтобы не утерять язык, дети должны начинать учить его с шести лет. Самаритяне верят в первые пять глав Торы и строго держат семь постов в году. Причем даже маленькие дети должны держать пост хотя бы 24 часа.
До этого путешествия Вифлеем мне казался неким мифическим золотым городом, что “над небом голубым, с прозрачными воротами и с яркою звездой”.
Вифлеем для христиан действительно одно из самых значимых мест на Земле. Здесь находится церковь Рождества Христова, а в ней – пещера, в которой, согласно легенде, родился Иисус. На подходе в храм можно встретить людей всех цветов кожи. Миную единственную низкую дверь в стене, прозванную “вратами смирения”, – входя в нее, человек непременно склоняет голову. И попадаю в просторный неф, где длинной змейкой стоит очередь. Паломники со всех концов света хотят увидеть место, где родился Христос. Вскоре и я оказываюсь в небольшой комнате с низким потолком. Теснота, столпотворение, вспышки фотокамер, все внимание обращено на нишу. Именно здесь стояла люлька со Спасителем, а теперь на этом месте 14-конечная звезда с надписью на латыни: “Здесь Дева Мария родила Иисуса Христа – 1717”. В таких местах чувствуешь священный трепет, какую бы религию ты ни исповедовал…
Вообще Вифлеем – образец мирного сосуществования мусульман и христиан. Да и трудно, наверное, ссориться в этих библейских местах, где сам воздух, кажется, пропитан любовью и уважением.
Жителей здесь, по палестинским меркам, ни много ни мало – примерно 100 тысяч человек.
Множество туристов. О россиянах, к слову, здесь очень хорошо отзываются, знают, что Казахстан – это в Центральной Азии.
В Вифлеемском университете аккуратный внутренний дворик утопает в тени деревьев, кругом студенты, болтающие на лавочках. И что поражает больше всего – обилие девушек-студенток, их 75 процентов. Удалось выяснить у местных парней, что гендерный баланс здесь находится в чудовищной диспропорции. Оказывается, вуз тут считается чем-то вроде института благородных девиц. Сюда посылают дочерей за качественным образованием, в этом возрасте они еще полностью зависимы от родителей. А вот мужчина считается зрелым в 17–18 лет и уже сам ответственен за себя. Потому парни начинают рано работать, учиться им некогда. Стоимость обучения не так уж высока, по нашим меркам – перевожу сумму, которую мне назвали студенты, и получается около 1600 долларов в год.
В Вифлееме я познакомилась с удивительным человеком – политическим активистом и ремесленником Моином Атрашем (на фото). Ему 26 лет, и он передвигается на коляске. Моин невольно стал символом города, он был ранен в стычке с солдатами, когда ему было всего 18. Пуля попала в спину, и с тех пор его жизнь кардинально изменилась.
Жить колясочнику в Вифлееме невероятно трудно. Дорога порой круто берет вверх да и многие улицы устланы в основном брусчаткой. Но Моин не жалуется, просто объясняет.
– Я привык быть активным человеком – и вдруг стал инвалидом. Очень сложно – надо, чтобы ежедневно кто-то помогал в самых простых вещах.
Моин рассказывает о своей непростой судьбе очень спокойно, предлагая попробовать традиционный кофе или чай. Сегодня он живет в многоквартирном доме вместе с родителями, в прошлом году женился. Научился вырезать фигурки из оливкового дерева и теперь открыл маленькую фабрику на дому. Делает кресты, изображает картины из жизни Марии и младенца Иисуса, эти религиозные сувениры потом продаются туристам.
Он говорит, что его сегодняшние физические ограничения никогда не были помехой.
– Это кресло-каталка, – глаза его на мгновение опускаются, – никогда не остановит мою активность, понимаете?
– Уверен, Бог поблагодарит меня, – роняет негромко молодой человек в инвалидном кресле.
Удивительно, но на священной земле эти слова звучат без всякого пафоса. Так естественно, что просто в это веришь…
Наблус – Вифлеем