Мне, как самому непрактичному и вечно опаздывающему, достался самый плохонький, крайний - через него местные жители гоняли скот. Но сам массив прямо-таки вдохновлял на трудовые подвиги - место ровное, земля отличная, воздух свежий, солнце, ветерок… Мы с неожиданным для себя энтузиазмом взялись за дело. Дорогу на выпас перенесли чуть в сторону, коровам и барашкам предстояло делать совершенно незначительный крюк. На моей меже вкопали здоровенные бетонные столбы, дабы обозначить границы садового товарищества (высотные заборы а ля современные тогда не принято было ставить). К следующим выходным поселковые аборигены восстановили статус кво - столбы выкорчеваны (не иначе, трактором), вскопанная земля плотно утрамбована. И началась затяжная окопная война. Через год я плюнул и сдался. Но товарищество, принеся мой участок в жертву, потихоньку укоренялось, пускало ростки и побеги. Земля с щедрой благодарностью отвечала на заботу.
На днях мы с женой ехали из-за города, и вздумалось мне завернуть к местам боевой и трудовой славы. Посмотреть, как там товарищество "Рауан" поживает - поди, уже настоящий оазис! Ух ты, смотри-ка, какие домики! Вот ребята молодцы! Радовался я, как мальчишка, удаляясь от трассы в "нашу" сторону. Только… почему же дорога уходит влево, а домики остаются справа… Ведь участки-то были именно слева. Хм, странно… Дорога - ну, все правильно! - пошла вверх. Вот и бугор, за которым…
Далее - минута молчания. Сказать, что я пережил шок - значит, ничего не сказать. Те домики, что я близоруко принял за дачные, оказались сельскими и действительно ушли вправо, со своими сараями, печками и стогами сена. Перед нами же простиралась гигантская свалка. Мы вышли из машины. Стояла удивительная прозрачная тишина, в которой лишь ветер шелестел обрывками и ошметками. Ветер же и относил куда-то вдаль помоечную вонь. Грязный сталкер, копошащийся в куче, даже не посмотрел в нашу сторону. У ног его лежала дохлая крыса и мотки проволоки. Картина была столь невероятной, что хотелось закрыть глаза и поверить, что это - сон. "А ты не ошибся?" - осторожно спросила жена. Я молча показал на широкий столб - когда-то я от злости вкопал его аж на четыре метра в глубину, выдернуть его так и не смогли, и теперь памятник упорству одиноко торчал на краю мертвой и униженной земли. На столбе мой жизнерадостный друг выбил тогда зубилом древний символ солнца.
А еще здесь сажали виноград, вишни, малину, цветы… Как же это получилось, почему благое начинание потерпело такой ужасный крах? И связи с бывшими коллегами давно утрачены - не узнать, что произошло… Мы возвращались в город, как с похорон. На душе было муторно, тяжко. Эх, люди… Прости нас, земля.