И продолжает нам рассказывать об этом. Начало здесь.
- Анна, возникает ли на Западе вопрос обучения культуре поведения в интернете? Если да, то, каким образом? И поможет ли цифровая грамотность пресечь буллинг, к примеру, в социальных сетях?
- Киберкультура — это совокупность социальных ожиданий, этикета, истории и языка, используемых сообществом людей, активно работающих во всемирной паутине. Подобно тому, как не кибер-мир разделен на группы и страны, кибер-мир разделен на таксономии и веб-сферы. И, безусловно, культура поведения или вопросы этикета в кибер-среде также актуальны.
Существует несколько подходов в понимании того, должна ли отличаться культура поведения в офлайн и онлайн мирах. Я считаю, что, как и в случае с международным правом культура поведения должна присутствовать и применяться в онлайн среде. Попытки определить цифровую культуру и культурную значимость социальных сетей пока не привели к чему-то масштабному. Мне очень импонирует высказывание Эрика Шмидта, бывшего исполнительного председателя Alphabet Inc., о том, что «интернет - это первое, что человечество построило, чего человечество не понимает, это крупнейший эксперимент в области анархии, который у нас когда-либо был». В этой ситуации, когда лежащие в основе цифровой культуры ИКТ (информационно-коммуникационные технологии) меняются так часто, что культурным тенденциям крайне сложно закрепиться.
- Но всё, наверное, можно вывести какие-то тенденции?
- Цифровая грамотность означает способность понимать и использовать технологии. Это относится к способности находить, использовать и создавать информацию в интернете выгодным и полезным способом. Цифровая грамотность также означает знание ограничений технологий и понимание опасностей и мер предосторожности, которые требуются при их использовании. Это отличается от компьютерной грамотности. Конечно, возможность пользоваться компьютером - всего лишь часть, но цифровая грамотность намного глубже, чем простое использование компьютера.
Ливингстон и Брейк отмечают, что сайты социальных сетей предоставляют возможности и риски для молодых людей. Возможности включают самопрезентацию, обучение, расширение круга отношений, а также управление конфиденциальностью и близостью. Риски связаны с возможностями и включают потерю конфиденциальности, запугивание и вредоносные контакты. Ливингстон и Брейк также подчеркивали необходимость инициатив в области цифровой или медийной грамотности, связанных с социальными сетями. Молодые пользователи ИКТ в социальных целях должны быть полностью знакомы с приемлемыми и неприемлемыми способами использования таких технологий.
Одним из пагубных последствий неправильного использования ИКТ для социального общения с молодежью как раз и является кибербуллинг. Этот вид издевательств набирает обороты, идя в ногу с быстрым ростом использования интернета и мобильных телефонов в качестве инструментов социального взаимодействия.
- И как с этим бороться?
- Южная Корея, например, ввела политику, требующую от людей сообщать свои настоящие имена при общении в чатах после самоубийств двух знаменитостей, ставших жертвами онлайн-преследований. Однако более поздние попытки ввести закон о кибер-диффамации в Южной Корее не увенчались успехом. В Сингапуре обсуждались законы о борьбе с буллингом в интернете, но вместо этого было решено, что меры по просвещению и профилактике будут более полезными.
Наконец, не стоит забывать и о месяце кибербезопасности, который традиционно проводится во многих странах мира каждый октябрь. Сегодня агентства США и ЕС активно отслеживают риски в рамках обеспечения своей кибербезопасности, обращая внимание на всех: от крупнейшего государственного учреждения до индивидуального пользователя. Каждый, кто пользуется Интернетом, должен понимать, как сделать его безопасным и комфортным. Ежедневно тысячи людей подвергаются компрометации своих сетей и кражам средств безопасности, потому что они не знают, как правильно защитить свои веб-устройства, поэтому крайне важно принимать меры для повышения осведомленности по этим и другим вопросам. Аналогичные образовательные инициативы просто необходимы в Казахстане и Центральной Азии.
Поэтому обучение медийной и информационной грамотности является критически важным, чтобы привить чувство ответственности пользователям. Если провести аналогию, то ситуация должна выглядеть так же, как со СМИ, когда пресса обеспечивает профессиональное саморегулирование с минимальной цензурой, согласно теории социальной ответственности прессы. Обучение медийной и информационной грамотности должно быть не просто частью стратегии кибер-безопасности, оно должно стать результатом национальной коммуникационной политики. Благодаря этому формируются благоприятные рамки, в которых коммуникационные системы и технологии могут разрабатываться и использоваться скоординированным, последовательным и систематическим образом на благо общества. Эта комбинация в результате приведет к тому, что общество будет готово к эффективному и систематическому решению сложных проблем и вопросов, порожденных развитием информационно-коммуникационных технологий на национальном уровне.
Сравнивать нельзя в силу разных факторов
- Анна, а можно ли сравнить то, как организована кибербезопасность в Европе и республиках Центральной Азии, к примеру?
- Сравнивать обеспечение кибербезопасности Европы/США с Центральной Азией не представляется возможным в силу разных факторов. Во-первых, актуальность проблематики (представлена в стратегиях национальной безопасности государств): для западного мира угрозы, исходящие из киберпространства, являются наиболее важными (можно вспомнить, когда традиционная угроза №1 в лице терроризма просто уступила кибербезопасности и кибершпионажу в США). Центрально-азиатские страны не являются технологически развитыми странами, ресурсы и приоритеты ограничены, планирование и опыт отличаются.
Во-вторых, это наличие т.н. public-private-partnerships (сотрудничество публичного и частного секторов), которые заметно облегчают работу государственных органов. Наличие сильного частного ИКТ сектора в Европе и США, безусловно, вызывает множество вопросов и рисков для правительств, однако их взаимодействие позволяет мультиплицировать образовательный эффект, выстраивать доверие и решать насущные вопросы сообща.
В регионе Центральной Азии говорить о частном ИКТ секторе вообще не приходится.
В-третьих, это институты гражданского общества – к примеру, неправительственные и правозащитные организации, которые поддерживают баланс безопасности и свобод (приватность, защита персональных данных, конфиденциальность), а также активно разрабатывают и реализуют важные информационно-образовательные кампании и инициативы, в частности по киберграмотности и кибергигиене, совместно с представителями бизнеса.
В-четвертых, это история технологического развития, стратегическая культура, исследования и ценности демократического мира.
Наконец, страны Центральной Азии при создании своих систем обеспечения кибербезопасности, безусловно, изучали мировой опыт: что приемлемо, что реализуемо, а что нет, поскольку изобретать велосипед нет смысла, и мире накопилось немалое количество успешных тактик, практик и стратегий по решению вопросов, связанных с обеспечением кибербезопасности. Обеспечение кибербезопасности критически важной инфраструктуры (в том числе информационной) реализуется таким же образом, поскольку разработаны международные стандарты. Стратегия фортификации является популярной в киберсреде, однако также важно понимать, что обеспечить 100%-ный уровень кибербезопасности невозможно. Ни у одной страны мира нет непробиваемого киберщита. Поэтому важно уделять большее внимание цифровой и медийной грамотности, навыкам критического мышления и кибергигиены для поддержки устойчивости среди граждан.
- Каким образом кибербезопасность может использоваться в качестве профилактической меры против буллинга в социальных сетях?
- Кибербезопасность – это система, комплекс мер, состояние и ощущение безопасности в киберсреде. Профилактикой буллинга должна стать не кибербезопасность, а цифровая грамотность и кибергигиена, скорее, образование и отношения в семье. Здесь нет вакцины, и её не будет никогда, потому что нет черного и белого. Профилактические меры или меры превенции, на мой взгляд, должны в первую очередь начинаться в офлайн мире, поскольку именно из него человек со временем переходит в онлайн, беря с собой тот накопленный жизненный опыт. Блокировка платформ, ограничение доступа к интернету и/или контента уже доказали свою неэффективность, потому что один удаленный ресурс рано или поздно появится в киберсреде, растя в геометрической прогрессии (как это уже было с терроризмом).
Кибербуллинг происходит не только в социальных сетях неизвестными лицами. Люди часто подвергаются давлению или запугиванию, чтобы они предоставили информацию об их аккаунте со стороны других людей. Начальство отслеживает онлайн-активность подчиненных, местные органы власти – активистов. Социальные инженеры используют тактику запугивания, чтобы дестабилизировать вашу кибербезопасность и поставить под угрозу ваше чувство конфиденциальности и цифровой автономии.
Кибербуллинг и кибербезопасность - две распространенные проблемы в современном мире, управляемом интернетом. Однако тот факт, что они обе связаны с интернетом, - не единственное, что их связывает. На самом деле эти два вопроса тесно связаны на нескольких уровнях. Кибербуллинг обычно связан с использованием технологий для преследования человека (часто открыто), в то время как кибербезопасность предполагает предотвращение доступа хакеров и похитителей личных данных к информации. Хотя у обоих есть сходство в том, что они оба привлекают злоумышленников в интернете, мотивы совершенно разные. Тем не менее, точки соприкосновения между этими двумя темами заслуживают дальнейшего изучения.
P.S. По всем вопросам, связанным с кибербуллингом, обращайтесь в общественный фонд «Ар-Бедел» по адресу: Info@arbedel.kz