Мы делали деревянные винтовки
– Мы жили бедно, нас было пятеро детей в семье. Однажды отец, придя с работы, сообщил, что скоро уйдет на фронт. И буквально со следующего дня на окраине нашего аула стали собирать всех мужчин и учить их строевой подготовке. За плечами они держали самодельные деревянные муляжи винтовок, которые каждый изготовил сам. Все эти маршировки колхозным мужчинам давались тяжело, а мы, сопливые мальчишки, издалека наблюдали за своими отцами, а потом, когда взрослые расходились, пытались повторить их движения, – рассказывает Жусуп Кенжегалиев.
Жители колхоза Талпын Чапаевского района Уральской области – все казахи. Русского никто не знал, поэтому в аул из города стали приезжать специальные агитаторы, которые обучали будущих солдат языку. Но всё это продолжалось совсем недолго.
– В один из дней рано утром всех мужчин собрали возле здания сельского совета, построили в 2 шеренги и отправили пешком на фронт. Весь аул побежал за ними. Плачущие женщины, наши мамы, отстали раньше, а мы, детвора, еще долго бежали, стараясь не отстать. Помню, как отец, к которому мы с братом Оразаем старались держаться ближе, сказал нам: “Жарайды, уйге барындар”. А мы стояли и плакали, – вспоминает Жусуп.
До последнего зернышка
Дальше начались будни военного времени. Вся тяжесть мужской работы легла на плечи хрупких женщин, которые, забросив детей, от зари до зари трудились в поле. Сначала из колхоза исчез единственный трактор, который перевозил урожай. Его забрали на фронт. Потом угнали всех лошадей. В качестве главной тягловой силы остались коровы, которых с каждым днем становилось всё меньше, и несколько волов. Коровы перестали давать молоко. Сельское хозяйство во время войны: Сам не поешь, но солдата – накорми!
– Есть было нечего. Варили суп из кусочков голой коровьей шкуры, которые удавалось маме достать, иногда туда клали жмых. Получалась похлебка, которой наполняли желудок. Еще варили сусликов. Они были невкусные, но чем-то нужно было питаться. Летом было проще, мы уходили в степь и ели всякую траву, – вспоминает Жусуп Кенжегалиев.
Рабочей силы в колхозе катастрофически не хватало, особенно летом. И уже в семилетнем возрасте, в апреле 1943 года, Жусуп вместе со старшим братом Оразаем пас колхозный скот.
Остальные убирали урожай. Через год уже повзрослевший восьмилетний мальчик с 12–13-летними ребятами возил пшеницу с полей на ток.
– Комбайн обмолачивал урожай, затем с бункера высыпал в телегу, запряженную волом. Ни одно зернышко не должно было упасть на землю, за это очень сильно ругали, – рассказывает Жусуп.
Зимой ухаживали за колхозным скотом, кормили телят, убирали навоз, ухаживали за народившимися ягнятами.
– При этом всё время хотелось есть. Иногда мы пытались пососать вымя овцы вместе с ягнятами, это были минуты наслаждения, – вспоминает Жусуп Кенжегалиев.
Весной всех школьников бросали на отлов сусликов, чтобы те не ели зерно.
Вся детвора разбредалась по степи. Это было ответственное и увлекательное занятие.
Нужны трое живых свидетелей
– В 1943 году пришло известие, что мой отец Доскалиев Кенжегали пропал без вести под Ленинградом. Так он и не вернулся с войны, – вздыхает Жусуп.
Судьба Жусупа сродни судьбе сотен аульных ребят. Им выпала тяжелая доля безотцовщины и совсем не детская участь – поднимать народное хозяйство послевоенной страны в условиях продолжавшегося голода и нехватки всего.
С момента окончания войны прошло 75 лет, моему отцу – 84 года. В 2005 году в стране в список получателей спецгоспособий в размере 2 МРП (!) с признанием их тружениками тыла включили лиц, родившихся до 1936 года включительно и проработавших в период войны в общей сложности не менее 6 месяцев. Но для этого нужно предоставить трудовую книжку, коих у 7–9-летних мальчишек в период войны просто не могло быть. Или принести любые другие подтверждающие документы – типа архивной справки с работы о заработной плате в этот период или даже решения суда. На крайний случай предлагалось привести троих живых свидетелей, с которыми вместе работали. Но все эти требования для многих оказались практически невыполнимыми. Живых свидетелей не осталось, записей в колхозных документах на детвору не заводили, да и архивы не везде сохранились.
В Западно-Казахстанской области непосредственных участников боевых действий в годы Великой Отечественной войны осталось меньше 50 человек.
Дети войны хоть и не сражались с оружием в руках, но работали наравне со взрослыми. Они остаются последними свидетелями тех страшных испытаний. И нуждаются в государственной помощи и поддержке, хотя сегодня, кроме основной пенсии, им не на что больше рассчитывать.
УРАЛЬСК