Без роб и с окнами
Рассказ эксперта об условиях содержания осужденных в голландских учреждениях в проекции на реалии казахстанских тюрем предстает как некая фантастика.
– Но, я надеюсь, общими усилиями это станет реальностью и в нашей стране, – начал нашу беседу Азамат Шамбилов. – В Голландию мы ездили вместе со студентами Казахского гуманитарно-юридического университета (КазГЮУ) в рамках программы по усилению потенциала нового поколения правозащитников. Формируется пул будущих экспертов, прокуроров, судей, которые будут предоставлять доступ к правосудию уязвимым категориям населения, а также будут заниматься тюремной реформой.
Благодаря проекту студенты смогли не просто теоретически изучить тюремный вопрос в библиотеках, а увидеть все собственными глазами, побывав в закрытых учреждениях, которые в этой стране относятся к системе министерства юстиции.
Справка “КАРАВАНА”
По количеству тюремного населения Казахстан занимает 48-е место из 223 стран с показателем 36 343 заключенных (данные КУИС на январь 2017 года).
– Мы посетили колонии для несовершеннолетних заключенных, а также побывали в мужской, женской, общались с сотрудниками пенитенциарной системы. И в каждом учреждении мы чувствовали уважение к правам человека по обе стороны колючей проволоки. Было заметно, как сотрудники колонии гордятся тем, где работают. А выглядели они так: белые рубашки, галстуки, общение соответствующее – словно по бизнес-этикету. Зарплата хорошая, как у полицейских, плюс доплаты – в зависимости от уровня тюрьмы. Заключенные не носят робу – могут надеть обычную одежду: футболку, трико, главное, чтобы по цвету она не была темно-синей – как вторая одежда сотрудников тюрем, – рассказывает Азамат Шамбилов.
Еще одно отличие от казахстанских тюрем – условия содержания.
– Каждый сиделец имеет свою комнату, которую сложно назвать камерой. Она больше напоминает студенческую комнату в бытность мою студентом лондонского вуза: телевизор, стол, ванная, кровать и… окно. Каждая камера в голландской тюрьме имеет окно и не имеет решеток – оконное стекло уже надежно защищено. Через маленький отсек в окне в комнату проникает воздух. Осужденные могут иметь свой гардероб, личные вещи, семейные фотографии. В день нашего визита на обед подавали суп из шампиньонов, пасту карбонара, десерт. А посуду в их столовых моет посудомоечная машина, – перечисляет особенности работы закрытых учреждений Нидерландов Азамат Шамбилов.
В дневное время подозреваемые могут сидеть, ходить по секции, есть два больших дивана, холл, где они смотрят ТВ или играют в теннис. Также можно готовить в кухонной зоне. То есть людей изолируют от общества с сохранением минимальных стандартных правил ООН по обращению с заключенными (с 2015 года называются Правилами Нельсона Манделы). Для осужденных предусмотрены арт-терапия, спортивные программы для снижения агрессии, зависимости от наркотических средств.
Удивила нашего собеседника и система работы адвокатов: осужденный имеет право совершать звонки своему защитнику 24 часа в сутки, а сам адвокат может приходить к подзащитному в течение 5 дней столько раз, сколько ему нужно.
– У нас же с некоторых пор адвокаты не могут проводить приватные встречи с подзащитными – в комнатах для бесед установлены камеры. В Нидерландах же между ними тотально личная беседа. Также при входе в СИЗО адвокаты не подлежат досмотру, – подчеркивает наш собеседник.
Там, где женщина, больше порядка
Главу PRI в ЦА поразила открытость, с которой работники голландской пенитенциарной системы говорили о проблемах в своих тюрьмах.
– Они признают наличие в тюрьмах наркотиков, ВИЧ/СПИД, азартных игр, секса, разборок между группировками гангстеров, пыток, смертности. Но при всем этом здесь соблюдаются права заключенных, – отмечает собеседник “КАРАВАНА”.
К слову, смертную казнь в Нидерландах отменили 237 лет назад. А еще – отказались от частных тюрем, как от неэффективной системы, в которой фиксируется больший, чем в обычных тюрьмах, уровень насилия и нарушение прав человека.
Также власти страны открыто заявили, что в развитии частных тюрем, как в коммерческом проекте, и росте местной криминогенности заинтересованы сами бизнесмены – владельцы таких учреждений.
– Кстати, в Нидерландах 20 процентов начальников тюрем – женщины. В Казахстане всеми СИЗО, ИВС, колониями и т. д. руководят мужчины. Когда я спросил о причинах такой политики у коллег, они сказали, что там, где женщина, больше порядка, меньше насилия и лишних отношений, – говорит Азамат.
Еще одна поразившая нашего собеседника деталь – в голландских следственных изоляторах люди находятся максимум 14 дней.
– По законодательству в течение этого времени правоохранительная система обязана расследовать преступления. Общеизвестно, что СИЗО – место, где большинство людей совершают суицид до суда или после, когда не соглашаются с решением Фемиды. Исходя из этого, голландская правоохранительная система минимизирует срок пребывания людей в СИЗО, – отмечает глава PRI в ЦА.
Справка “КАРАВАНА”
В РК на 100 тысяч населения приходится 202 осужденных.
Если следствие не укладывается в указанный срок, то суд может продлевать расследование. Но в течение 107 дней судебный процесс должен начаться в обязательном порядке. У нас, бывает, люди по два-три года сидят в СИЗО.
Каникулы строгого режима
По аналогичному принципу работают детские и женские колонии.
– В Нидерландах уголовная ответственность наступает с 12 лет. Но благодаря отличной работе ювенальной системы в колонии попадают те, кому 14 и больше. Главное отличие – в Нидерландах не сажают за кражу велосипеда, а ищут причину совершения преступления ребенком и пытаются совместно решить проблему – через программы пробации, через муниципалитеты, различные службы. Максимальный срок наказания для несовершеннолетних – от 6 месяцев до 2 лет. И то – два года дается только за тяжкие преступления, – говорит Шамбилов.
Во время нахождения в колониях подростки продолжают обучение, причем, как и в обычной школе, здесь есть каникулы. Также малолетние осужденные могут встречаться с родителями, участвовать в различных мероприятиях внутри колонии.
Также в Нидерландах есть закрытые учреждения для детей, находящихся в конфликте с законом, – по типу наших центров адаптации несовершеннолетних (ЦАН) и спецшкол.
– Но работают они в абсолютно другом формате – рассчитаны на 7–8 подростков, с которыми работают психолог, социальный работник, преподаватель коррекционных программ, ментор (такой же штат работает в самих колониях). Дети живут в двухэтажных домах, находясь под патронатом официально назначенных временных пап и мам, – рассказывает Азамат Шамбилов.
Что касается заключенных-женщин, то имеющие детей или рожающие в колониях содержатся вместе. Эта категория осужденных находится в отдельном отсеке, где есть игровая комната, комната для купания ребенка, медпункт.
И свой имам
По словам правозащитника, из-за возрастающей радикализации в пенитенциарной системе Нидерландов запустили специальную религиозную программу.
– Она рассчитана на предупреждение радикализации и на работу с теми, кто уже заразился вирусом экстремизма. Тюремный персонал еженедельно учится, как работать с такой категорией. Одна из успешных программ – внедрение тюремных имамов. Священнослужители работают в штате колоний, каждый день мониторят ситуацию, узнают, какие книги читают осужденные, ведут с ними беседы, – говорит Азамат Шамбилов.
После тюремный имам напрямую направляет отчеты главе тюремной службы страны. Программа позволяет отслеживать уровень радикализации не только среди осужденных, но и среди сотрудников. В тюрьмах есть отдельные локальные участки для осужденных по статьям за религиозный экстремизм и терроризм.
Справка “КАРАВАНА”
Нидерланды занимают 91-е место с 10 274 заключенными.
***
– Каждый раз мы ищем пути выхода из большой дыры под названием тюремная система Казахстана. В одну сторону тянешь – другая сторона падает. Но начинать с чего-то нужно, и, считаю, это должно быть управление колониями. Мы должны поменять весь тюремный менеджмент, передав систему КУИС в прямое подчинение правительству либо создав министерство исполнения наказаний и пробации.
Следует менять и тюремную архитектуру: у нас до сих пор действуют колонии, построенные в сталинские времена. И вроде бы есть пример создания тюрьмы нового типа – в марте в Алматинской области открывается мужская колония строгого режима, где будет покамерное содержание. Но подход в этом учреждении не меняется – здесь осужденным нельзя будет сидеть, лежать, заходить в камеру. Поэтому – самое главное – нам нужно полностью менять “сознание”. После поездки в Нидерланды мне было грустно, что в нашей стране не созданы подобные условия для участников пенитенциарной системы. Но, если начать реформы уже сегодня, мы сможем прийти к тому, чтобы к осужденным у нас относились не как к животным, а труд работников уголовно-исполнительной системы оценивался достойно, – заключил Азамат Шамбилов.
Астана