С отказом каких-либо систем и агрегатов на “уставших” за 30 лет эксплуатации самолетах военные летчики сталкивались практически каждый день, но никто из технического персонала этому особого значения не придавал. Привыкли.
Бывший военный летчик Адильбек Искаков, обложенный со всех сторон красными флажками, осужденный к 4 годам лишения свободы, продолжает свое восхождение к вершине. Не к вершине славы – к вершине справедливости.
Не сдается офицер, стойко вместе с женой и двумя малолетними детьми переносит все тяготы и лишения околоармейской жизни. Его цель ясна и понятна миллионам таких же простых граждан, как и он сам, – во что бы то ни стало достучаться до генерального прокурора Кайрата Кожамжарова и обратить его внимание на “черные дыры” и чудовищные пробелы в существующей системе дознания, следствия, военного суда… Осужденный военный летчик вынужден торговать колбасой на рынке
Акты равнодушия и безответственности
На моем рабочем столе копии многочисленных актов расследований авиационных инцидентов, случившихся в в/ч 21751 за 2016–2017 годы, которые находились в уголовном деле и были открыто представлены в суде. На них подписи должностных лиц, полковников, майоров, капитанов.
Это свидетельства о существующих проблемах на той авиационной базе, где произошло ЧП.
Правда, в этих строгих актах и мудреных схемах автоматизированной системы “Двина” не каждый смог разобраться в ходе судебного процесса.
– Когда на суде мой защитник попытался обратить внимание уважаемой Фемиды на эти схемы и официальные акты, то сразу получил отказ, – вспоминает Адильбек Искаков. – И мнения специалистов авиации, которые великолепно знают свое дело и могли бы разъяснить некоторые очень важные детали нашего летного дела, судью Абдуллина и прокурора Сыбанбаева тоже абсолютно не интересовали.
Во время ходатайства о выступлении в качестве свидетеля нашего легендарного и уважаемого всеми Халық Қаһарманы летчика-испытателя, космонавта Тохтара Онгарбаевича Аубакирова местного прокурора буквально перекосило. Взлет – посадка. В деле о крушении истребителя Су-27 появились интригующие подробности
Он так и сказал: мол, зачем приглашать на судебное заседание “кого попало”. Прокурорский работник посчитал, что нет смысла их вообще здесь заслушивать. Его слова: “Ну что могут сказать эти генералы? Причем здесь вообще Аубакиров, Алтынбаев, Сандыбаев?!”.
Представляете себе эту картину?! Меня, как гражданина Казахстана, такое предвзятое отношение со стороны обвинения не может не задевать. Всегда сохраняя хладнокровие в небе, сейчас я закипаю с полоборота и места себе не нахожу от вопиющей несправедливости по отношению к военным.
– Адильбек, а что вы сейчас хотите конкретно? Чего добиваетесь?
– Возвращения в боевой строй – я же летчик. Небо для меня – всё! Истребители я пилотирую больше 12 лет.
В академию собирался поступать. Не пустили. А после суда вообще уволили из армии. Избавились. Исключили. Вычеркнули из списка, не разобравшись до конца в причинах того летного происшествия. К суду “Газель” подогнали, наручники приготовили, сопровождение полицейское.
Значит, точно знали, что меня арестуют в зале суда и как преступника повезут в тюрьму. За что?! За то, что отвел падающий самолет от населенного пункта?! Предотвратил гибель мирных граждан. За то, что выжил, а не погиб вместе с самолетом? Все специалисты утверждали на суде, что органы не разобрались досконально в причинах. Не докопались до истины. Я не виновен в крушении самолета. Он упал из-за того, что остановились сразу оба двигателя из-за полной выработки топлива, а не потому, что я ошибся и не справился с управлением.
– Да, “КАРАВАН” уже рассказывал читателям о том, что наземные службы авиационной базы не заправили ваш самолет по какой-то причине, но вам перед вылетом все равно доложили, что баки полные.
– Техник базы старший лейтенант Амангельдиев не просто доложил мне о полной заправке Су-27 устно – в журнале сделал соответствующую запись, что все в норме, расписался. По бумагам и приборам действительно так и было – заправка 5 600 килограммов. Но в действительности керосина почему-то оказалось меньше. Почему так произошло, пытались выяснить, даже уголовные дела заводили, насколько мне известно. Но воз и ныне там. Следователи военной прокуратуры приезжают к нам в часть, допрашивают всех, но к чему эта их кропотливая работа приводит, мне неведомо. Кто на военной базе сливает с боевых самолетов керосин и отправляет Су-27 на задание с сухими баками?
– Адильбек, следователи утверждают, что в ходе полета вы почему-то не обратили внимания на сигнал речевого информатора, который предупреждал вас о недостатке топлива.
– После сработки речевого информатора: “остаток – 1 500” я, как определено инструкцией, сразу посмотрел на расходомер. Там значилось 4 800 – 4 900. Топливомер показывал, как и на земле, – 3 700. Для верности я тут же по радио запросил данные у подполковника Оразова. Мы вылетели с ним на задание практически одновременно. Оразов ответил – 4 400. Я был спокоен. Значит, топлива мне хватит, чтобы выполнить полетное задание и вернуться на аэродром.
Что касается предупреждения речевого информатора, то на наших самолетах они срабатывали довольно часто. В отчетных документах, конечно же, эта ошибка всегда фиксировалась.
Но никто из техников этому значения обычно не придавал. Ну болтает наша “Рита” опять что-то. Старая, видно, совсем стала. Ошибается. Свыклись.
В “черном ящике” – дырка от бублика
Допрошенный на суде начальник управления по безопасности полетов полковник Баймаханов подтвердил, что “за период эксплуатации Су-27, бортовой номер 09, уже бывали случаи выдачи неверной информации речевым информатором. В таком случае летчик должен принимать самостоятельное решение по показаниям других приборов”.
Автоматизированная система “Двина” для истребителя, как для человека компьютерный томограф. “Двина” сканирует и анализирует работу абсолютно всех систем и агрегатов боевого самолета.
Передо мной расшифровка самописца от 9 сентября 2016 года. Самолет тот же – Су-27, бортовой номер 09. Но пилотировал его майор Нусупов. В ходе полета речевой информатор и ему выдал: “Остаток топлива – 1 500”. Но после приземления оказалось, что топлива в баках осталось больше – 2 400. Ошиблась автоматика. И так было не раз. На других самолетах такого же типа ошибки речевых информаторов встречались еще чаще. Наземные службы на эти голоса не реагировали. И командование в/ч 21751 тоже.
А отвечать за ошибки автоматики и наземных служб приходится боевому летчику?
Когда верстался номер, стало известно, что инженерно-технический состав авиационной базы в/ч 21751 самостоятельно вернул в строй боевой истребитель Су-27, который в 2016 году произвел аварийную посадку. Тогда молодому пилоту Радику Ашимову в сложных метеоусловиях удалось посадить самолет на фюзеляж.
В январе сего года вместе с Адильбеком Искаковым он был приговорен военным судом Талдыкорганского гарнизона к лишению свободы условно.
Первый успешный полет после восстановления на “раненом” Су-27 совершил лично командующий Военно-воздушными силами генерал-майор авиации Даурен Косанов (на фото). По его словам, уровень летной подготовки командиров экипажей ВВС СВО за прошедшие пять лет возрос на 5 процентов, при этом с вводом в строй новой и модернизированной авиационной техники средний налет на одного летчика составил более 50 часов.
Только за последние годы Военно-воздушные силы страны пополнились современными истребителями поколения 4++ Су-30СМ, военно-транспортными самолетами С-295, вертолетами ЕС-145, Ми-171Ш, транспортно-боевыми вертолетами Ми-35М.
Ежегодно в целях повышения уровня подготовленности военнослужащих, совершенствования профессиональной подготовки казахстанские летчики занимают призовые места в учениях, проводимых в рамках Организации Договора о коллективной безопасности, Шанхайской организации сотрудничества, Армейских международных играх, военных и боевых парадах страны. Их профессиональная выучка и мастерство неоспоримы. Военные летчики-асы массово покидают армию
Майор Искаков тоже неоднократно защищал честь Казахстана и считался одним из лучших военных летчиков страны. Но теперь он на обочине – в стороне от важных дел.
Не по своей вине за краем неба оказался. Потому обидно вдвойне.
Талдыкорган