Известные казахстанские экономист и политолог поделились с корреспондентом медиа-портала Caravan.kz своим видением ситуации с равномерным распределением беженцев.
Наши эксперты ответили на три вопроса:
1. - К чему может привести равномерное распределение беженцев по всему миру, в частности и в Казахстане?
2. - Как экономически это распределение может сказаться на Казахстане?
3. - Что будет, если Казахстан не подчинится этой системе распределения ООН?
Магбат СПАНОВ, экономист
1. - Это не то, чтобы принуждение, это пока еще предложение, за которое нужно проголосовать. Я, например, считаю, что очевидно это тем, кто виноват в этом. Я думаю, здесь можно по такому критерию пойти, что по классификациям есть страны с высоким уровнем дохода, есть со средним и низким уровнем дохода. Но основную часть нужно направить в страны с высоким уровнем дохода – это с точки зрения справедливости. Если, действительно, будет серьезно рассматривать этот вопрос, то есть в соответствии с квотами, но пять же квоту здесь трудно просчитать, фактически вся страна находится в боевых действиях и миллионы людей принимать не одна страна не сможет. В принципе, наверное, логика в этом заявлении Генсека ООН есть, что земля ведь у нас одна. Я считаю, что в первую очередь, распределение должно проходить в Северной Америке и Европе. Но и какую-то часть, наверное, можем принять мы, потому что, если поразмыслить, то даже в Гуантанамо люди живут. Но я все же убежден, что все зависит от квот. Какое-то количество людей мы можем принять, но опять же и люди там разные. Я, например, знаю, что некоторые люди из той же Сирии получали образование в Казахстане. Когда еще я учился, с нами в группе был студент из Сирии. Я ничего не вижу плохого в том, если бы, допустим, люди, которые до этого учились в Казахстане или вообще сейчас получают образование в Казахстане, почему бы им не попасть обратно сюда, или остаться здесь, тем более, что они уже знают культуру, страну и нашу ментальность. Поэтому, с точки зрения сострадания, наверное, да, надо, но в целом, конечно, нежелательно, чтобы тайные сторонники ИГИЛ пробрались в Казахстан. С одной стороны, это сострадание, с другой - это идет экспорт фундаментализма.
2. - Это зависит от количества людей. Если будет всего 100 человек, то это несильно повлияет, если, допустим, 1000 человек – то это уже другой вопрос. Рынок труда у нас все-таки ограниченный, у нас у самих очень много безработных, только официально около 5 тысяч людей, плюс еще самозанятые – это все тоже может влиять, но опять же все зависит от квалификации тех людей, которые могут к нам в Казахстан попасть. Если они все же к нам попадут, то понятное дело, что ООН должна предусматривать какие-то финансовые условия возмещения, то есть это и переобучение, проживание. Страна, безусловно, будет вкладываться, но и ООН должна принимать финансовое участие.
3. - Здесь вопрос в том, что если это предложение в определённых рамках, то мы поддержим, тем более Казахстан с 2017 года должен стать непостоянным членом Совета безопасности ООН, и поэтому, если мы будем голосовать «за» такое решение, то с точки зрения принятия вопросов не будет. Если мы изначально будем против голосовать, то мы будем рассматривать. Но мне кажется, ничего принудительного не будет, это будут, скорее, рекомендации, кому и сколько желательно принять. А вообще, это правительства стран буду решать, им ведь виднее, насколько они во всем этом заинтересованы, насколько все это можно решить с точки зрения оптимальности, не говорю безболезненности. Потому что встраивание людей с другой ментальностью, с другой культурой в традиционное общество, это не всегда полезно как для этих людей, так и для самого общества. Эксперимент, конечно, можно попытаться сделать, но понятное дело, что у нас найдутся люди, которые скажут: «Зачем нам принимать откуда-то оттуда, если у нас самих хватает нерешенных вопросов?». Я уверен, что общество разделится на два лагеря, одни будут за сострадание, другие – против. Но мне кажется, что все-таки какую-то часть нам надо принять, возможно, эту ту группу людей, как я говорил ранее, которая проходила обучение в Казахстане. Я знаю, что очень много людей учились у нас по техническим специальностям, медицине и гуманитарным специальностям. Если там есть люди, у кого, допустим, вторые половинки являются казахстанцами, или просто люди - выходцы из Казахстана, то здесь, я думаю, вопросов стоять не должно. Мы могли бы по какой-то облегченной программе их принимать.
Расул ЖУМАЛЫ, политолог
1. – Наверное, мотивы нового Генсека понять можно, потому что ситуация, особенно на Ближнем Востоке, в бедных государствах Африки, Северной Африки вызвала миграционный кризис, особенно острие ее обращено в сторону Европы, это на протяжении последнего полугода – года нам всем известно. Каких-то реальных механизмов преодолеть эти проблемы пока не видится. И то, что Генсек пытается предложить какую-то новую повестку дня, наверное, вполне оправдано. Другое дело – насколько это может быть реализовано, здесь есть очень много подводных камней. Давайте начнем с того, что сам авторитет ООН и его дееспособность в последние годы стали очень проблематичным, все решения, которые принимаются ООН в виду кризиса Совета безопасности ООН, в виду сложности между основными членами Совета безопасности. Западные страны с одной стороны, Россия - с другой, делают большинство решений такими неосуществимыми. Другая сторона – это то, что большинство беженцев действительно едут не в близлежащие страны, скажем, Арабского мира или в ту же Саудовскую Аравию, ОАЭ, а выбирают более ли менее благополучные страны Европейского союза, при том, что у многих здесь прицел не только спасаться бегством от неприятностей, но и достичь какого-то высокого материального положения, имеется ввиду то, что европейские стандарты предполагают такие же солидные пособия для беженцев, для безработных. И в принципе, в условиях Европы, наиболее хорошие условия создаются в Германии, Франции, Голландии – на том уровне, что там можно безбедно существовать, даже не работав и имея многодетную семью, то здесь есть такая материальная сторона, почему эти беженцы из Сирии, Ливии, Судана не очень-то стремятся попасть в ту же Россию, страны СНГ и так далее, хотя есть возможность, чтобы попасть. Поэтому сейчас такое вот принуждение вряд ли будут приветствовать сами беженцы. Это такие моменты, когда государства так называемые реципиенты, которые потенциально будут принимать миграционные потоки, на словах ведь все выражают солидарность, будут выражать сочувствие и готовность принять физически этих беженцев. Если такие заявления делаются, как например заявление, которое делалось премьер-министром Канады, что энное количество беженцев они могут принять, здесь вопрос не столько логистики, сколько они озвучивают ограниченные числа – 2 тысячи человек мы можем принять, 3 тысячи человек, когда речь идет о сотнях и тысячах – это также являются квоты, выделяемые той же Канадой, вряд ли это тоже является существенным выходом из положения. Скорее всего, предложение нового Генсека ООН носит характер декларации о добрых намерениях, о выражении доброй воли, но вряд ли это будет служить каким-то решением проблем текущих, а о решение проблем в целом нам говорить не приходится, потому что пока международное сообщество ООН больше борется с последствием проблем на Ближнем востоке, в Северной Африке, но не с причинами. Причины все-таки остаются прежними – это нищета, голод, гражданские войны. То есть изначально причины – факторы, которые рождают миграционный кризис, они остаются. Поэтому вряд ли подобные решения в условиях того раздрая между ключевыми игроками в мире – Россия, Китай, Европа, Америка – они, наверное, еще долгое время будут сохранять свою остроту и актуальность.
2. – Насколько я помню, где-то полгода назад мы видели очередное обострение миграционного кризиса, некоторые наши высокопоставленные персоны высказывались в плане того, что Казахстан, имея ввиду свои международные обязательства, готов принять энное количество мигрантов из проблемных государств. С одной стороны, к этому можно отнестись с пониманием, с другой стороны – с точки зрения осуществимости этих планов. Наверное, речь идет весьма условно, потому что вряд ли эти миграционные потоки захотят приехать в Казахстан и здесь остановиться. Далее, если это будет осуществляться, то насколько это в интересах Казахстана, насколько мы сможем поднимать этот вопрос не сколько финансово, сколько с точки зрения обеспечения безопасности, и третье – это вопрос национальных приоритетов, когда у нас намного острее стоят вопросы, связанные со своими соотечественниками-оралманами, которые в огромном количестве не могут приехать в страну из-за тех или иных бюрократических «препонов», а приехав, оказываются гражданами второго сорта, поскольку не адаптированы под наши условия. Да, у нас вот такие зависшие проблемы, куда более приоритетного плана, чем проблемы сирийцев, при всем сочувствии их проблемам. Наши оралманы живут в некоторых районах не лучше. Я понимаю, если бы мы были государством уровнем, как Германия – такими же упакованными и решившие все внутренние проблемы, где народ живет благополучно, тогда есть моральное право и возможность заниматься обустройством иностранцев. Хотя я согласен с тем, что какую-то скромную лепту в этот вопрос, будучи членами международного сообщества, внести нужно, может быть, это будут какие-то выплаты.
3. – Принуждать Казахстан не могут, потому что реально четких механизмов не прописано. Сейчас даже сильные европейские государства не могут принудить маленькие государства, наподобие Румынии, пойти на этот шаг, потому что это суверенное право каждого государства, решать в каких экономических объемах принимать. Другое дело - есть какие-то опосредованные шаги влияния, чтобы Казахстан якобы смог улучшить международный имидж и репутацию, как государство, которое принимает беженцев, которое отражает свои международные обязательства. Если мы будем брать любое государство мира, они все-таки во главу угла ставят свои национальные интересы.