Когда португалка Екатерина Брагансская вышла замуж за короля Англии Карла Стюарта, она привезла с собой партию китайского чая. Португалия в те времена еще была великой морской державой и активно торговала чаем и пряностями. При своем дворе она ввела традицию чаепития, и неожиданно новый продукт зажег. Мода на чай из двора перешла в дома дворян и купцов. Открывались чайные, где отрывалась молодежь.
Постепенно португальцев подвинули голландцы. Чай стал для них главным товаром. Так объем только официального экспорта в Англию вырос с 6 тонн в 1699 году до 11 тысяч тонн в 1799-м, а цена фунта (450 граммов) чая упала в 20 раз.
Огромные прибыли голландцев не давали покоя англичанам – главным потребителям заморского напитка. Остальные европейцы продолжали пить пиво, вино, кофе и шоколад. Британцы создали конкурента – Английскую Ост-Индскую компанию. Буквально за 10 лет это АО стало главным поставщиком контрабандного чая на острова.
В 1784 году Англия победила в войне Нидерланды. А после раздела сфер влияния между двумя АО голландцы быстро отошли на второй план. Их Ост-Индская компания разорилась, и в 1798 году ее распустил суд. Британская империя была мощнее, чем Нидерланды, и по населению, и по базовым отраслям экономики, и по располагаемым ресурсам. Британских сил хватило, чтобы опутать торговыми путями весь мир.
Теперь оставался только один конкурент на пути окончательной монополизации торговли чаем в глобальном масштабе – Россия. С этим конкурентом англичанам пришлось труднее.
Первое: Россия – империя сухопутная. Ее торговые пути проходили по континенту. Флот не поможет. Как чай породнил англичан и казахов
Второе: к началу XIX века большую часть чая русские получали через Кяхту – торговую слободу в Бурятии – и китайский город Маймачен в Монголии. При этом у русских китайцы брали не только деньги, но и товары – мануфактуру, металл, зерно и особенно пушнину. Бартером. У англичан они требовали только серебро. Это привело к вымыванию серебра из Европы, контрабанде опиума в Китай и двум опиумным войнам.
В 1830 году экспорт чая в Россию составил примерно 4 тысячи тонн. Из-за высоких транспортных расходов это был дорогой товар. Но его никто не подделывал, ничего не примешивал для веса. Кяхтинский чай был популярным в Европе, но очень дорогим – в 7–8 раз дороже английского. Поэтому основные продажи были в самой России, чей рынок защищали таможенными пошлинами.
И в-третьих: чайным бизнесом у русских занимались 90 купеческих фамилий. Подвинуть их всех разом было невозможно. С таким конкурентом можно было бороться, только используя эффект масштаба, делая экономически невыгодной саму продажу кяхтинского чая. Условия для этого были. Доставка чая из Кяхты до Питера стоила 45 копеек за фунт. Из Кантона в Лондон – меньше 5 копеек.
В 1840 году Великобритания развязала Первую опиумную войну с Поднебесной. Через два года Лондон навязал Пекину свои условия: свободная продажа опиума и открытие рынка для английских товаров. В результате через 6 лет Англия импортировала 31 тысячу тонн чая.
Россия в 1854 году смогла купить только 3,4 тысячи тонн. А во время расцвета кяхтинской торговли – 7 тысяч тонн. Эти объемы англичане желали переключить на себя.
Английские излишки из южных портов Китая шли прямиком в Россию. В основном контрабандой. К 1852 году европейские губернии империи пили только контрабанду. Она была дешевле кяхтинского чая на рубль в каждом фунте. А так как значение напитка для России было велико, поднялся ропот.
Просто отменить торговлю тоже не могли. На чайном пути держалась экономика Сибири. Кяхта, Верхнеудинск, Иркутск, Енисейск, Томск, Тобольск, Тюмень, Екатеринбург, Соликамск и Ирбит жили на транзите. Цены на Нижегородской ярмарке определялись первыми контрактами на чай.
Ответ на контрабанду был двусторонним. В 1860 году русский посланник в Китае Николай Игнатьев, видимо, поклонник идей Макиавелли, смог стать посредником между Цинской империей и союзниками во Второй опиумной войне – Британией и Францией. Он склонил стороны к миру, а бонусом “выбил” новый Пекинский договор между Китаем и Россией. По нему русским купцам открывался доступ до Пекина и право торговать в пути.
С другой стороны, минфин снизил пошлины на чай. На свой – в три раза, на импортный – до 35 копеек за фунт. В итоге свой, кяхтинский товар все равно стоил на 15 копеек дороже. Но торговля шла.
Британия пошла конем. Еще в 1838 году в Лондон поступил первый чай, выращенный в Индии, тогда британской колонии. Первую настоящую плантацию чайного куста англичане создали еще в 1834 году.
Новый продукт ушел с аукциона от 5 до 34 шиллингов на фунт. Притом что стоимость его производства в Индии была всего 1 шиллинг за фунт. Все доходы от производства и продажи теперь оставались в империи!
К 1888 году экспорт чая из Индии в Великобританию превысил 40 тысяч тонн. Из Китая привезли всего 3 тысячи. К 1914 году производство чая в колонии увеличилось до 180 тысяч тонн в год. С таким наплывом дешевого товара русская торговля уже не справлялась. Вся Европа окончательно подсела на английский чай…
Каждый торговец стремится к наживе. Капитализм поощряет эту жажду. Он позволяет направить ее в нужное для себя русло, чтобы принести пользу всем: самому торгашу, перевозчикам, их работникам, потребителям товара. Но главное – государству и его бюджету.
Превращение купца в производителя – такое же естественное желание взять под контроль капитала всю цепочку: от возникновения товара до его появления на прилавке.
Государству это обычно выгодно. Поэтому оно его поддерживает. Как Британия своих торговцев чаем. Чайные церемонии и политика за одним столом
В нашей стране этот процесс тоже идет. Я много общался с импортерами обуви, которые хотят шить ее здесь, на родине. Есть продавцы металлоконструкций, желающие делать их тоже дома, в Казахстане. Такие же продавцы красок, метизов, тканей, ширпотреба, автомобилей. Но эти проекты обжигаются о наши особенности.
Чаще всего плюются, когда рассказывают про акиматы. Судя по действиям местных властей, им такая эволюция совсем невыгодна.
Почему? Это особенность формирования местных бюджетов. У регионов-доноров большая часть денег уходит в центр, так что стимул развивать экономику пропадает. У регионов-реципиентов большая часть денег приходит из центра – стимула развивать экономику даже не возникает.