Метафоры анонимных авторов
Ответы на эти вопросы искали участники международной конференции “Культурный текст Астаны”, посвященной 20-летию столицы. Для магистра философии Дмитрия МЕЛЬНИКОВА Астана представляется средоточием метафор.
– Если город – это текст, то он может иметь множество слоев и смыслов, в том числе прямые и метафорические значения. Текст города специфический, он пишется телесными практиками людей, тем, как они двигаются, какими маршрутами ходят, какие места посещают, – отметил Мельников и привел примеры метафорического творчества в городской жизни. – Освоение пространства, придумывание народных метафорических названий для тех объектов и пространств, которые существуют в городе, – Зажигалка (здание нынешнего министерства по инвестициям и развитию), Чупа-чупс (фонтан на правом берегу)… Что это? Это метафоры, и в них присутствует творчество, причем творчество анонимное, хотя у этих метафор может быть конкретный автор. Здесь присутствует создание новых значений, выход в новые семантические пространства.
Говорящие головы
Перформансы, с некоторых пор регулярно проходящие в Астане, Дмитрий Мельников также считает метафорическим действием.
– Когда художник Асхат АХМЕДЬЯРОВ надевает на голову коробку от телевизора и что-то говорит, это метафора “говорящая голова”. Перформанс – это воплощенная метафора, ставшая ритуалом. Классический ритуал, шаманский в том числе, тоже зачастую является метафорой.
То есть перформанс – это ритуальное вхождение в метафору, которое также позволяет нам войти в новое смысловое пространство.
В центре современного искусства в Национальном музее проходила выставка “Time&Astana: After Future”, и я бы отметил две работы, которые показывают, как метафоры становятся способом осмысления и переживания городского пространства. Работа Айгерим ОСПАНОВОЙ “Гранд Палас”: пространство города уподобляется пространству паласа, выстраивается определенная карта.
Или ее перформанс “Срубить капусту” – метафора того, по какой причине люди едут в Астану.
Таким образом, по мнению Мельникова, метафорическое переосмысление пространства Астаны становится, по сути, пересотворением времени, техникой раскрытия современности.
Доктор философских наук Кульшат МЕДЕУОВА между тем полагает, что теории метафоры опасны.
– Я сама люблю метафоры, но в них есть элемент усталости. Для меня Астана – токалка, – признала Медеуова.
Прыщ на ровном месте
Для колумниста, обозревателя городской жизни Асель МУКАШЕВОЙ текст Астаны полон противоречий и стереотипов, вследствие чего возникают местные конфликты. И в ходе конференции Мукашева предложила коллегам найти ответ на вопрос, как их нужно разрешать:
– Я предлагаю обсудить этот вопрос на примере алматинской белки – не с точки зрения эстетической или претензий по деньгам. Белка вызвала такой резонанс, потому что у горожан не спросили мнения – хотят они или нет появления этого объекта. Но как в принципе можно достигнуть консенсуса в городе, где живет почти два миллиона людей?! У меня нет ответа на этот вопрос.
Кандидат искусствоведения, доцент, директор художественной галереи ARK Елизавета МАЛИНОВСКАЯ уверена: профессиональное решение должно быть принято до появления подобных объектов на карте города.
– Если бы она появилась на лужайке в детском парке, где скошена трава, где среда специфическая, а не как прыщ на ровном месте, причем гигантского масштаба, тогда не было бы той дикой реакции. ДНК Астаны: чьи «молекулы» важнее для столицы
Кульшат Медеуова склонна оценивать арт-объект менее строго:
– Мне, как человеку, который видел гораздо больше безумия, чем алматинская белка, она кажется безобидной. А социальная активность, как мне видится, была направлена не против самого объекта, а против людей, создававших ее.
От брызг нефти до рукотворных памятников
Доктор философских наук углубилась в тему и продолжила:
– Памятники как инструмент маркировки городского пространства, как способ идеологических месседжей уходят в прошлое, как уходит тема индустриальности города, когда приезжают классические специалисты и спрашивают: “А где у вас градообразующие предприятия?”. А нет в Астане таких – есть только брызги нефти, в которых мы отражаемся. Поэтому, когда на смену памятникам приходят МАФы (малые архитектурные формы), у нас такой когнитивный разлом происходит, и мы еще не знаем, как к ним относиться.
Кроме того, Кульшат Медеуова задалась вопросом, который волнует многих экспертов и жителей столицы: как спасти Астану, как научить чиновников принимать правильные решения.
– Главный рецепт – в разнообразии: чем больше городских практик, конкуренции мнений, тем лучше. Ты хочешь поставить памятник своему родственнику – ну инвестируй в район, поставь, но не просто Батыра на коне, а инвестируй в сквер, создай зону Wi-Fi. Или ты приехал из Нью-Йорка, Лондона, у тебя прекрасный опыт заграничной жизни, и ты хочешь поделиться им с Астаной, – делись. Надо снять напряжение тем, что где-то есть источник власти, принятия правильного решения. Не может быть правильных решений – они всегда будут конкурирующими.
В свою очередь искусствовед Елизавета Малиновская на это заметила: О чем мечтает казахский архитектор, строящий дома российским олигархам
– Какое счастье, что не все с нефтяными брызгами в карманах бывают на научных конференциях, иначе бы наши города наполнились изображениями их предков, мифических или реальных.
В Алматы стоял прекрасный памятник Пушкину, неидеально поставленный, правда, около Академии наук, – его воткнули сбоку. А потом я вдруг узнаю от академических друзей, что его не стало.
Проехала и увидела: памятник передвинули за ресторан, по соседству с кафе. Слава Богу, Пушкин все-таки есть, просто засунут за холмы, которые приносят кому-то деньги. Да, никто не скорбел по поводу Пушкина, но никто не отменял значимость памятников, которые всегда связаны с национальными символами и культурой.
Астана настоящая
Доктор социологических наук Диана КУДАЙБЕРГЕНОВА между тем отметила, что в культурном тексте Астаны появилось public space – общественное пространство.
– В понедельник в девять часов вечера я пришла на новый мост Астаны, который критиковали. Люди устраивают здесь фестивали, на мосту песни звучат, ребята с гитарами, продавцы всякой всячины, дети.
Я такого в Астане, где по трое собраться невозможно, где постоянный контроль, тотальное чувство, что за тобой по пятам ходят минимум двое полицейских, и ты чужак, с 2007 года не видела!
На этом мосту я увидела Астану настоящую, за все 20 лет!
Здесь создалось public space – пространство, где люди делали то, что хотели. Да, это была нелегальная торговля: бабушки принесли кукурузу, другие еще что-то, это то, что Астана не любит, потому что это не красиво, не гламурно, не с Запада. Но это то, что люди создали сами. Для меня это и есть культурный текст Астаны, – заключила социолог.
АСТАНА