А ты кто такая?
29 августа моего мужа, Рафаэля Бикбаева, депортированного из Грозного, доставили в Шымкент. Его привезли ночью в столыпинском вагоне, прицепленном к пассажирскому поезду. Я приехала на вокзал в надежде хоть издали увидеть его. Но близко к спецвагону не подпустили. У перрона стояло 3 автозака в оцеплении автоматчиков. Всех доставленных быстро пересаживали из вагона в машины. Увидела мужа лишь мельком.
Нарушение пробационного режима и незаконное пересечение границы Рафику даже не вспоминали. Ему были предъявлены обвинения в вымогательстве в особо крупном размере (ст. 194, ч. 4, п. 2 Уголовного кодекса РК) с гражданина Южной Кореи мистера Хон Чи Джона.
Уже на следующий день, 30 августа, в Шымкент прибыл и сам официальный потерпевший из Южной Кореи. Мне на мобильный телефон позвонила переводчица Айжан. Хон Чи Джон предложил встретиться, мол, есть о чем поговорить.
Я уже заранее догадывалась, о чем будет разговор. Однако решила сама с потерпевшим не встречаться. Надеялась, что Рафика выпустят под залог. Вот тогда пусть мужчины сами между собой и разговаривают.
В залог выставляла свою квартиру в Шымкенте, которую оценили почти в 30 миллионов тенге. Однако суд в изменении меры пресечения для Рафика отказал.
Я направилась к следователю – заявила ходатайство о предоставлении права быть общественным защитником Рафика Бикбаева. Мне отказали. В письменном ответе из органов полиции говорилась, что я не могу представлять интересы обвиняемого, так как официально мы в браке не зарегистрированы.
Заочная свадьба
Предоставила документы, что Рафик является отцом наших общих детей – сыну уже 17, дочери – 12 лет. И сын, и дочь носят фамилию Бикбаевы. Я сама являюсь этим детям матерью. Даже имею нотариально заверенную доверенность на то, чтобы вывозить их за рубеж. Но полиция посчитала эти документы недостаточными. Я обратилась в суд и прокуратуру. Там тоже отказали. Направилась в загс. Работницы загса про криминального авторитета Рафика Шымкентского никогда ничего не слышали. Тем не менее в ситуацию вникли сразу. Сообщили, что подобное вполне предусмотрено Законом о браке и семье, и при наличии общих детей родителей регистрируют в кратчайший срок. Без так называемого “месячного периода ожидания”.
Причем регистрацию бракосочетания вполне могут оформить в учреждениях комитета уголовно-исполнительной системы, в случае если один из брачующихся находится в местах заключения.
И, например, в Шымкентском следственном изоляторе, где сидит около 1 000 человек, бракосочетания происходят практически еженедельно. И ближайший такой свадебный день будет уже “в эту пятницу”. Я успела собрать все необходимые документы-заявления и в назначенный день приехала к входу в СИЗО. Здесь уже ждала сотрудница загса, собиравшая невест. Рядом с ней стояли несколько женщин. Со многими из них были малолетние, и даже грудные дети. Потом группу повели в следственный изолятор.
Всех спокойно проверили и пропустили. Меня остановили.
Этому даже сотрудница загса удивилась. “Всех невест пускают, а вас почему-то нет?! Но ладно, я без вас всё оформлю. Главное, чтобы ваш избранник всё подписал”, – уверила сотрудница. Примерно через час я получила на руки свидетельство о браке. Вот такая была свадьба.
Законов много, толку нет
Потом я вновь пошла к следователю с требованием назначить меня общественным защитником. Но тут мне заявили, что это якобы может “помешать следствию”. Я закидала прокуратуру жалобами. Дважды писала отвод следователю. Обивала пороги прокуратуры. Один из прокурорских работников с большим недовольством и подозрением стал выяснять у меня: а как так вы смогли оформить брак с лицом, находящимся под стражей? Я популярно разъяснила этому прокурору о существующих у нас законах и нормах. Прокурор искренне удивлялся – как много есть всяких разных законов!
В итоге я все же получила статус общественного защитника в деле Рафаэля Бикбаева.
С 13 сентября 2019 года я начала собственное расследование. К тому времени мне уже пришлось не раз встретиться и с переводчицей, и с самим южнокорейским потерпевшем. Переводчица мне сообщила, что мистер Джон готов забрать свое заявление на Рафика. Но у него есть свои условия. Он хочет, чтобы ему вернули помещение фабрики. Это должны сделать бывшие казахстанские партнеры южнокорейского бизнесмена, которые ныне отбывают срок за вымогательство. И они это сделают, если Рафик на них “надавит”. Впрочем, “надавить” может и сама Динара. Супруга Рафика Шымкентского: Спецназ расстреливал машину, в которой сидел мой пятилетний сын
– Они предложили мне сходить к родственникам осужденных, потребовать через них, чтобы иностранцу был возвращен завод.
Но в конечном итоге иностранец стал требовать 400 тысяч долларов. После чего заявитель готов был полностью отказаться от обвинений в адрес Рафика.
По словам иностранца, он все равно добьется своего, так как пользуется покровительством высокопоставленных лиц в казахстанском истеблишменте.
Я записала этот разговор на мобильный телефон.
А может, еще ключ от квартиры?
– Потом я стала добиваться приема у прокурора города. Но, несмотря на заблаговременные записи и многочасовые ожидания, попасть в прокуратуру так и не смогла.
С прокурором города Динара встретилась лишь в общественной приемной в партии “Nur Otan”. Здесь она публично заявила, что подвергается открытому и явному вымогательству со стороны иностранца. Всё рассказала, продемонстрировала все записи, попросила прокуратуру взять на контроль ее заявление.
А еще Динара сказала, что не доверяет ни сотрудникам полиции, ни прокурорам. И опасается, что, стоит ей написать заявление в полицию, как об этом тут же сообщат господину из Страны утренней свежести. И какие-либо оперативно-следственные действия в отношении него, как то: прослушка, захват с поличным и прочие атрибуты оперативно-розыскной деятельности – проводить будет уже бесполезно.
Прокурор даже поругался с Динарой: “Почему вы так плохо о нас думаете? Никто подозреваемого предупреждать не станет!”.
Динара подала заявление. В прокуратуре его приняли и зарегистрировали.
Кореец об этом ничего не узнал и свои преследования не прекратил. Правда, вместо 400 тысяч долларов теперь уже соглашался на 288 825 зеленых. Ни центом больше, ни центом меньше. Однако никаких следственно-оперативных действий со стороны правоохранительных органов замечено не было. Оказалось, что в прокуратуре имеется 15-дневный срок “для рассмотрения заявлений”.
Как у иностранного инвестора фабрику “отжали”
В 2017 году в Шымкенте проходил громкий уголовный процесс по обвинению четверых мужчин в том, что они путем многоходовой комбинации отняли швейную фабрику у южнокорейского инвестора. Напомним вкратце суть дела.
По официальной информации, корейский бизнесмен Хон Чи Джон инвестировал в создание швейной фабрики в Шымкенте. Было организовано ТОО “К-Х-И-ЛТД”, являвшееся филиалом южнокорейского акционерного общества “H-I-LTD”.
Генеральным директором ТОО являлся сам м-р Джон. В организации и запуске фабрики ему также активно помогали два шымкентских бизнесмена, с которыми у иностранца были давние деловые отношения. Однако в какой-то момент, по заявлению иностранца, он понял, что компаньоны обманывают его. Воспользовавшись доверием Джона, они назначили сами себя директорами и продали фабрику (100 процентов доли уставного капитала ТОО) и оборудование третьим лицам. А когда он попытался получить с них свои деньги, вчерашние партнеры начали организовывать уже настоящий криминал – с похищениями, избиениями, налетами и пр. По показаниям Хон Чи Джона, всем этим “спектаклем” руководил сам Рафик.
Суд длился больше полугода, и в конечном итоге все подсудимые были признаны виновными в хищении в особо крупном размере путем мошенничества. Остальные статьи с них были сняты. Осужденные получили от 5 до 6 лет лишения свободы. Апелляционная инстанция внесла в приговор лишь одно изменение – обязала взыскать с осужденных в солидарном порядке причиненный ущерб потерпевшему, который был установлен в сумме 137 100 000 тенге.
Экономический суд Шымкента также вынес решение признать недействительным договор купли-продажи оборудования швейной фабрики (вязальных машин, оверлоков, упаковочных и сортировочных аппаратов и пр.) на сумму 155 031 687 тенге.
Денег много не бывает?
В то же время иностранец претендовал еще и на то, чтобы признать недействительным договор купли-продажи 100 процентов доли в уставном капитале ТОО. Короче, требовал обратно вернуть ему фабрику.
Правда, это требование было отклонено еще судами первой инстанции, которые документально установили, что 6 марта 2017 года сам мистер Джон заключил договор с третьим лицом о продаже всей доли капиталов ТОО “К-Х-И-ЛТД”. За что своевременно получил банковский перевод в эквиваленте 279 696 долларов США. Это подтверждалось и апостилированным протоколом внеочередного общего собрания акционеров АО “H-I LTD” от 16 февраля 2017 года, на котором было решено продать долю в уставном капитале ТОО “К-Х-И ЛТД”, стоимостью 88 792 300 тенге. Апостилированный приказ о продаже доли уставного капитала товарищества был подписан самим генеральным директором Джоном. И вышеупомянутый договор между гендиректором ТОО и третьим лицом – покупателем.
Есть и квитанция из банка о том, что покупателем переведена на счета акционерного общества в Южную Корею сумма в 279 981 доллар США. И это обстоятельство мистер Джон даже не отрицал.
(Спрашивается, почему, продав свою фабрику третьему лицу и получив за это всю оговоренную сумму, он пытается вновь вернуть себе фабрику?).
В общем, кассационный суд полностью отклонил требования иностранца о возврате ему фабрики. Но, более того, в Верховном суде пришли к выводу, что и продажа оборудования, совершенная одним из шымкентских партнеров и признанная недействительной экономическим судом Шымкента, тоже была совершенно законной. Оказалось, что осужденный вовсе не сам себя назначал директором в ТОО, а с полного одобрения мистера Джона. И оборудование он также продавал без утайки от иностранного инвестора. Короче, Верховный суд отменил решение экономического суда и признал законной и правомерной сделку о продаже оборудования.
Но, с учетом назначенной им выплаты ущерба иностранцу в размере почти 140 тысяч тенге, возможно предположить, что весь финансовый ущерб м-ру Джону возмещен. Во всяком случае, официально он пока не подавал новых финансовых исков к своим бывшим партнерам.
Неизлечимый диагноз
– Я не понимаю, какие у мистера Джона остались финансовые претензии? Но еще больше я не понимаю, как полиция и прокуратура проводят расследования по заявлениям о вымогательстве, – говорит Динара. – Уголовное дело, возбужденное по моему заявлению о вымогательстве со стороны Хон Чи Джона, в полиции несколько раз закрывали без всяких объяснений. Я писала жалобы и протесты в прокуратуру и вышестоящие органы. После этого дело опять возвращали в производство, но лишь для того, чтобы, заволокитив, вновь закрыть. Никаких следственных действий не производилось. Как Рафик Шымкентский у корейского инвестора фабрику “отжимал”
У меня на руках имелось множество аудио- и видеозаписей моих неоднократных разговоров с мистером Джоном, где он требовал от меня денег, обещая взамен свободу для Рафика.
Но в полиции и прокуратуре сказали, что по этим вещдокам надо провести экспертизу – графическую, переводческую (м-р Джон говорил то по-английски, то по-корейски). При этом следственные органы сами эту экспертизу не проводили, но предлагали это сделать мне. А когда я все-таки находила экспертов, проводила экспертизу, мне в итоге в полиции заявляли, что все равно это не доказательства, ведь на них не было санкции!
Я всё больше убеждаюсь, что любой иностранец в Казахстане может иметь больше прав, чем отечественные граждане. Всё больше верю, что у этого бизнесмена большие связи наверху.
А Рафик продолжает оставаться в СИЗО под следствием, которое тянется уже 9 месяцев. И конца и края ему не видно.
ШЫМКЕНТ