Но сегодня наш разговор – не об искусстве. А о том, что помогло ему стать таким, каким он стал.
Дружу со всеми мужьями моей жены
– В Казахстане очень важна внешняя атрибутика, здесь встречают по одежке и провожают тоже, к сожалению, по ней, – говорит музыкант. – Здесь люди любят напоминать окружающим, что у них “не пацанская” машина. А мне, например, “Нива” нравится гораздо больше, чем “Мерседес”. Я ездил одно время на ней. Она легкая, поэтому по горам ездит лучше, чем тяжелый джип. Кичиться тем, что я заслуженный артист, тоже не хочу. Я просто скрипач и просто счастливый отец. Когда меня спросили о главном достижении последних лет, я ответил, что это рождение сына. Теперь я спокоен – род Бисенгалиевых будет продолжен.
– А если бы и в этот раз родилась дочь?
– Я бы шел до победного конца, как мой отец. У него родились вначале три дочки, а потом подряд – трое сыновей. Но я пока остановлюсь на одном.
– Кажется, ваши дети разных национальностей?
– Старшая – Арухан, ей 17 лет, она наполовину англичанка, родилась от первой жены. С ее матерью я сохранил очень хорошие отношения и после развода. Мы сейчас с ней, можно сказать, стали как близкие родственники. Дружу (смеется) со всеми ее мужьями, а их у нее после меня был не один и даже не два.
Стина – моя первая жена – очень помогла мне, когда я приехал в Англию. Она играла в оркестре, у нее была хорошая зарплата, она обеспечивала меня всем. Я не нуждался в том, чтобы работать ради куска хлеба, записывал диски со своей музыкой и занимался карьерой.
Но у англичан есть такое выражение “seven itch” – “семилетняя чесотка”. Если двое, живя под одной крышей, выдерживают этот срок, значит, они смогут жить вместе и дальше. Мы через это испытание не прошли, но, к счастью, смогли остаться друзьями. Арухан благодаря таким отношениям между родителями выросла, я считаю, гармоничной личностью, у которой есть хорошее будущее. Она уже хорошо показала себя в качестве певицы. А недавно решила попробовать себя и как актриса. И тоже получилось: Арухан выдержала серьезный конкурс (500 человек на место) в знаменитом агентстве Abacus, где начинали Кира Найтли и многие другие актеры. Теперь у нее есть стартовая площадка, чтобы делать карьеру в кино.
– А кем была вторая миссис Бисенгалиева?
– Вторая моя жена – полуфранцуженка, полугречанка. Она училась игре на скрипке в Германии у моего профессора Валерия Климова. И однажды прочитала в каком-то журнале статью обо мне. Я ей понравился, и она решила, что будет учиться у меня. Позвонила матери, та – своей сестре, которая работала в Англии, а она – мне.
Сейчас Василия владеет английским лучше, чем я, но, когда моя будущая жена приехала в Англию, мы с ней разговаривали через переводчика. Это был 97-й год, в ту пору ей было всего 16 лет. А вместе жить мы стали лет 10 назад, к этому времени я был уже разведен.
Но ребенка решились завести только после тех самых семи лет, о которых я говорил. Мне нужно было убедиться, что отношения между нами по-настоящему крепкие. Я очень боялся сделать ошибку. Развод – это, во-первых, болезненный процесс, во-вторых, для любого мужчины это еще и большие финансовые риски.
– А как происходил развод с первой женой? Инициатива исходила от вас?
– Она нашла другого мужчину. Стина – женщина волевая. И однажды она призналась, что видела во мне больше музыканта, чем мужчину. Конечно, после семи лет совместной жизни очень странно слышать это, но лучше поздно, чем никогда. Наш развод проходил спокойно, хотя я понимал, что отныне мне будет очень трудно. В середине 90-х годов в Англии соотечественников практически не было. Это так страшно – когда нет ни друзей, ни родственников, и то же время не хочется возвращаться в родительский дом с поджатым хвостом. Я оказался фактически припертым к стенке. А с другой стороны, как раз это чувство дикого одиночества и помогло мне – после развода я добился больших результатов в карьере. Такие испытания выявляют наличие характера. А он, как выяснилось, у меня есть. До этого я жил, образно выражаясь, под “пуховым одеялом”.
– А как вы вообще попали в Англию?
– Это произошло, как в фильмах про любовь, случайно. Я учился в Московской консерватории, Стина приехала туда же учиться у профессора Должикова. Причем она приехала со своим парнем, с которым уже жила несколько лет. Но заметила меня. Почему-то всегда так получается, что женщины сами меня завоевывают.
Но для окружающих получилось, что я отобрал ее у другого мужчины. С ним у меня тоже, кстати, сложились потом хорошие отношения. Ник Купер сейчас концертмейстер моего оркестра в Индии.
Когда Стина предложила уехать с ней в Англию, у меня здесь (я имею в виду не Казахстан, а Советский Союз, тогда еще был 1989 год) все шло хорошо. Я часто ездил на гастроли, было много выгодных предложений. Мне не хотелось уезжать, я уговаривал Стину остаться здесь, потому что знал – там придется все начинать с нуля. Но она настаивала – и я решился. Вышел большой скандал, первые два года границы Советского Союза были для меня закрыты. Но я не пожалел, что уехал.
Любую женщину воспринимаю как героиню
– Поделитесь опытом с другими отцами: как сохранить отношения с ребенком после развода?
– Мне кажется, связь отца с ребенком начинается еще до его рождения. Я, конечно, могу поделиться, как это происходило у меня, но, боюсь, мои соотечественники подумают, что я немного не в себе. Ребенок, находясь в утробе матери, уже привыкает к голосу отца. Я, например, даже, уезжая за границу, оставлял запись на диктофоне, который моя беременная супруга прикладывала к животу.
На свет ребенок должен появиться обязательно в присутствии отца, и он первым должен взять его на руки. Эти секунды, я уверен, решают практически все. Они дают… как бы это объяснить? Словом, это похоже на то, как если бы ребенок впервые попал на концерт классической музыки. Если он услышит ее в хорошем исполнении, то эти впечатления останутся на всю жизнь, но если он столкнется с посредственным исполнением, то навсегда останется равнодушным к музыке. Я надеюсь, что уверенность отцовских рук мои дети пронесут через всю свою жизнь.
Мы со старшей дочерью связь друг с другом сохранили благодаря вот этому шестому чувству, которое я передал ей еще в младенчестве.
– Вы о своем маленьком сыне заявили всему свету. В этом вы остались казахом, который наконец-таки дождался сына...
– Так уж сложилось, что у любой нации династия продолжается через сыновей.
– Вы не сожалеете о том, что старшая дочь воспитана целиком на английской культуре?
– Я жалею о том, что Арухан говорит только по-английски. Она ведь учится в Королевском колледже, самой старой школе Англии, которая появилась несколько веков назад. Правда, учиться там страшно дорого, после оплаты счетов я остаюсь, образно говоря, без штанов. Но это поможет Арухан в будущем.
С Шорай, младшей дочерью, я разговариваю только по-русски, мать с ней – по-французски, а воспитатели в детском саду – по-английски. Детям такого возраста (Шо-шо сейчас три годика) ничего не стоит освоить несколько языков!
– Вы всегда присутствовали при рождении всех своих детей. После этого вы стали как-то по-иному относиться к женщинам?
– Теперь я любую женщину воспринимаю как героиню. Я бы не смог вынести те муки, которые выпадают на их долю. Многие мужчины даже не подозревают, насколько трудно быть женщиной.
– Раз уж заговорили о женщинах – вам не кажется, что восточные женщины гораздо симпатичнее западных?
– Я бы не стал утверждать так категорично. И уж тем более я не согласен, когда говорят, что англичанки некрасивые. В этом случае нужно просто посмотреть на Элизабет Тейлор или Кейт Уинслет. Все дело, думаю, в том, что эталоны красоты у европейцев и азиатов разные. Когда я поступил в Московскую консерваторию, мне выдали пропуск, где стояла чужая фамилия и была наклеена фотография другого человека – даже не казаха, а татарина Кульмаметова. “Поменяйте, пожалуйста”, – попросил я. “А зачем? – ответили мне. – Вы же все на одно лицо”. И я все годы, что учился в Москве, спокойно проходил с этим пропуском. А в Англии я однажды потерял свой паспорт. В итоге полетел в Алматы с чужим паспортом, в аэропорту никто и не заметил разницы. В странах, где живут преимущественно одни европейцы, все азиаты действительно для них на одно лицо, и, наоборот, азиаты говорят то же самое про европейцев.
– И еще один деликатный вопрос. В одном гламурном журнале вы рассуждали на тему “Если бы я был гей”. Как вы относитесь к людям с нетрадиционной ориентацией?
– Я общаюсь с ними, но это не значит, что я гей. Здесь, я знаю, до сих пор вздрагивают, когда говорят про них, я и сам когда-то был таким. А между тем это талантливейшие люди. Они сочетают в себе мужской ум и силу с женской интуицией и вкусом, но природа на них закончила продолжение рода. Это совершенно не случайно, для этого есть, видимо, какие-то причины. Вообще размышления на тему человеческого зоопарка – это тема для целой диссертации.
Моя мама – железная леди
– Какую роль в вашей судьбе – семейной и творческой – сыграл опыт ваших родителей?
– Моя мама Арухан – железная леди. Имея уже четверых детей, она послала мужа – нашего отца – учиться в Ленинград. Она делала это для будущего своих детей. Отец отучился, вернулся, и ему сразу дали должность – он стал главой финансового ведомства Джалал-Абадской области Киргизии. Затем они с мамой, чтобы дать детям хорошее музыкальное образование, решили переехать в Алма-Ату. Здесь у отца должность была гораздо ниже – он возглавлял финансовый отдел Калининского райисполкома столицы, зато все дети поступили в Байсеитовскую школу. Мои родители начисто были лишены навыков накопительства. Я одно время не мог понять, почему отец не может воспользоваться своим служебным креслом и, например, взять машину без очереди? У него ее не было всю жизнь, водить он не умел и не хотел, а жил он до самой смерти в доме барачного типа в районе Алма-Аты I.
Был период, когда я его считал ленивым человеком. И только после его смерти понял, насколько отец был мудр. С собой ведь ничего не унесешь на тот свет, а вот оставить после себя доброе имя не каждый может. Отца же все, кто знал его при жизни, вспоминают как кристально чистого человека.
– Сейчас вы строите дом в предгорьях Алматы. Это для мамы?
– Я бы хотел, чтобы здесь жили две Арухан – моя мама и моя дочь. Но мама любит кочевать из одной семьи в другую.
А начал я строить дом потому, что в больших городах я не могу долго находиться. И здесь, и за границей стараюсь жить в деревне, где есть возможность заниматься, когда хочешь, и просто дышать полной грудью.
Мерей СУГИРБАЕВА