“Крематорий” – это легендарная московская рок-группа, которой уже 35 лет рулит ее основатель и автор всех хитов команды Армен Григорян. А наш сегодняшний герой – бывший алматинец, скрипач и гитарист Максим Гусельщиков. Тот разговор его брата с мамой состоялся в 2007-м.
Это интервью с Максом по скайпу совсем недавно. Свидетель – гитаристка и тоже экс-алматинка Наталья Терехова.
Гусельщикова и его раздолбайско-хулиганистую ватагу “Максус” я не видел и не слышал уже лет 25, как закрылся алматинский рок-клуб “Рух”.
Смычок, шампуры и Михаил Круг
Интересуюсь: когда уехал в Москву, как устроился в “Крематорий”? А он мне:
– Серега, не гони! До этого много чего было, и по ресторанам ходил: вам скрипач не нужен? Посылали, сам знаешь куда... Но в каких-то играл. Как-то с приятелем зашли в мебельный салон, проситься к друзьям на ночлег было уже неловко – Москва же! А там знакомые. Пустили до утра. Ну мы и развалились на самом шикарном диване. Просыпаемся, а по салону уже посетители ходят. С улицы на нас, лежавших в витрине, народ пялится и ржет. Ну и мы не сдержались в ответ… Потом случайно устроился в один ночной клуб. Что-то заработал. Даже шашлычную открыл. Вставал в 6 утра, ехал в Москву. Днем жарил мясо, а ночью играл в кабаке.
– Ага, смычок и шампуры – что-то родственное?
– Зато комнату снял с сожителями – тараканами и клопами. Когда приходил, они чуть ли не орали: “Жрать принес?”. При этом тараканы вели себя приличнее, чем хозяева-алкаши. Вот Наташка Терехова (сидит рядом с Максом, дует чай взахлеб) сумела же здесь пробиться! И мне Бог велел. Знаешь, если постучать в дверь, то иногда ее открывают. Через год зашел приятель – звукорежиссер Михаила Круга. Сказал: “Михаилу Владимировичу срочно нужен скрипач. У тебя есть три дня. Надо выучить 24 песни”. Я ему: Андрюх, ты с дуба рухнул? Я в кабаках “Владимирский централ” по 30 раз за ночь играл! Мне этот шансон – во! (Чиркает ладонью по горлу.) Гонишь? Я же рокер!
– Но уговорил же?
– Да я с похмелья был. Вытащил он меня за шкварник в офис. Показал доску с расписанием гастролей. А там график группы Круга “Попутчик” расписан на 9 месяцев. По 20 концертов в месяц – Америка, Израиль, Европа, Канада. И Андрей мне: “В группе сухой закон. Зато приезжаешь с гастролей трезвым и с полными карманами бабла”. Постоял. Подумал. Конечно, выучил все 24 песни и поехал работать. А потом убийство Круга… Долго в себя приходил. Все-таки у него сильная школа была. Однажды он даже назвал меня “серебряной скрипкой шансона”. Хотя, может, не надо про это?
Личное впечатление
У меня к “Максусу” всегда было раздвоенное отношение. Не сразу поймешь – что это? Дикая варварская смесь рок-н-ролла, совкового кабака, американского кантри и черт знает чего еще, включая имитацию хохота из гулких коридоров заведения на алматинской улице имени Каблукова, где справки о психическом здоровье выдают. “Это не лично моя музыка. Мы все вместе делали, вместе заморачивались”, – сказал Макс. Жаль, что весь этот ураганный балаган неподготовленная публика не всегда воспринимала.
Один из первых концертов “Максуса” в 1988-м в каком-то профтехучилище Гусельщиков не любит вспоминать: слишком веселое шоу вышло. Но именно после него известный алматинский журналист и музыковед Евгений Бычков затащил группу на московское ТВ – программа называлась “Вас приглашает музыка”. Тогда о “Максусе” узнал весь СССР.
– А как все-таки ты попал в “Крематорий”?
– Да подожди ты! Потом, в 2003-м, в “Олимпийском” был фестиваль шансона – солянка с Михаилом Шуфутинским, Александром Новиковым, Вилли Токаревым, Любовью Успенской… Я всех их слышал черт знает сколько раз на магнитофонах у соседей на весь двор. А тут с ними на сцене! Тогда я понял, что устал от чужой музыки, – у меня же много своего!
– И тогда собрал банду “Ёшкин кот”?
– Не! Сначала меня пригласили в группу “Юта”. Несколько лет работал с ней на гастролях, альбомы писали. Снимались в сериалах “Солдаты”, “Бешеная” – там Ксения Собчак в главной роли. К тому времени скрипач Славка Бухаров ушел из “Крематория”. Ну, “Юте” и сказали: одолжите нам вашего скрипача. И опять, блин, надо было выучить 24 песни. И тоже за три дня!
Гори всё огнем!
– Ну да: “Мусорный ветер”, “Безобразная Эльза”, “Девочка-волчица”, “Кондратий”, “Хабибуллин”… А ты до этого “Крематорий” вообще слушал?
– Как-то мимо. Ну, пара-тройка песен в уши залетела. Мы в Алма-Ате тогда западали на “Воскресенье”, “Машину”, “Пикник”, “Аквариум”, “Агату”, “Наутилус”, “Алису”, “ДДТ”… А было так. Позвонил Армен Сергеевич: здрасьте-здрасьте. Спрашиваю: что мне надо сделать? Отвечает: приезжаешь на Горбушку, покупаешь наши диски, слушаешь (Терехова вставляет: “Григорян, как отличный бизнесмен, еще и продал своему будущему музыканту свое творчество. Красавчик!”). Я тебе сейчас по SMS пришлю список песен, которые надо выучить… Выучил. Да, если заметил, сегодня у “Крематория” совсем другой звук!
– Твоя заслуга?
– Армена конечно!..
Связываюсь с Григоряном:
– Армен, в Москве много скрипачей – почему вы взяли алматинского?
– Я всегда подбирал музыкантов по профессиональным достоинствам. География не учитывалась. Макс очень грамотный музыкант, не допускающий (когда трезв) даже малейших диссонансов! Что крайне важно для рок-н-ролла, он невероятно эмоциональный и подвижный. Это касается не только сцены, но и аранжировок. Вот тут-то его “азиатчина” и способность исполнения партий в разных жанрах – а у нас много отклонений от классического рока и экспериментов с миксами стилей – крайне востребованы и необходимы. Да, портрет Макса был бы неполным без одной немаловажной детали, необходимой для нашей группы, – хорошего музыкального вкуса...
Я помню “Рок-залп” в клубе “Баспагер” в 1992-м: отвратительный звук, почти однотипные по стилю команды. И тут на сцену вылетает шайка по кличке “Максус”, которая разрывает атмосферу заскучавшего зала: сумасшедшая диссонансная скрипка, угрюмо-скрипучий бас, дико хохочущий барабанщик (или басист – в полутьме не разберешь)… Вы хотите шоу? Получите!
– Макс, от всего твоего “Максуса” всегда очень вкусно пахло свежевыпитой водкой.
– Серега, а кто в те годы выходил на сцену трезвым? От кого тогда не пахло радостью, что можно выходить на сцену и играть свою музыку, что есть какая-то движуха?
– А когда и почему взял скрипку? О каком инструменте мечтал?
– Хотел тромбон – увидел как-то по ТВ какой-то диксиленд. Но родители купили скрипку. Что дешевле для семейного бюджета. Есть фото: мне пять лет, у меня разбитые коленки, а в руках скрипка! Потом в консерватории перекормили классикой – до блюэ-э-э! Передоз! Брал какие-то призы и грамоты на районных и республиканских конкурсах, мне сулили великое будущее. Не Вивальди, конечно. Гитару освоил в зрелом возрасте – лет в 13 (смеется). Когда услышал украинскую группу “Даха-Браха”, понял, куда дальше двигаться. И оставить в покое недостижимые лавры Led Zeppelin и King Crimson. Если меня уволят из “Крематория”, то руками и ногами буду стучаться в Gogol Bordello. Даже на подмену. Двери же иногда открываются?
Справка “КАРАВАНА”
Gogol Bordello создали в США эмигранты из Украины, России, Молдовы и Израиля. Играют умопомрачительную смесь из рок-н-ролла, цыганских романсов, шансона, панка и фольклора. У группы мешок мировых призов и совместных выступлений со звездами – от Мадонны до Red Hot Chili Peppers.
– Почему на подмену?
– Потому что там играет офигенный скрипач, который без всяких улучшайзеров создает огромное звуковое пространство. Ну почему нас в консерватории не учат так отжигать? Скрипка не должна быть скучной и слишком серьезной!
От “Славяны” до Москвы через микры
– Да, как вообще относились к скрипачам в музшколе, к тебе лично?
– Не очень хорошо. Но моя скрипка была с кулаками. Во многих драках участвовал. Чаще всего на знаменитой “звериной тропе” в 10-м микрорайоне. Я же микровский!
– Часто доставалось?
– И я отгребал, и от меня кому-то доставалось (Терехова: “Это же самец!”) А в каморке училища какие-то пацаны играли рок – стал сбегать с уроков к ним, чтобы послушать этих волосатых, которых учителя гоняли. И когда они складывали свои гитары – пытался на них бренчать.
– Макс, как тебе удалось откосить от армии?
– Да опять с кем-то подрался. Завели уголовное дело. Попросился в армию. А мне сказали, что таких не берут в солдаты. Это где-то в 1982–1983 году было. Музучилище окончил в 1985-м. Потом у меня начался рок со всеми гитарными экспериментами. Так потихоньку мой “Максус” к 1988 году собрался. Мы даже умудрились поработать в “Казахконцерте” и с какими-то филармониями. Ездили с “Автородео-Казахстан” по стадионам. Я тогда в консерваторию поступил. Мама говорила: Максимушка, не бросай ее. А я подумал: раз предложили тур по СССР – зачем? Ну и бросил…
– А как тебя занесло в алматинский ресторан “Славяна”, если ты ненавидишь ресторанную музыку?
– Как-как? В 1989-м. Страшные времена. У меня тогда были драные джинсы и стоптанные кеды. Гастролей нет, денег нет. Месяц отказывался. Но у меня семья. Стиснул зубы, выучил романсы-шансоны-попсятину и пошел работать. И это после стадионов! В “Славяне” понял, что и как играть. Этот замес дал мне сильный толчок в жизни и творчестве. Там можно было импровизировать от пуза. И неслабо платили. За эти деньги можно было купить нормальные инструменты. Сейчас дружу с московскими поэтами. Они называют себя “королями кухни”. Отличные пацаны. Поддерживают и вдохновляют меня уже много лет. “Ёшкина кота” – чисто инструментальная музыка – я собрал в Москве под их влиянием. А потом разогнал. Потому что не хотел играть балканщину. А музыканты настаивали. Но это тот же кабак…
– И поэтому собрал группу “ДостАевский”?
– Просто решил почумовать с текстами. Музыку сочинять умею. А поэзия для меня вообще беда. Пацанов нормальных собрал. Ёхан (музыкант “Максуса” с первого дня) опять с нами – на барабасах трудится. Готовим второй альбом. Музло хорошее будет. Держитесь!
Личное наблюдение
– Макс, тебе говорили, что в профиль ты сильно на Бетховена похож?
– Когда с похмелья – то да! Ты не первый об этом говоришь.
– Ты сказал, что Ёхан напротив живет. А где это?
– В деревне Косякино. Это 45 километров от Москвы. Нормальное рок-н-ролльное название. Это Наташка – москвичка. Рядом со станцией метро “Алма-Атинская” живет.
В “Крематории” ему снятся горы
– У каждого скрипача есть мечта: сыграть на инструменте Гварнери, Амати, Страдивари. Чей инструмент выбрал бы? (Терехова: а можно всех посмотреть?)
– Сперва надо пощупать-пощипать. У каждого инструмента свой характер, свой тембр. На гастролях в Америке зашел в музыкальный магазин в Чикаго. Там тысяча миллионов гитар начиная с выпуска 20-х годов. На них, наверное, еще рабы блюзы исполняли. Пока тестировал – чуть на концерт не опоздал. Я бы все скупил. Потому что классные! У каждой свой “голос”. У скрипок то же самое.
– Когда уезжал из Алматы в Москву, думал, что у тебя будут такие громкие зарубежные гастроли?
– Тогда – нет. А мне до сих пор наши горы снятся. Их ауры не хватает до сих пор.
Алматы