На Олимпиаду... не пустили
– Точную дату возникновения “Буревестника” назвать сложно, – рассказывает Жанбек Негматович Саурамбаев, ныне заведующий кафедрой физвоспитания Казахского национального технического университета (КазНТУ), профессор. – Нельзя сказать, что эту волейбольную команду основал Октябрь Жарылгапов, потому что к этому приложили руку многие тренеры. С приходом Октября Кыдырбаевича началось становление команды. В конце 50-х годов он собрал под знамена “Буревестника” лучших игроков республики, и с этого момента начался подъем алма-атинской команды, пик которого пришелся на 1971 год, когда мы во второй раз подряд выиграли Кубок европейских чемпионов. После этого Москва посчитала, что наше девятое место в чемпионате СССР не дает нам права впредь представлять страну в этом турнире, хотя статуса действующего обладателя трофея было достаточно, чтобы и в следующем сезоне участвовать в розыгрыше Кубка чемпионов.
– Это были не единственные несправедливые действия Москвы в отношении Казахстана?
– Нет. Во мне до сих пор сидит обида оттого, что не попал на Олимпийские игры 1964 года в Токио. Я тогда прошел вместе со сборной СССР тяжелейшие 9-месячные сборы, когда нас домой отпускали на два-три дня. Хотя я проходил в команде шестым-восьмым игроком, в окончательный состав (12 человек. – Прим. автора) меня не включили по причине того, что я из Казахстана. Таким в то время был подход Москвы к периферийным республикам: сборная Союза формировалась в основном из российских, украинских и белорусских волейболистов.
По соседству с Кунаевым
– Тем не менее в 1966 году вы стали бронзовым призером чемпионата мира, а спустя год выиграли чемпионат Европы…
– Добавьте сюда победы в Кубке мира в 1965 году и на двух Всемирных универсиадах. Но все это мои заслуги как игрока сборной. С “Буревестником” мы выиграли очень много соревнований: не только Кубок чемпионов и чемпионат Союза, но и, например, турнир команд высшей лиги в Алма-Ате в 1961 году, за который все игроки получили звания мастеров спорта СССР, а также внутриведомственные соревнования. Ведь “Буревестник” в то время был очень серьезной организацией: только в высшей лиге чемпионата Союза играло сразу шесть (!) коллективов под таким названием.
– “Буревестник” – это спортивное студенческое общество. К какому вузу вы были прикреплены?
– С 1964 года я не формально, а вполне официально работал в Казахском политехническом институте (ныне КазНТУ). Когда не был на сборах, то ежедневно приходил на свое рабочее место. После того как в 1972 году мне пришлось уйти из спорта, возглавил кафедру физвоспитания этого института.
– Это правда, что вы жили по соседству с первым секретарем ЦК Компартии КазССР Динмухамедом Кунаевым?
– Да. После победы в чемпионате Советского Союза и Кубке европейских чемпионов мне дали квартиру, в которой до меня жил наш знаменитый военачальник Сагадат Нурмагамбетов. А с Динмухамедом Ахмедовичем я был знаком и раньше. Его партийная карьера началась с должности секретаря парткома Академии наук Казахской ССР, где мой отец работал вице-президентом. Кунаев приходил к нам домой, знакомился с семьей. Среди наших друзей были Мухтар Ауэзов, Габиден Мустафин, Габит Мусрепов.
Ансамбль ярких солистов
– Много говорят о любительском статусе спорта в СССР, но при этом профессиональном к нему отношении со стороны самих спортсменов…
– Мы, к примеру, тренировались по два раза в день, в сумме – по шесть-восемь часов. Считаю, что пока из человека не выжмешь все его ресурсы, результата не будет. В спорте все надо делать на пределе своих возможностей, а иногда и за этими пределами. Конечно, чтобы от спортсмена что-то требовать на площадке, надо давать ему и отдохнуть, восстановиться, и накормить калорийной пищей. Но главное – надо зажечь конкретной целью, ради чего все это делается.
– Когда перед игроками алма-атинского “Буревестника” была поставлена цель – стать лучшими в стране?
– Такой конкретной задачи не было. Просто в Алма-Ате подобралась команда, где каждый игрок был индивидуальностью, обладал неповторимой техникой. К примеру, Олег Антропов был хорош как в атаке, так и на приеме. Александр Портной прекрасно владел ударом с обеих рук, что позволяло ему успешно атаковать из любой зоны. Геннадий Гончаров был очень быстрым волейболистом. А Валерий Кравченко неоднократно признавался лучшим блокирующим и нападающим мира.
– В какой момент вы почувствовали, что можете справиться с любым соперником?
– После матча с командой Московского авиационного института (МАИ) в Риге в середине 60-х. Мы тогда только вошли в высшую лигу, а москвичи были серебряными призерами. Игра продолжалась более трех с половиной часов и завершилась нашей победой – 3:2. Тот матч стал самым памятным в моей карьере.
Выиграть в память о тренере
– “Буревестник” еще в 1968 году мог стать чемпионом – не хватило одного шага…
– Действительно, мы лидировали в чемпионате, и из шести последних выездных матчей нам достаточно было выиграть всего один, чтобы гарантировать себе первое место. Однако перед этим мы остались без Антропова и Кравченко, улетевших в Мехико на Олимпиаду в составе сборной СССР (они стали олимпийскими чемпионами. – Прим. автора). Их отсутствие заметно ослабило наши блок, нападение и прием. Пришлось вводить в состав нескольких ребят, которые, естественно, стать полноценной заменой не смогли. Мы проиграли все матчи, пропустив вперед таллинский “Калев”, и получили серебряные медали.
– Через год вы все-таки своего добились…
– Нас сплотила смерть Октября Жарылгапова. На его могиле я от лица всей команды поклялся выиграть тот чемпионат. После этого у меня был серьезный разговор с нашим тренером Зангаром Жаркешевым по поводу моих слов: ситуация в чемпионате была неясной, и стопроцентной уверенности в победе “Буревестника” ни у кого не было. Но свое обещание мы выполнили.
Покорители Старого Света
– Победа в чемпионате СССР автоматически сделала вас участниками Кубка европейских чемпионов. В первом же розыгрыше “Буревестник” дошел до финала, где играл с чехословацким клубом “Збройовка Зетор”. Между тем с момента пражских событий прошло всего два года…
– Среди игроков напряжения не было. Мы ведь в ноябре 1968-го уже ездили в Прагу на чемпионат мира по волейболу среди студентов. Вот тогда играть было действительно сложно. Но эти политические события на отношениях между нами и чехословацкими волейболистами никак не отразились.
– Если в 1970 году Кубок чемпионов вы выиграли относительно легко, победив “Збройовку Зетор” в двух матчах с одинаковым счетом 3:0, то на следующий год пришлось даже играть дополнительный матч на нейтральной площадке…
– И этой площадкой был спортивный зал в Брюсселе. Бельгийцы не совсем удачно подошли к организации матча. К примеру, сама площадка была поднята на двухметровую высоту над полом, из-за чего бежать за улетающим в аут мячом было очень опасно. Игра у нас сразу не пошла, мы уступали 0:2. В пятой партии тоже проигрывали шесть очков, но сумели победить со счетом 15:7.
Закат победной эпохи
– Как “Буревестник” в 1972 году превратился в “Дорожник”?
– Команду передали на баланс Министерства автомобильных дорог, так как студенческое спортивное общество уже не могло ее содержать. А Минавтодор был самым богатым в республике министерством: он строил "Медео", Дворец Республики, взлетно-посадочную полосу для нашего первого “Конкорда” – Ту-144.
– Почему же результаты команды резко пошли вниз?
– В “Дорожнике” не получилось плавной смены поколений. В 1971 году со скандалом ушел из команды олимпийский чемпион Антропов. Через год я покинул клуб, также из-за разногласий со старшим тренером Жаркешевым. Вскоре ушел Портной. В результате в 1976 году команда покинула высшую лигу. После этого я (уже в качестве тренера) получил партийное задание – вернуть “Дорожник” в элиту советского волейбола.
– Задание партии выполнили?
– Да, в высшую лигу мы вернулись, но особых успехов там не добились. Спорткомитет решил развивать волейбол на местах, и приток кадров из регионов в главную команду республики прекратился. Три года “Дорожник” проболтался в районе десятого места. Битвы среди аутсайдеров были такими, что я поседел. В результате и команда не добилась хороших показателей, и на местах все быстро потухло.
Кувейтская история
– Немногие знают, что вы еще и трехкратный чемпион Кувейта…
– После тренерской карьеры в “Дорожнике” я уехал в Кувейт, где возглавил одну из местных команд. В этой стране существует закон, по которому спортом могут заниматься только граждане этой страны. И лишь 25 февраля, в Национальный день Кувейта, к соревнованиям допускаются все желающие. В этот день на специально построенных открытых площадках играют на вылет одновременно 300–400 команд. Получается, в день приходилось играть до семи-восьми матчей. Вот три таких однодневных чемпионата Кувейта мы выиграли с командой, в которую входили два действующих местных волейболиста и тренеры-иностранцы.
– В Казахстан вернулся Геннадий Васильевич Паршин, который возглавил нашу сборную. Каковы в связи с этим перспективы национальной команды?
– Гену я знаю еще со школы – мы учились с ним в одном классе, и он привел меня в секцию волейбола. Как игрок Паршин не добился высоких результатов, но зато из него получился прекрасный тренер. Не найдя применения своим знаниям в Казахстане, он устроился в рижский “Радиотехник”, который не раз приводил к медалям союзного чемпионата, тренировал сборную СССР. Геннадий Васильевич – думающий тренер, который знает, что ему надо для достижения цели. Казахстанский волейбол уже прошел этап, когда существовал за счет привоза россиян и украинцев. С другой стороны, натурализацию иностранцев чем-то зазорным не считаю. Действительно, сильные легионеры могут принести много пользы и для сборной, и для всего нашего волейбола.
Сергей РАЙЛЯН