– В Астане открывается галерея, к созданию которой вы имеете прямое отношение. Что планируете выставлять?
– Мне нравится поп-арт – это очень яркое, колоритное направление. Я и в одежде, и в мебели, и в интерьере, и в искусстве предпочитаю что-то эпатажное. Поп-арт не бывает скучным, он приводит в восторг и изумление. Американский художник Давид Краков в прошлом рисовал мультфильмы Уолта Диснея, сегодня он из металла изготавливает в формате 3D вазочки, сердечки и много разных интересных вещей. Художник-самоучка Адам Скотт Роут пишет портреты знаменитых актрис прошлого века. Один из самых популярных художников в США Майкл Годард делает забавные вещи, например, вариации на тему оливок: танцующая оливка, оливка в тренажерном зале. Потрясающий фотограф Лерон из плексигласа создает многослойные композиции. Хочу пригласить художников-инсталляторов типа Джоан Васконселос. В Лувре выставлены ее работы – огромная люстра из женских гигиенических тампонов, гигантская туфля из кастрюль и т. д. Также будут представлены работы некоторых казахстанских художников.
– Ролик с вашим участием транслировался на международном телеканале Fashion TV…
– Все произошло спонтанно в дни Каннского кинофестиваля в прошлом году. Фотограф Харет Тайем заметил меня среди сотен других людей. Когда мы познакомились, он сказал, что у меня заразительный смех и хорошая улыбка. А я ответила, что у нас в Казахстане все такие открытые. Мне понравился его профессиональный почерк. Это было творческое знакомство.
– Как все успеваете?
– Должен быть жесткий тайм-менеджмент. Например, общение по телефону, встречи и т. п. – только по делу. К сожалению, этому я научилась недавно.
– При этом вы мама и хранительница семейного очага…
– У меня трое детей – двое сыновей и дочь. Дочке 10 лет, она – ребенок-индиго, очень многогранная, всесторонне развита. Занимается акробатикой, играет на фортепиано и скрипке… Дебютировала в короткометражном фильме индийского режиссера, где мы вместе снимались. Старшему сыну – 7 лет, обожает собирать конструкторы, любит рисовать. Младшему сыну – 2,5 года, говорит на английском и русском языках. Супруг – госслужащий в акимате.
– Кстати, как вы расцениваете супружескую измену? Что делать пострадавшей стороне?
– Не надо унывать и уходить, поджав хвостик. Иначе хорошо сделаешь любовнице. Ни в коем случае не закатывать истерики и не гнать от себя. Надо быть мудрой, ведической женщиной. Спрятать гордость поглубже, принять ситуацию, сохранить брак и сделать так, чтобы муж откупился. В качестве компенсации должен быть очень дорогой подарок. Надо прощать, иначе наживешь себе кучу болячек. Все негативные мысли и эмоции возникают на уровне чувств и переходят в болезни.
– Что предшествовало решению стать вегетарианкой?
– 15 лет назад я была свидетелем нелицеприятной картины, когда к очередному празднику резали барана. Считаю эту нашу традицию ужасной. После этого я отказалась есть мясо. Но переход к вегетарианскому образу жизни происходил постепенно, по мере осознания. Сначала перестала потреблять красное мясо, потом отказалась от мяса птицы, а недавно от рыбы.
– Отказ от ношения мехов и кожи – тоже следствие нового восприятия мира?
– Если я не ем мяса, соответственно не должна облачаться в шкуры животных. Знаю, каким ужасным путем мы получаем эти прекрасные шубки, сумки, обувь из меха и кожи животных. Животные содержатся в жутких условиях, не видят солнца, не дышат свежим воздухом. Порой их запихивают в клетки битком, что не развернуться. Кормят чем попало. Немало случаев, когда из-за голода животные друг другу что-либо отгрызают или съедают. Но еще более бесчеловечно само производство мехов. В анальное отверстие той же норки вводят электрошокер, подвешивают на крюк и вживую с нее сдирают шкуру... Люди, допускающие подобное издевательство, конечно, поплатятся, потому что все в этой жизни возвращается бумерангом. И чем больше мы покупаем мехов, тем больше поддерживаем их производство. Я ношу шубу из искусственного меха, который отлично греет. Не ношу плохую карму, дурную энергетику несчастных братьев наших меньших. Понятно, что соболь – это красиво. Но люди не видят, как это животное страдало, через что оно прошло, прежде чем оказаться на чьих-то плечах.
Алматы