Сегодня 93-летняя Александра Федоровна живет в квартирке неподалеку от железнодорожного вокзала Алматы-2 с сыном-пенсионером. В рамках адресной помощи, организованной фондом “Совет ветеранов”, ее навещают волонтеры, помогают продуктами, оказывают необходимую помощь:
– До войны работала статистиком, умела вести документацию. Выглядела моложе своих лет. В армии меня все принимали за ребенка. Говорили: кто сюда прислал эту школьницу? Может, поэтому никто из взрослых мужчин в мою сторону не глядел. Почти всех моих подруг-мотористок через несколько месяцев отправили домой беременных. А я и еще трое девчонок прошли всю войну. Когда вернулась в Алма-Ату на прежнюю работу в банк, те, кто оказался дома по беременности, прятались от меня, глаза отводили. Однажды спросила: почему прячетесь? Ответили: “Стыдно!”.
За юный вид Сметанину в отряде звали Санькой-сорванцом. Каждый день она готовила боевую машину-птицу к бою, чтобы летчик бил врага. Многие летчики не возвращались. Может, поэтому молодые девчонки торопились любить:
– У каждой из нас был штурмовик Ил-2. Делали все, что нужно для обслуживания самолетов: и авиационным топливом заливали, и, когда надо, место посадки песком засыпали, чтобы сверху было лучше видно, и драили машины после полетов. Фашисты были рядом, в ближайшем лесу. Поэтому никогда не ходили без оружия – было страшно.
Так как аэродром находился под Ленинградом, мотористкам пришлось с лихвой хлебнуть блокадного голода:
– Голод был страшный, мы только и думали, что бы поесть. За заливом росла боярка, многие плавали туда собирать эту ягоду. Я однажды тоже было отправилась, но плавать не умела – чуть не утонула. Мне потом строгий выговор влепили. Кашу давали без соли и маленький кусочек хлеба. Выдавали хозяйственное и туалетное мыло. Так я выменивала кусок мыла или табак, поскольку не курила, на хлеб... День Победы, конечно, помню, все словно сумасшедшие кричали и плакали... Вскоре в Алма-Ате встретила своего будущего мужа, но прожили мы недолго. Когда началась война с японцами, он уехал на Дальний Восток, да так и не вернулся…
Сейчас Александра Федоровна почти не видит. Слух тоже начал подводить. Но держится бодро и старается не показывать вида, как порой тяжело ей бывает.