Над вырытой на пару метров вглубь ямой установлена хилая крыша из деревянных обломков. Вот уже второй месяц здесь живет ее новый хозяин Сакен.
Мужчине – 39 лет. Он уверяет, что когда-то работал слесарем, был женат и имел нормальный дом.
– В начале 2000-х начал пить. А как не пить, если с работы сократили, денег нет, жена начала пилить, а потом подала на развод. Дом продали, деньги поделили пополам. На них я и жил. А еще подрабатывал, когда попадалась такая возможность. Друзья у меня были, то у одного можно было месяц перекантоваться, то у другого. Тем более что я никогда не жадничал, покупал и выпивку, и закуску. А 3 года назад закончились и деньги. Тогда первый раз в жизни ночевал в подвале одной пятиэтажки. Бабушки меня жалели, еды давали, денег немного. Работу искать бесполезно, ты поживи-ка в подвалах. Меня сейчас даже на крыльцо не пускают. Но потом и подвал закрыли на решетку, пришлось искать другие места. Эту зиму перезимовал в заброшенном дачном домике на “Орленке”. Хорошо, что там печка была, собирал в округе сухостой, топил. Пробовал ходить в город просить подать денег на больших перекрестках у водителей или по вечерам возле ресторанов. Но в марте меня там сильно избили, – вспоминает бездомный, представившийся именем Сакен.
В апреле с наступлением тепла бродяга решил попытать счастья возле Святого источника. Есть вблизи Семея такая святыня. В сосновом бору из-под земли бьет родниковая вода, и ежедневно сюда приезжают десятки людей. Кто-то – просто подышать сосновым воздухом. Кто-то – набрать чистой воды, о которой ходит много легенд. Кто-то – помолиться. В таком месте люди с большей охотой готовы помочь мелочью бродяге, нежели на улицах в городской суете.
– Но ходить сюда из города или из ближайшего дачного поселка далеко. Да и жить на дачах стало уже трудно – хозяева начали копать огороды, боюсь, опять меня кто-нибудь изобьет. Поэтому я походил вокруг Святого источника. Думал, может, шалаш какой себе соорудить. Но наткнулся на заброшенную землянку и решил пока остаться тут. Явно кто-то из таких, как я, строил. И рассчитывал на жизнь здесь не на неделю. Внутри даже нары на камень положены. И выкопана землянка достаточно глубоко, даже в холодную погоду можно жить, если внутри костер развести. Вон, видишь, там, в углу – камень. Если развести огонь на нем, ничего не загорится. Одеяло есть, – с гордостью описывает свою лесную недвижимость бродяга, не забывая опасливо прятать за спину котомку с едой.
Сейчас Сакен живет за счет посетителей Святого источника. Собирает милостыню, потом почти 2 часа идет пешком до ближайшего магазина на городской окраине или в соседней деревне, отоваривается хлебом, консервами и алкоголем в таком количестве, чтобы хватило на несколько дней. Воду черпает в Святом источнике, кипятит ее в котелке, прихваченном на чьей-то даче. А иногда, как уверяет, “в приступе романтизма” поет на рассвете песни, соревнуясь с лесными птахами.
– Ты только меня не фотографируй! Так-то я, когда слышу, что люди рядом, стараюсь спрятаться, тут зарослей хватает. Ну или даже просто подальше от землянки иду, типа гуляю. А сделаешь мой портрет, набегут сейчас какие-нибудь активисты, по фотографии опознают, и либо из леса выгонят, либо опять изобьют, – потирает криво сросшуюся от давнего перелома переносицу бродяга.
Мужчина не строит планов на будущее. Просто живет как живется. А о том, чтобы идти за помощью по каким-нибудь управлениям соцзащиты или специализированным центрам, даже и слышать не хочет. Уверен, что помогать там всё равно не станут, мол, опыт был.
– Да и хорошо жить здесь возле родника. И люди сюда приезжают добрые. Может, и я стану тут добрым. Добрым лешим, – хихикает мужчина, для которого жизнь – совсем не повод думать о доме, семье или работе.
СЕМЕЙ