Председатель Национального банка РК Данияр Акишев заявил о том, что финансовый регулятор в марте купил на рынке $1,236 млрд для предотвращения резкого укрепления тенге, вызванного «внутренними факторами». Обозреватель Forbes.kz обратился к специалистам и попросил объяснить, о каких внутренних факторах идет речь и сколько может стоить тенге, если Нацбанк перестанет сдерживать его укрепление.
Кто выигрывает от сдерживания роста нацвалюты?
Глава Центра макроэкономических исследований Олжас Худайбергенов выразил свое отношение к действиям центрального банка РК, отвечая на вопросы Forbes.kz.
- Олжас, о каких внутренних факторах говорит глава регулятора?
- Наиболее вероятно, что речь идет о трех факторах. Во-первых, фиксация прибыли депозиторами, которые ранее перевели свои сбережения из тенге в доллары в связи с ожиданиями укрепления тенге из-за роста цены на нефть. Во-вторых, это потребность в тенговой ликвидности, которая вкупе со стабилизацией курса тенге в пределах 338-345 тенге за $1 сделала невыгодной длинную валютную позицию компаний финансового и реального сектора. В-третьих, есть небольшое влияние налоговых выплат, которые ежемесячно приходится на 23-25 число. Правда, в отдельные месяцы, скажем, в последние месяцы сезонов (например, февраль и май) налоговые выплаты достаточно крупные, а потому могут повлиять на курсовую динамику.
- Кто получает выгоду от сдерживания роста нацвалюты?
- Бюджет, сырьевые компании и некоторые крупные банки, которые ранее убеждали в необходимости девальвации. Но в целом, я тоже сторонник сдерживания, так как раз уже девальвация состоялась, чрезмерный обратный отскок означает высокую волатильность и непредсказуемость курса, что уже бьет по всей экономике.
- Если бы Нацбанк не сдерживал укрепление тенге, сколько он сейчас мог стоить?
- Когда курс был выше 350 тенге за $1, ориентир был на 4,7 тенге к 1 рублю, а когда рубль укрепился, соотношение достигло 5 тенге к 1 рублю. При отсутствии сдерживания тенге укрепился до 315-320 тенге к $1.
- Как действия регулятора сказываются на реальном секторе экономики?
- Суть резкой девальвации такова, что вначале проявляются негативные последствия, а потом могут проявиться положительные, если экономические власти создают условия для этого. Однако дополнительный негатив может быть обеспечен за счет высокой волатильности курса, и как раз сдерживание курса позволяет избежать волатильности.
- Можно ли после таких заявлений главы Нацбанка говорить о плавающем курсе нацвалюты?
- Плавающего курса у нас нет. В 1999 в Казахстане вводили свободное плавание, которое в октябре того же года фактически было отменено, хотя как раз тогда надо было продолжить этот эксперимент - цены на нефть росли, и рост экспорта обеспечивал страну в избыточном объеме. Но формально Нацбанк каждый год заявлял, что придерживается режима свободного плавания, хотя фактически двигал курс, как считал нужным. И сейчас свободного плавания нет, так как с момента введения плавающего режима Нацбанк активно вмешивается, как продавая валюту, так и покупая, причем объемы участия выше среднеисторических. Правда, специфика момента такова, что это вмешательство является правильным, пока цена на нефть находится ниже критических для Казахстана $45-55 за баррель.
Если цена выше, вмешательство уже вряд ли оправданно. Справедливости ради отмечу, что в отдельные дни Нацбанк вообще не участвует на рынке, хотя это компенсируется более жестким мониторингом валютной позиции банков, намного более сильным, чем скажем, в 2014-2015, когда некоторые банки противодействовали любым таким попыткам Нацбанка, как публично, так и закулисно. Но, несмотря на то, что сама политика вмешательства при низких ценах на нефть является правильной, необходимо признать, что в целом это не соответствует режиму плавающего курса, которому можно начать следовать, как только цена нефти превысит $50-60 за баррель.
Нацбанк защищает коридор 340-345 тенге за $1
Последние два месяца, как отметил директор департамента аналитики АО «Асыл-Инвест» Айвар Байкенов, в РК наблюдается заметное снижение девальвационных ожиданий, за которым следуют снижение интереса к иностранной валюте и увеличение спроса на национальную валюту в виду ее более высокой текущей доходности. В итоге в феврале-марте, по его информации, происходила активная конвертация долларов в тенге. Такую ситуацию регулятор, по мнению аналитика, воспринял как риск для финансовой стабильности, раз провел столь масштабные интервенции для недопущения укрепления курса.
При этом сделанные председателем Нацбанка заявления, по оценке Айвара Байкенова, лишь вносят дополнительную неопределенность на рынке.
- Участникам рынка становится все сложнее устанавливать для себя какие-либо ожидания, если, по сути, ни внешние, ни внутренние серьезные факторы не влияют на курс, который определяется какими-то собственными ориентирами регулятора. При этом, к сожалению, центральный банк не озвучивает ценовые уровни своих интервенций, но в целом в марте было видно, что активно защищается коридор 340-345 тенге за $1. Почему был избран именно этот коридор, никто не знает. То есть получается, что и у регулятора есть собственные оценки и конкретные цифры по курс тенге, но он их не озвучивает, - говорит Айвар Байкенов.
Более того, спикер отметил, что доля участия на уровне 42% всех операций на валютном рынке очень высокая для политики свободного плавания. Курс, по словам аналитика, оказался в таком положении, что если имеются предпосылки для его ослабления, то плавание более свободное, чем при обратном сценарии.
- Начиная с февраля месяца, мы не раз говорили о том, что укрепление тенге активно сдерживается, и курс уже давно должен был находиться на уровне 330-335 тенге за $1 или даже ниже. Динамика последних двух месяцев показала, что корреляция с нефтью и рублем резко снизилась. Вполне возможно, что действительно есть определенное давление со стороны правительства РК, которое ранее сверстало бюджет по курсу 360 и, по всей видимости, пока не готово его пересматривать (проблема негибкости бюджета). Также может иметь место и давление со стороны крупных промышленных групп, которые занимаются экспортом, - сказал он.
Сегодня, как напомнил Айвар Байкенов, стоит задача по повышению доверия к курсу национальной валюты и по дедолларизации экономики. Но получается, что, не допуская естественного укрепление курса, эти задачи отводятся на задний план.
- Надо понимать, что экономика страны представлена не только крупными экспортерами сырья, но и сильно зависит от импорта, на котором основана деятельность многих представителей МСБ. Поэтому укрепление курса могло бы обеспечить определенную поддержку таким предприятиям без особо сильного ущерба экспортерам. К тому же укрепление тенге может снизить и инфляционное давление, связанное с ценами импортной продукции. Плюс мы бы получили более активную дедолларизацию банковских депозитов и оживление на рынке ценных бумаг, - заключил Айвар Байкенов.
Курс был плавающим недолго и давно
Доктор делового администрирования, доцент Almaty Management University Ерлан Ибрагим считает, что помимо экспортеров от сдерживания укрепления тенге (а оно может носить временный характер) выигрывает бюджет. Для первых выгода заключается в том, что выручка от экспорта, номинированная в валюте, обеспечивает почти в два раза больший доход в тенге, притом, что все расходы в тенге все остались на прежнем уровне. Для бюджета выгода заключается в том, что его доходная часть формируется, в том числе, и в валюте; соответственно, все обязательства бюджета в тенге будут обеспечиваться меньшим объемом продажи поступающей валюты.
- Учитывая, что структура нашей экономики имеет сырьевой характер, в целом для экономики слабый курс имеет позитивный характер, но следует понимать, стоимость импорта увеличится более чем в 2 раза. Принимая во внимание то, что производство в стране развито очень слабо и почти все приходится покупать, слабый тенге будет иметь негативное влияние на будущее казахстанской экономики в целом и на доходы населения в частности. Уже многие граждане не смогут позволить себе отдых за рубежом; уровень потребления из-за дорожающих товаров и услуг вырастет, а накопления, соответственно, заметно уменьшатся, - говорит он.
Однако для реального сектора влияние, по оценке спикера, неоднозначное.
- С одной стороны, экспортеры имеют более высокие доходы в тенге, но для них также вырастут расходы на покупку оборудования, что затормозит техническое перевооружение. Ну, и со временем расходы подтянутся в тенге до прежнего уровня. Для тех же кто ориентирован на внутренний рынок ситуация усложниться тем, что резко снижается покупательная способность, ну и так как, как я уже говорил, покупка оборудования заметно подорожала, техническое развитие будет заметно слабее, - объяснил эксперт.
Ерлан Ибрагим признался, что эксперты уже давно не принимают всерьез заявления главы регулятора. Более того, и обыватели, по его мнению, перестали верить этим заявлениям.
- Курс национальной валюты к резервной валюте был плавающим очень недолго и уже очень давно, ну, или в отдельные короткие промежутки времени. В целом курс жестко регулируется и, как мне кажется, данное регулирование имеет непосредственно «ведомственный» характер, - подчеркнул он.