Вопрос № 1: кто виноват?
Накопительная пенсионная система в Казахстане действует с 1 января 1998 года. Тогда все работающие граждане в обязательном порядке начали отчислять 10 процентов своих доходов в НПФ на индивидуальные счета. На январь 2013 года в стране работало одиннадцать НПФ. Вопросов к работе фондов было множество. Но арестов не было.
– Во время моей деятельности на посту председателя ассоциации не было ни одного случая, когда бы правоохранительные органы интересовались законностью сделок на финансовом рынке, которые проводили НПФ. Однако вопросы к руководству частных фондов возникали регулярно. Были случаи, когда акционеры ловили за руку управляющих директоров. Однако в полицию никто заявления не писал. Поэтому скандалы заминали по-тихому: люди уходили, на этом конфликт заканчивался, – рассказал “КАРАВАНУ” экс-председатель Ассоциации пенсионных фондов РК Айдар АЛИБАЕВ.
А воровать было что. В сентябре 2013 года объем пенсионных накоплений в системе вырос до 3,6 триллиона тенге. Сумма по тем временам фантастическая. И ничем не защищенная: практически в каждом аналитическом отчете говорилось, что пенсионные фонды могут распоряжаться пенсионными активами практически бесконтрольно. Единственной гарантией было только честное имя фонда. А как его заработать за 10 лет? Никак. Апофеозом стало решение об объединении всех пенсионных денег в ЕНПФ.
– Когда в начале 2013 года было принято решение о слиянии всех пенсионных активов в единый ГНПФ, фондам дали время на подготовку. До ноября того же года. Началась вакханалия в частных пенсионных фондах, – рассказывает Айдар Алибаев. – В этой мутной воде можно было поймать рыбку. Некоторые покупали откровенно мусорные бумаги, за которые никто другой не дал бы и пятой части их цены. Они все понимали, что надо было оторвать хоть что-то. Формально эти сделки были законными. Но с точки зрения рынка картина была другой.
Все эти рассуждения подтверждаются известным фактом: после слияния пенсионных фондов было списано около 95 миллиардов тенге убытков.
– Как раз частные пенсионные фонды вкладывали деньги в так называемые мусорные облигации, вкладывали в банки, которые не входят в 10–15 лучших банков страны. И поэтому, к сожалению, в сентябре нам пришлось одномоментно списать очень большую сумму, около 100 миллиардов тенге, – сказал прежний глава Нацбанка Кайрат КЕЛИМБЕТОВ в мажилисе в ноябре 2013 года.
Люди понимали, что у них отбирали бизнес, что слияние происходило на непонятно каких условиях. Поэтому махинации с пенсионными активами стали своего рода компенсацией за ликвидацию бизнеса.
Имена тех, кто покупал эти мусорные бумаги, известны. Тем не менее ни одного уголовного дела возбуждено не было.
Вопрос № 2: аппетит к риску
Очень смущает и сумма сделки, и та уверенность, с какой неизвестная компания “Бузгул Аурум” вошла на KASE. За весь 2016 год на Казахстанской фондовой бирже KASE было продано акций на 250 миллиардов тенге. Рынок, как говорится, “сухой”. Даже по сравнению с прошлым годом объем торгов сократился в 3,5 раза.
И вот на такой высушенный рынок заходит абсолютно новая компания, выпускает облигации на 15 миллиардов тенге, и через неделю треть ее бумаг скупает один-единственный покупатель. Случай в практике KASE неординарный.
Запросы других эмитентов на фондовом рынке гораздо скромнее. Например, АО “Баст” – компания по добыче меди. В 2015 году это предприятие разместило акций на 360 миллионов тенге. Другой эмитент вышел на IPO более агрессивно: АО “Актюбинский завод металлоконструкций” выпустило акций аж на 800 миллионов тенге. Сейчас бумаги обеих этих компаний котируются на рынке. И все хорошо.
– Если бы вместе в ЕНПФ облигации “Бузгул Аурум” купил кто-то еще и он потерял бы эти деньги, тогда резонанс был бы не таким сильным, – уверен аналитик “Казком секьюритиз” Айвар БАЙКЕНОВ. – Но никто эти бумаги так и не купил. Конечно, после этого возникают вопросы. Большой риск – покупать облигации молодой компании или в начальной стадии проекта. Было бы более разумным приобрести долю участия в этом предприятии, проведя перед этим глубокий анализ. Когда инвестор приобретает хорошую долю в капитале, у него появляется возможность оказывать влияние на управление такой компанией и принятие стратегических решений. Если все-таки рассматривать долговые обязательства, то можно было бы попросить обеспечить этот долг ликвидным активом. Но такого страхования сделано не было.
– Актив ТОО “Бузгул Аурум” – разведочно-оценочные работы. Они оценены в 15 миллиардов 8 миллионов 500 тысяч тенге. Но работы на месторождении не ведутся. У предприятия нет собственности. Нет необходимой техники. Нет штата сотрудников. Нет отработанной технологии. Нет доходов. Практически нет расходов. Нет прибыли. Нет долгов. Доход компания должна получить в 2018 году. Выйти на прибыль через 3 года после начала работ. По сути, это стартап. У них все пока на бумаге. Я бы отнесся к покупке бумаг этого эмитента с осторожностью. Исходя из имеющейся у меня информации, я бы воздержался, – прокомментировал “КАРАВАНУ” ситуацию аналитик одной из инвестиционных компаний на условиях анонимности. – И вам не советовал бы брать их.
Весь вопрос, конечно, в сумме сделки. Именно та легкость, с которой “Бузгул Аурум” смог продать свои облигации ЕНПФ, вызывает большие сомнения в честности сделки. Это наводит на мысль, что она была согласована. С такой точки зрения подозрения КНБ очень даже обоснованы.
Вопрос № 3: куда смотрел Нацбанк
Во всей этой новогодней истории показательна позиция Национального банка. Все официальные лица регулятора говорят, что решение о покупке облигаций правление пенсионного фонда принимало самостоятельно. В рамках своей компетенции. Оно имеет право совершать сделки на сумму не более 25 процентов от собственного капитала, который сегодня составляет 103,6 миллиарда тенге. Фактически руководство Нацбанка дистанцировалось от ЕНПФ.
Нацбанк в этом скандале был застигнут в очень неудобной позе, в которую он попал сам. Единственный акционер ЕНПФ – комитет государственного имущества и приватизации министерства финансов. Однако пенсионными активами управляет Нацбанк. Последний при этом еще и регулятор всего финансового рынка. То есть он еще раз контролирует ЕНПФ. В этом конфликте интересов у Нацбанка нет другого выхода, как дистанцироваться.
Однако у регулятора есть еще один инструмент влияния. В совет директоров ЕНПФ входит представитель НБ РК. До последнего времени им была заместитель председателя Нацбанка Дина ГАЛИЕВА. Кстати, до своего назначения в марте 2015 года она была председателем совета директоров ЕНПФ. Таким образом, она знает работу фонда изнутри.
При совершении крупной сделки совет директоров обычно голосует: быть сделке или нет. Поэтому остается вопрос: а как голосовала Дина Тулеубековна?
Если “за”, то, как заместитель главы Нацбанка, она должна нести соответствующее наказание. В списке подозреваемых ее имя не указано.
Если “нет”, то почему о такой мутной сделке не было предупреждено правление НБ РК? Нарушен канал связи внутри Нацбанка?
Второй директор – председатель госкомимущества Эдуард УТЕПОВ. Третий – директор департамента социального обеспечения и социального страхования министерства здравоохранения и социального развития Майраш КОЗЖАНОВА. Все – чиновники, представляющие интересы государства. Они за свои решения тоже не отвечают? По крайней мере, сообщать руководству о мутных делах они обязаны?
И главное: почему молчат комитет госимущества и министерство финансов? Они конечные владельцы всех денег ЕНПФ.
Алматы