Бывший сотрудник УВД Кызылординской области, пенсионер, майор милиции Александр ШЕВЧУК утверждает, что преступлений в СССР действительно было меньше, но коррупция была.
– Взятки брали, берут и, наверное, будут брать всегда, – говорит он. – Это зависит не от государственного строя, а от морально-этического облика человека. Допустим, десять человек откажутся от предложенной мзды, а один не то что возьмет, а еще и требовать будет!
В овцесовхоз приехал ревизор …
– Помню, 50 лет назад, в феврале 1967 года, мне, тогда еще совсем молодому 26-летнему оперативнику, пришлось принять участие в расследовании крупных хищений в одном из овцеводческих совхозов, – рассказывает Александр Михайлович. – Все завертелось после того, как старший ревизор контрольно-ревизионного отдела Министерства сельского хозяйства Казахской ССР Петр Анисимович Иванов вернулся из Кзыл-Ординской области в Алма-Ату. Проверка, проведенная им, выявила не только вопиющие финансовые нарушения, но и чуть не стоила ему жизни.
Видно было, что и расходные документы оформлялись с грубыми нарушениями: их чаще всего оплачивали без подписей распорядителей кредитов. Приходно-расходные ордера выписывались самими кассирами, сплошь с подчистками да подтирками. А в ведомостях на выдачу зарплаты вообще было не разобраться, за какой период выплата, кто ее производил. Порой они даже были без соответствующих подписей ответственных лиц.
С утра до вечера ревизор сидел в конторе, но работе не видно было конца. На пятые сутки, когда он обнаружил кучу недостач и подтасовок в отчетности, главный бухгалтер совхоза Ернур Мустафаев не выдержал и предложил ему за молчание внушительную пачку денег. Иванов отказался.
После этого случая парторг совхоза привел к ревизору высокого и мощного мужчину лет сорока по фамилии Шелекбаев. Руководитель парторганизации сказал, что Иванову надо покинуть гостиницу, а жить он будет у этого человека.
Семья Кайрата (так звали Шелекбаева) жила в старом саманном доме, ревизора он поселил во времянке. И сам тоже стал там ночевать. Вечером к Шелекбаеву пришел парторг.
– Слушай, начальник из столицы. В конторе допоздна не засиживайся, по улице ходи, только когда светло. Лучше сиди дома, вот с ним, – парторг махнул рукой в сторону молчаливого Шелекбаева. И, не отвечая на вопросы ревизора, гость быстро вышел со двора.
Через несколько дней Иванов закончил проверку, которая показала, что главный бухгалтер Мустафаев распоряжался совхозной кассой, словно своей собственной.
Главное оружие – нож
В ожидании поезда в Алма-Ату Иванов внимательно оглядел перрон, но главного бухгалтера не увидел.
– Наверное, смирился, – предположил ревизор. – Или же надеется уладить дело с помощью своих высоких покровителей, о которых ему немало рассказывали.
Войдя в купе скорого поезда Москва – Алма-Ата, ревизор положил чемодан под нижнюю полку, а портфель с документами, изобличающими махинации главбуха, себе под подушку.
Поезд тронулся, но купе Иванова почему-то осталось пустым.
– Странно, – подумал ревизор, лег на полку и, сжимая рукой портфель, уснул. Проснулся от неприятного ощущения. Ему показалось, что на него кто-то пристально смотрит. Открыв глаза, Иванов с ужасом увидел фигуру, которая глыбой нависла над ним.
– Вот и повстречались, – прошипела тень голосом Мустафаева. – Ну что, баскарма, отдашь документы по-хорошему или?..
Главбух вынул из кармана правую руку, и в ней что-то тускло блеснуло.
Иванов хотел было крикнуть и позвать на помощь, но горло выдавило лишь слабый хрип.
Когда он уже мысленно попрощался с жизнью, дверь вдруг резко отъехала в сторону, и в купе вошел проводник.
– Чаю желаете? – спросил он.
– Нет, нет, спасибо, – дружно замотали головами Иванов с Мустафаевым.
Проводник вышел. Гость спросил, сколько он хочет за документы?
Взяв себя в руки, ревизор тихо ответил:
– Давайте не здесь.
Вытащив из кармана ручку, он нацарапал на листке несколько слов.
– Вот адрес и телефон в Алма-Ате, позвоните мне, когда туда приедем, я скажу, сколько надо.
– Ну, сразу бы так! – радостно взвизгнул главбух. – Я в вагон-ресторан за коньяком! Надо отметить!
– Но мне нельзя, у меня же сердце… – попытался возразить Иванов. Но Мустафаев уже убежал.
Потом они выпили, и алкоголь спровоцировал главбуха на откровенность.
– Это же я выкупил все места в твоем купе, – довольно ухмыляясь, сообщил он ревизору. – Если бы ты не согласился, то я бы тебя…
Мустафаев вытащил из кармана узбекский нож-пчак с длинным блестящим лезвием.
– Смотри, на заказ мне его отковали из клапана тракторного. Уже семь барашков им зарезал. Не согласился бы, стал бы восьмым! – радостно загоготал главбух. Иванов лишь устало закрыл глаза и привалился плечом к стенке вагона.
Когда поезд прибыл в Алма-Ату, ревизор поехал не домой, а сразу в прокуратуру. И написал заявление о том, что в ходе проверки была выявлена крупная недостача денежных средств: установлено хищений на 150 тысяч рублей. И теперь главный бухгалтер предлагает ему взятку, иначе грозит убийством.
Расследование шло почти год
Прокуратура сразу же подключила к расследованию сотрудников МВД Казахской ССР. Номер гостиницы “Казахстан” (в 1967 году это название носила гостиница “Жетысу”, расположенная на проспекте Коммунистическом), где поселился главный бухгалтер, был взят оперативниками под наблюдение. Мустафаев отсутствовал весь день и появился только под вечер. К администратору гостиницы подошли трое мужчин в штатском – сотрудники отдела БХСС МВД Казахской ССР и старший следователь по особо важным делам прокуратуры республики. Предъявив служебные удостоверения, они попросили администратора пригласить двух дежурных по этажу в качестве понятых. Дверь номера оказалась запертой, на стук никто не отзывался. Сотрудники милиции приказали портье открыть замок своим ключом. На кровати, прижавшись спиной к стене, сидел Мустафаев. Его лицо было таким же белым, как и стена.
Ему было из-за чего переживать: деньги были повсюду. Новенькие купюры обнаружили и в карманах главбуха, и под ковром, и под матрасом. Даже в плафоне люстры.
Пока Мустафаев “отдыхал” в камере КПЗ УВД Алма-Аты, была создана следственно-оперативная группа из числа работников прокуратуры и милиции.
Чтобы сэкономить время и не дать возможным подельникам главбуха уничтожить улики, в Кзыл-Орду отправились самолетом. В аэропорту их встретили сотрудники местной милиции, в числе которых был и наш собеседник, тогда еще лейтенант милиции оперуполномоченный Александр Шевчук.
– Прибыв в овцесовхоз, мы первым делом изъяли из бухгалтерии и отдела кадров все документы, а контору опечатали, – продолжает он свой рассказ. – И тут сотрудники милиции и прокуратуры ощутили на себе мощное давление. В Алма-Ату пошли жалобы с требованием вернуть бухгалтерские документы, изъятие которых якобы нарушает производственный процесс хозяйства. Но после того, как прокуратура Казахской ССР подтвердила правомерность действий следователей и оперативников, жалобщики поджали хвост. Тем временем в Кзыл-Орду прибыла бригада ревизоров. Они должны были более тщательно все перепроверить и изучить финансово-хозяйственную деятельность совхоза с 1960 по 1967 год. В ходе проверки всплывали все новые детали, сумма похищенных у государства средств росла, но вопрос, кто именно стоял за всей этой шайкой, оставался открытым. Директор совхоза, главный бухгалтер, его предшественник (главный бухгалтер райсельхозуправления) и кассиры хранили гробовое молчание.
Следственно-оперативную группу чуть не загрызли волки
– Первым успеха добился следователь прокуратуры, как его фамилия, я уже не помню, – говорит майор запаса Шевчук. – На допросе он “расколол” одного из кассиров. Тот признался, что частенько возил для директора совхоза и главбуха коньяк и шампанское целыми ящиками, а также туши баранов. Эти показания заставили и других открыть рот.
Мозговым центром шайки являлся бывший главбух совхоза Жаксыбаев, затем ушедший на повышение в райсельхозуправление. А Мустафаев, в то время кассир, неукоснительно исполнял приказы своего учителя и изучал разработанные им методы хищений: и махинации с платежами в Госстрах, и двойные списания по кассе, и т. д.
Иногда Мустафаев даже не заметал следы хищений. Как-то под видом премии без всяких подтверждающих документов он списал 8 780 рублей. Деньги расхитители делали буквально на всем. Даже на шкурах павших овец.
В совхозе такая кожа оценивалась, как лоскут, и стоила 10 копеек, а мелкую вообще не приходовали. Но руководство оформляло все падежные шкуры как качественные, принятые от населения.
В ходе следствия выяснилось, что Мустафаев во время войны был осужден за хищение продовольственных карточек. Но этот урок впрок ему явно не пошел. Главбух вел себя по-байски. На поминках отцу он подарил каждому гостю по 25 рублей, а тем, кто прибыл издалека, дал по сотне. Как-то заехал в гости к дальнему родственнику, тот забил барана и приготовил бешбармак. Мустафаеву как уважаемому гостю сначала подали грудинку, а потом в знак особого уважения еще и баранью голову. Главбух небрежно бросил на стол за грудинку 100 рублей, за голову – еще 150…
Главный бухгалтер райсельхозуправления Жаксыбаев и его протеже Мустафаев раздавали крупные суммы по 300–500 рублей своей многочисленной родне, а недостачу пытались покрыть за счет фиктивных премий, которые выписывали чабанам.
Те послушно расписывались в ведомости, но никаких денег не получали. Поэтому требовалось их допросить. Однажды, когда инспекторы ОБХСС и следователи прокуратуры поехали по зимовкам, их чуть не загрызли волки.
В то время машин было совсем мало, а к некоторым зимовкам по заснеженной степи проехать было почти невозможно. Поэтому им дали проводника из местных, посадили на лошадей и отправили в степь.
По пути начался сильный буран, стемнело, и сквозь снежный вихрь показались тени волков...
Но все обошлось, и через несколько часов они вышли к зимовке. Чабан рассказал следователю, что расписаться в ведомостях за премиальные, которых он так никогда и не увидел, его заставил Мустафаев. И других тоже. Чабаны не удивлялись, так как подобное уже происходило не раз…
Всех обвиняемых суд, который состоялся в декабре 1968 года в городе Казалинске, приговорил к длительным срокам лишения свободы.
Фамилии участников событий изменены по этическим соображениям.